Перспектива такого раскола Дмитрию Николаевичу очень не понравилась. Особенно когда Корнеплод воткнул паяльник в розетку и кровожадно заявил: — Ну, ща подсмолим свинью. Как дети самые страшные моменты фильма смотрят сквозь растопыренные пальцы ладошки, так и Ярош пугливо скосил глаза вместо того, чтобы повернуть голову в сторону своего палача. Корнеплод вытащил вилку из розетки и плюнул на жало паяльника. Раздалось шипение, достаточно отчетливо слышимое в наступившей тишине. — А, черт, забыл ему пасть заткнуть, — спохватился Корнеплод. — Зачем? Тут клевая звукоизоляция, — напомнил Фитиль. — Вот давай, выйди на улицу, а я крикну. Хрен услышишь. — Да знаю я. Только вдруг он так завопит от боли, что сбегутся все окрестные жители. Лучше перестраховаться. Корнеплод приподнял Яроша, грубо стянул с него брюки и трусы, после чего трусами заткнул чиновнику рот. — Выплюнет, — заметил Фитиль. — Я ему выплюну! Все зубы пересчитаю. — Думаешь, он с паяльником в заднице вспомнит твои угрозы? Зря надеешься. — Ладно. Тут где-то скотч завалялся, — Корнеплод подошел к полке с инструментами и снова зазвякал металлом. — Во, нашел. Под ножовку завалился… Ты глянь, как наш клиент раскраснелся. — Потому что ты ему трусы умудрился целиком в рот запихать. По самые гланды. Он сейчас задохнется. — Это я перестарался. Ничего, бедняжка, потерпи капельку, сейчас я освобожу тебе ротик, и будет хорошо. Вот видишь. Правда, со скотчем удобнее? — с притворным сочувствием хлопотал Корнеплод над своей жертвой. Затем он снова плюнул на паяльник и меланхолично констатировал: — Остыл, зараза! Ладно, начнем с тепленького. В случае чего недолго разогреть. — Ты, когда согласишься на мое предложение, руку подыми, чтобы зря не мучиться, — великодушно порекомендовал Ярошу Фитиль. Чиновник оказался слаб. Он последовал совету бандита, едва почувствовал обжигающую боль и убедился, что его на самом деле будут жестоко пытать. Ведь до последнего момента он наивно думал, будто дело ограничится угрозами. Фитиль приказал Корнеплоду остановиться и снять кляп. — Согласен? — жестко спросил он. — Кроме меня есть другие замороженные люди или я буду первым? — в свою очередь поинтересовался Ярош. — Размечтался! Тоже мне нашелся Гагарин заморозки. У нас уже без малого десяток клиентов. На душе у Дмитрия Николаевича сразу стало легче. Таков человек. Когда ты не один, когда у тебя есть сподвижники, единомышленники или предшественники, гораздо легче отважиться даже на самый отчаянный шаг. — Ладно, я согласен, — тихо произнес чиновник. — Вот и замечательно, спидоносец ты наш! — ухмыльнулся Фитиль. — Какой еще спидоносец? — Обыкновенный. Надо же как-то объяснить, почему ты решился на заморозку. А то очень странно получается. Вроде, здоровый, преуспевающий человек, и вдруг отправился в непредсказуемое путешествие к далеким потомкам. Вот тебе ручка, бумага, пиши давай! — Что писать? — О том, как во время своей заграничной командировки ты вступил в половую связь… так, дай подумать, с кем же ты вступил в половую связь? Ладно, пусть это будет гражданин Эфиопии… — Я этого писать не буду, — категорически заявил Ярош. — Тебе не нравятся эфиопы? — удивился Фитиль. — И эфиопы тоже. Но еще отвратительнее твое желание выдать меня за гомосексуалиста, — согласившись на заморозку, Ярош перестал бояться бандитов и повел себя так, будто являлся хозяином положения. Фитиль закрыл глаза на резко изменившееся поведение пленника. Пусть покуражится. Будем считать, что это его невысказанное последнее желание смертника, которое принято исполнять. — Жаль. Голубой спидоносец — это было бы убедительно. В смысле, что такой человек скорее решился бы на заморозку, чем просто больной СПИДом. Но я не буду настаивать. Готов согласиться и на молодую красивую француженку, — милостиво согласился Фитиль. — Англичанку или немку, — поправил его Ярош. — Я не был во Франции. — Хорошо, пиши, как есть. Тебе видней, — Фитиль дождался, когда чиновник закончит писать и предупредил: — «Крючок» у нас свой, если надеешься спастись, заявив ему, что оказался здесь против своей воли, то зря. — Я понимаю. Разве сейчас может быть мафия без своего адвоката, — обреченно вздохнул Дмитрий Николаевич. — Молодец, соображаешь. Тогда идем. Здесь рядом, только перейти из подвала на первый этаж, — сообщил Фитиль и коротко бросил Корнеплоду. — Развяжи человека. Глава 23 Жара в Бишкеке стояла градусов под сорок, но Комбат не успел ее толком почувствовать. Едва он сошел с трапа самолета, его встретили и усадили в джип «Командор». Там работал кондиционер, создавая уютный микроклимат. Сопровождающим Бориса оказался молодой человек по имени Тимур. Он вместе с родителями уехал из Советского Союза много лет тому назад, едва представилась такая возможность. Тимур назвался военным переводчиком, хотя многоопытному Рублеву показалось, что круг его обязанностей несколько шире. Американцы знали о возрасте Комбата и дали ему день отдыха, да еще Тимур поинтересовался: — Может, одного дня мало, нужен второй? — А от чего мне отдыхать? — спросил его Комбат. — Ну как же? Дорога, дальний перелет. — Так я же не сам летел, а на самолете. Ну ладно, я — человек военный, что прикажут, то и сделаю, — решил Комбат, подумав, что помогать американцем можно и без лишнего рвения. На следующее утро с военного аэродрома улетал транспортный самолет. Там забронировали места для Рублева и Тимура. Молодой человек пытался развлечь Бориса рассказами об Америке. Комбат слушал вполуха, только из вежливости. Странное дело, они находились высоко над землей, которая с одинаковым успехом могла быть хоть афганской, хоть гондурасской — какая разница на высоте нескольких тысяч метров. Однако на Комбата с какой-то особенной остротой нахлынули воспоминания. Словно исчезли многие годы, и он снова летел, чтобы возглавить свой батальон, повести его в очередной бой. Кажется, Тимур это понял и вскоре замолчал. Бориса доставили в один из штабов союзнического контингента. Здесь были исключительно американцы, как пояснил Тимур, так как в Афганистане хватало представителей других англоговорящих наций. После общения со штабистами Комбат почувствовал горечь и обиду за свое государство. Ну почему мы не научились беречь людей так, как это делают в армиях бывшего вероятного противника? Американцы составили довольно толковый план нового штурма долины, однако специально ждали Рублева. А вдруг русский командир скажет что-то важное и поможет спасти жизнь хотя бы одного американского солдата. Причем, как понял Борис, особо на это не надеялись, но все равно терпеливо ждали прилета Комбата. Информация Рублева оказалась более существенной, чем думали американцы. Конечно, годы многое стерли в памяти, но главные моменты остались. Например, коварная петля дороги, сверху целиком закрытая нависающими скалами. Она являлась идеальной ловушкой, в которую могли угодить наступающие войска. А еще американская разведка имела отдаленное представление о количестве и разветвленности горных ходов, используемых афганцами. Судя по лицам штабистов, они решили, что Комбат явно преувеличивает, однако и эти его слова взяли на заметку. Они добавили число бойцов, отряженных на захват господствующих высот. Было бы явным преувеличением сказать, будто Комбат рвался в бой, но он хотел своими глазами увидеть, как умеют воевать американцы. Просьбу Бориса уважили и даже вооружили его трофейным «Калашниковым», отведя место на командном пункте. А вот Тимуру поведение Рублева доставило мало радости. Он явно предпочитал воевать, находясь подальше от поля боя. Операцию начали вертолеты. Они зависли у начала скальной гряды, выстроившись в линию. Под их прикрытием две группы американских спецназовцев вскарабкались на ближайшую вершину и двинулись вперед, растягиваясь в цепочку. Они внимательно осматривали каждую расщелину, каждую подозрительную горную складку. Результат не замедлил сказаться. При всем старании было очень трудно идеально замаскировать рукотворные ходы. Ударили первые выстрелы, послышались взрывы. — Молодцы, часть укрытий вы обезвредили, но в большинстве еще сидят готовые к бою духи, — Комбат внимательно разглядывал горную цепочку в бинокль, ожидая дальнейшего развития событий. По дороге, зажатой с обеих сторон каменными исполинами, двинулась техника. Впереди шел тяжелый грейдер с массивным стальным щитом, опущенным на землю. Щит соединялся с машиной системой амортизирующих креплений и мог решить проблему противопехотных мин. Однако никакие самые надежные конструкции не могли долго выдержать удары противотанковых мин. Максимум десяток взрывов — и грейдер из механического сапера превращался в помеху, мешающую дальнейшему продвижению колоны. Но американцы не собирались атаковать. Их наступление было ложным. Расчет строился на ограниченности тактики противника. По сути у афганцев имелся единственный маневр — дать врагу углубиться в ущелье и нанести разящий удар. Но теперь удар ждали и хорошо к нему подготовились. Едва афганцы дружно выскочили из своих укрытий, как их накрыл шквальный огонь оседлавших господствующие высоты пехотинцев. Охотник превратился в дичь, вынужденную снова забиваться в нору. Но здесь афганцам был приготовлен главный сюрприз, наглядно демонстрирующий убийственное превосходство высоких технологий. Вылазка афганцев была заснята с одного из вертолетов и тут же благодаря компьютерной обработке наложена на масштабные фото гряды. Так были установлены места схронов, и теперь стоило гораздо меньших трудов найти их и обезвредить. Рублев воочию убедился, насколько далеко шагнул гуманизм военных действий. В афганскую кампанию советских войск такого рода схроны без сантиментов обработали бы из огнеметов. Да и сами американцы во Вьетнаме широко пользовались напалмом. Теперь же обошлись слезоточивым газом. Ну и, само собой, для верности выход из каждого убежища заминировали. Чтобы, очухавшись, афганцы не смогли нанести удар в тыл колонне. Таким образом войска миновали первую часть ущелья. Во второй, как и говорил Рублев, концентрация схронов была гораздо меньше. Шедший по верху отряд сумел держать их под контролем. Самые отчаянные афганцы попытались нанести удар по колонне, однако им не позволили даже прицелиться. Несколько коротких очередей пресекали очередную попытку сопротивления. А внизу началась работа саперов. Как и предполагал Борис, до петли мины встречались редко. Афганцы заманивали противника в ловушку, расхолаживали его, если, конечно, смертоносные гостинцы могут расхолодить человека. Но, во всяком случае, опытные саперы на подходе к петле уже бы просчитали схему расстановки мин, которая была одинакова на всех отрезках пути. В дорожной петле ситуация резко менялась. Тут взрывными устройствами был нашпигован буквально каждый метр земли. Причем не с самого начала, а ближе к середине. То есть колонна успела бы частично втянуться в петлю и остановилась из-за резко замедлившегося разминирования. Тут бы солдат и накрыл внезапный удар сверху, дополненный взрывами радиоуправляемых фугасов. Но теперь, когда афганские бойцы были нейтрализованы, задержка не стала роковой. Просто американцы чуть позже заняли долину. Там же вскоре оказался и Рублев, переброшенный вместе с командным составом на вертолете. Глава 24 Здоровое профессиональное любопытство, усиленное предчувствием большой журналистской удачи, заставило Буданцева вплотную заняться «Новой жизнью». Он решил заслать своего казачка в лагерь предполагаемого врага. Сначала в роли казачка журналист хотел использовать Верочку Истомину, молоденькую журналистку, работающую на подхвате у мэтров. Но затем он подумал, что, если предчувствия его не обманывают и придется заняться «Новой жизнью» вплотную, Верочка может ему пригодиться для более серьезного задания. Кроме того, Игорю был нужен человек с довольно редкими способностями. И такого человека Буданцев знал. Его тетка обладала замечательным даром, она умела распознавать людские характеры. Игорь убедился в этом еще в детстве. Тетка изредка приезжала к ним и порой говорила об одном из друзей племянника: — Ты с ним не водись, он гадкий мальчик. И всегда ее слова оправдывались. Один из дружков Игоря оказывался мелким воришкой, второй жутким трусом, третий доносчиком и предателем. Публичных деятелей, мелькавших на экранах телевизоров, тетка тоже раскусывала в два счета. Случайно увидев Мавроди, она запричитала: — Ой, кому же мы доверили свои денежки. Это же вор и мошенник, каких свет не видывал! Кстати, деньги тетка успела забрать, причем с изрядной прибылью, но положить их снова, чтобы наварить солидный капитал, отказалась категорически. А всего через несколько месяцев пирамида МММ рухнула. Тетка могла бы хорошо устроиться, давая какому-нибудь крутому бизнесмену точные характеристики его деловых партнеров, но она жила в маленьком подмосковном городке и перебираться в столицу отказывалась категорически. Буданцеву стоило огромных трудов вытащить ее на денек в Москву. Только слова Игоря, что от ее выводов будет зависеть, продолжать ему или не продолжать важнейшее журналистское расследование, наконец убедили родственницу.