– Ну и что? Трансвеститам тоже нужна любовь. Выехал на перекресток Кэмберн-Вью. Посреди улицы стояла пара патрульных машин, между ними раздолбанный фургон криминалистов. – Думал, ты опять начнешь говорить о расстройстве идентичности, и что он носит маску, и все такое… Она нахмурилась, а я припарковался рядом со второй патрульной машиной. – Итак, мы должны признать, что в исправленный психологический профиль будет вписываться совсем другой персонаж. И личность, которую он воспроизводит, самым профессиональным образом совпадает с одержимым властью нарциссистом, который разоблачает себя в письмах… – Ее рука потянулась вверх, к волосам. – Мы на самом деле считаем, что он является реальным подозреваемым? – Пока думаем над этим. Потеребила волосы: – Что известно о его детстве? – Социальную службу к нему два раза вызывали. Один раз за умышленный поджог, и еще раз – потому что показалось, что родители его бьют. Жена с ним развелась из-за каких-то сексуальных проблем, точно пока не знаю. То, что он носит женскую одежду, может вполне являться причиной. Она еще сильнее нахмурилась, вокруг глаз образовались морщины. – Умышленный поджог – это типичный индикатор психологических проблем, и если родители его били… Мы можем взглянуть на отчеты? Я открыл дверь и вылез наружу: – Над этим уже работают. Она сунула бумаги в сумку и пошла вслед за мной к дому, который огораживала бело-голубая лента с надписью «ПОЛИЦИЯ». На подходе нас перехватил прыщавый офицер, которого мы встретили в понедельник. Он вытаращил глаза и встал по стойке «смирно». – Шеф. – Вы сегодня без пирожков, констебль Хилл? Его рука взметнулась вверх и стряхнула невидимые крошки с груди желтого флуоресцентного жилета. – Простите, сэр. – Облизал губы. Потом бросился поднимать ленту ограждения, чтобы Элис могла нырнуть под нее. Я кивнул в сторону дома: – Нашли что-нибудь? Он наклонился ко мне и снизил голос почти до шепота: – Брелок для ключей с пластиковым младенчиком. Лежал у самой двери во двор. Другой констебль заставил нас зарегистрироваться, прежде чем войти в дом. Внутри дома почти все поверхности были покрыты тонкой пленкой серебристой или черной пыли, на фоне которой выделялись чистые прямоугольники – в тех местах, где с помощью липкой ленты снимались отпечатки пальцев. В замке никто не ковырялся, на дереве не было никаких царапин. Откуда-то сверху громкие голоса. – Вы не здесь должны находиться, а на улице, ее искать! – Мы делаем все, что можем, сэр, пожалуйста, вам нужно успокоиться, о’кей? Дышите глубже. В гостиной тоже никаких следов взлома, да и на кухне. На сушке стояли чашки с тарелками, тоже покрытые порошком для снятия отпечатков пальцев. Окно выходило в сад размером с почтовую марку, в одном углу кормушка для птиц, в другом – сушка для белья. Снаружи, прямо перед дверью, ведущей во двор, на коленях стоял один из криминалистов, покрывал черным порошком белую пластиковую дверь. В ушах наушники, кивал головой в такт музыке. Я постучал ему по плечу – он чуть с лестницы не свалился. – Ох! Никогда так не делай! – Брелок где? Он кивнул на металлический контейнер, стоявший посреди комнаты: – К замку не подходит. В смысле, в замок входит, но не поворачивается. – А на входной двери пробовали? – Тоже не подходит. – Сел на корточки. – Вы с мужем поговорить хотите? – Какие-то следы борьбы? Взлома? – Нет, все чисто. – Не забудьте клумбы цветочные на отпечатки проверить. – Пошел в холл. Остановился. Стал прислушиваться к голосам наверху. – Она его знала. Спустилась вниз, дверь открыла и пошла с ним. Даже не сопротивлялась. Элис посмотрела на лестницу: – Она могла знать доктора Дочерти? – Вы не понимаете – она беременна. Беременна! – Голос стал громче. – А что, если он что-нибудь сделает с нашим ребенком? – Он был ее психотерапевтом какое-то время после нападения. Муж Лоры – как его звали? Кристофер, кажется, – появился на верхней ступеньке лестницы. Обе руки сомкнуты на затылке, как будто парень пытался вдавить голову в грудную клетку. – Он ничего не сделает с нашим ребенком! Вы просто не представляете, как трудно нам было! У него за спиной возникла женщина в полицейской форме. Флуоресцентная куртка, защитный жилет, черная шерстяная куртка расстегнута, под ней черная футболка. – Мы просто пытаемся вам помочь. Может быть, у вас есть кто-нибудь, кому вы могли бы позвонить? Друг или родственник? Кристофер отвернулся от нее, поджал губы… Потом замер и уставился на меня: – Вы… Я кивнул. – Можно с тобой поговорить? * * * Я задернул шторы: – Скай ТВ приехали. – Значит, уже четыре телевизионные бригады, с полдюжины фотографов и целая куча журналистов. Кристофер сел на край кровати, наклонился вперед так, что грудная клетка опустилась на колени, еще ниже опустил голову: – Почему бы им просто не уйти отсюда и не начать искать ее? Элис села рядом с ним, положила руку ему на плечо: – Ты не виноват. – Конечно же я виноват. Я должен был охранять ее. Я обещал. – Вздрогнул. – Особенно после того, что случилось в прошлый раз… Я оперся о подоконник: – Кто еще знал, что вы здесь живете? Он поднял голову: – Никто. Даже мама моя не знает, где мы живем. Мы это место скрывали, как в шпионских фильмах. Лора… – Он снова уронил голову вниз, голос задрожал. – Она не хотела, чтобы нас кто-нибудь нашел. Элис потрепала его по плечу: – Кто-нибудь помогал ей справиться с тревожными состояниями? Врач? Может быть, психотерапевт? – У нее все давно прошло. Она не параноик, она просто… Она просто хотела, чтобы мы были осторожными, вот и все.