Давида Рустамовича можно было понять. Работа нервная, да и отсутствие женщин требовалось как-то компенсировать. Но крупная группировка — это вам не банда отморозков, действующая благодаря нахрапу и свирепости, тут в первую очередь нужно хладнокровно и тщательно обдумывать свои действия. А разве способен наркоман к хладнокровным и взвешенным решениям? Он либо под кайфом, либо нетерпеливо ждет очередную дозу. Однако Чаидзе снова повезло. Жизнь выкинула очередной фортель, и Давид Рустамович оказался в свободном плавании. Да не в какой-нибудь утлой лодчонке, а на, образно говоря, громадном судне, обеспечивающем все потребности его владельца, от которого требовалось вести корабль правильным курсом, избегая коварных скал и подводных рифов. Такая задача казалась совершенно непосильной для обычного костолома и наркомана. К счастью, новое дело на время всецело поглотило Давида Рустамовича, он даже сократил дневную норму всего до нескольких косячков. Оно понятно, ведение бизнеса сродни захватывающей азартной игре. Это вам не в забое ишачить или стоять у конвейера, тут два в одном флаконе, и деньги, и увлекательное занятие. Но так длилось, пока сами бизнесмены определяли правила игры. А затем в предпринимательство начали активно вмешиваться люди из государственных структур, диктовали свои условия, а иногда нагло присваивали приглянувшийся им бизнес. Свое дело Чаидзе продал сам, когда вместо ощутимой прибыли оно начало приносить убытки. Давид Рустамович получил огромные деньги, но в его жизни образовался вакуум. Он попытался его заполнить, посещая столичные тусовки, мотаясь по белу свету и даже обзавелся парочкой дорогостоящих хобби. Все напрасно. Потеряв свой корабль, Давид Рустамович начал стремительно погружаться в бездну. Лучшим времяпрепровождением опять стало курение анаши. А затем наступила очередь тяжелых наркотиков. Случилось это после визита в знаменитую германскую клинику, где, по слухам, даже столетних стариков возвращали к половой жизни. Увы, Чаидзе после тщательного обследования вынесли окончательный приговор. У Давида Рустамовича стали возникать мысли о передозе, как самой легкой смерти. И тут ему на глаза попалась рекламка «Новой жизни». Чаидзе долго раздумывал. Ведь от мыслей о смерти до реального суицида дистанция огромного размера. Он еще не был готов умереть и очень сомневался в том, что замороженные когда-нибудь воскреснут. Но даже скромные шансы избавиться от наркотической зависимости и вернуть мужскую силу в конце концов заставили Давида Рустамовича обратиться к Жирносеку. Он не стал объяснять этому хмырю, почему решился на заморозку. Не хватало еще изливать душу всяким ничтожествам, имеющим на личном счету самое большее пару сотен тысяч баксов. Таких Чаидзе и за людей-то не считал. Так, рабочий скот для обслуживания денежной элиты. Зато Давид Рустамович расспросил обо всех деталях заморозки. Ответы Жирносека его вполне удовлетворили. Маленькое недоразумение возникло, только когда Богдан Ильич заикнулся о стоимости процедуры. — Вот, — любивший театральные эффекты, Чаидзе оборвал Жирносека на полуслове и подтолкнул ему чемоданчик. — Здесь лимон баксов. Только смотри, чтобы все было по высшему разряду. Последняя фраза обломала Богдану Ильичу весь кайф. Он уже нацелился присвоить себе большую часть денег, но испугался. Что значит «по высшему разряду»? Можно обставить приемную криоцентра самой дорогой мебелью и лучшим медицинским оборудованием. Тем более, что этого оборудования совсем мало надо. А что еще? Заказчик крутой, если ему не угодить, возможны проблемы. Лучше спросить у Фитиля, они с клиентом одного поля ягоды, должны понимать друг друга. Кроме того, если крупно потратиться на обстановку, Фитиль может обо всем догадаться. Нюх у него на такие вещи исключительный! Жирносек деньги отдал, только приврал, будто сам нашел клиента. За это ему отдельно начислялись проценты. Но Фитиль ничего существенного к начинаниям Жирносека не добавил. Только хотел нанять ослепительных красоток, которые бы сопровождали клиента до морозильной камеры, но после долгих колебаний от этой идеи отказался. Фитиль знал о главной проблеме Чаидзе и не мог предсказать его реакции на красавиц. Вдруг сочтет присутствие грудастых девиц личным оскорблением и рассвирепеет? Тогда им всем мало не покажется. Ограничились одной элитной проституткой, за хорошие деньги косившей под ассистентку Жирносека. Профессиональный художник нарисовал большой плакат, гласивший «Доставка в будущее со всеми удобствами». Слоган придумал Фитиль, и Богдана Ильича коробило от его откровенного лукавства. Морозильная камера — это и есть все удобства? Очень сомнительное утверждение. Вопреки страхам обоих владельцев «Новой жизни» — настоящего и подставного — Чаидзе все устроило. Да и, откровенно говоря, к словам Давида Рустамовича насчет высшего разряда можно было отнестись куда менее серьезно. Разве человек, стоящий на пороге то ли смерти, то ли новой жизни, задумывается об окружающих его вещах, прикидывает, во что обошелся диван или хирургический стол? У него есть куда более важные заботы. Два самых доверенных бугая Чаидзе внимательно наблюдали за тем, как тело хозяина оказалось в морозильном шкафу. — И это все? — спросил один из них. — Для нас все. А для него… Для него, будем надеяться, все только начинается, — лицемерно заявил Богдан Ильич, уже знавший об убийственных особенностях антифриза. Впрочем, как истинный российский интеллигент, Жирносек быстро нашел оправдание своему участию в фактическом убийстве людей. — Кто знает, может, потомки найдут противоядие и воскресят наших клиентов, — твердил он, как заклинание. Глава 33 Любой человек, работающий на компьютере, знает, насколько сложно, порой невозможно сразу же заняться делом. Ведь внутри умной машины таится столько соблазнов! Кто-то для разминки гоняет партейку в компьютерную игру, кто-то блуждает во Всемирной паутине. Буданцев заглянул в свою коллекцию оговорок и просто откровенных глупостей, сказанных известными людьми. Тем более, что пару-тройку фраз он хотел вставить в заказанную ему статью. Отдельный файл занимал почти четыре страницы. Здесь были оговорки телекомментаторов: «Роббен проверил Терри между ног», «наши хоккеисты выходят втроем против одного защитника противника, но результативно сообразить на троих им не удалось», «Айверсон понял всю безнадежность сопротивления и улегся под Шакила О’Нила», «германский боксер напоминает мне Пизанскую башню. Он все клонится, но падать не хочет». Венцом ляпов была, пожалуй, оговорка на соревнованиях по биатлону. Когда показался знаменитый норвежец Бьерндален, комментатор радостно сообщил: — А вот и многократный чемпион мира Оле — Эйнар Бен Ладен. Среди политиков выделялся один, настоящий кладезь мудрости. Про демократию он высказался так: — На работе надо работать, а не болтать. Вот пришел домой и говори, что хочешь. О европейских политиках доброжелательно отозвался: — Такие же люди, как и мы, только очень много среди них козлов. И как-то заметил: — Пока я руковожу этой страной, народ будет жить плохо, но недолго. Буданцев давно заметил интересную вещь. Стоило ему перечитать свой сборник афоризмов, и улучшалось настроение, повышалась работоспособность. Только не стоило делать этого слишком часто. Игорь хотел заняться статьей, но тут раздался звонок. — Привет! — услышал он голос знакомого милицейского капитана. — Ты интересовался адресом криоцентра. Записывай. Буданцев давно хотел посетить место, где замораживали людей, но во всех проспектах указывались координаты только офиса «Новой жизни». А ведь в самом криоцентре Игорь имел шанс получить ответы на некоторые интересующие его вопросы. — Я тебе очень благодарен! Ты сделал для меня большое дело, — искренне сказал Буданцев. — Сочтемся, — многозначительно сказал капитан. Игорь насторожился. Видимо, у его знакомого появилась информация, которой он боялся воспользоваться сам, поскольку за это мог вылететь с работы, и готов поделиться ей с журналистом. Но всему свое время, сейчас надо разобраться с Фитилем и его командой. Криоцентр располагался чуть в стороне от большой деревни. Игорь решил для начала пообщаться с местными жителями, выяснить их мнение о таком соседстве. Он не знал, что в криоцентре работает один из сельчан, и был сильно удивлен информированности первого же встреченного им мужичка. Нет, откровенно говоря, до него Буданцев натолкнулся еще на двоих, но те успели основательно принять на грудь, и журналист, увидев, как отчаянно они борются с земным притяжением, решил не отвлекать мужичков от этого увлекательного занятия. Узнав, что именно интересует Буданцева, мужчина зло сплюнул: — Нашел о чем говорить! Нету у меня времени на разные глупости. Пришлось Игорю достать журналистское удостоверение. Мужичек чуток подобрел, однако взялся уточнять: — Ты как, ругать их собираешься или хвалить? — Была бы моя воля, я бы их вообще закрыл к чертовой матери, — сказал Буданцев, уловив настроение мужчины. — Вот это правильно. Только кто же вас, журналистов, теперь слушает? Раньше бы за одну статью в «Известиях» всех поувольняли, а теперь сколько ни пиши, еще злее воруют. В целом Игорь с собеседником согласился, добавив, что иногда на критику в СМИ реагируют и даже заводят уголовные дела. — Вот, и на этих тоже надо завести, — оживился мужичок. — А то просто немыслимое безобразие творится, держат покойников в холодильниках. Говорят, будто потом оживлять будут. А где это видано, чтобы покойники оживали? Господь каждой твари отмерил, когда ей родиться, а когда умереть, и не человеку менять установленный им закон. Старухи наши теперь из домов не выходят, когда стемнеет, боятся с мертвяком повстречаться. Они же лежат там целехонькие, без упокоения. — Ленин тоже много лет лежит не погребенный, — нашелся Буданцев. — Так его выпотрошили, как селедку, а у этих все при них, — возразил мужичок. Выяснив реакцию местных жителей на подозрительное соседство, Игорь двинулся к криоцентру. Там было пусто, только у морозильных установок маячил молодой человек. Судя по его оторопелому виду, он валялся на роскошном диване и служебное рвение изобразил, заслышав тихий скрип открываемой двери и подумав, что внезапно нагрянуло начальство. Увидев Игоря, он спросил: — Вы кто? Родственник одного из них? Мысль закосить под родственника Буданцеву понравилась, но была слишком рискованной. Вдруг его собеседник знает всех замороженных поименно? Тогда обман раскроется за одну минуту. — Нет, — я журналист, — честно признался Буданцев и протянул руку. — Игорь. — Андрей, — представился молодой человек и неуверенно добавил: — Меня насчет журналистов не предупреждали. — Разумеется. Я узнал о вашем центре и тут же решил написать статью. Материал просто замечательный, читателям должно понравиться. А вашей фирме будет дармовая реклама. — Вы точно журналист? У вас есть какой-нибудь документ? — решил проявить бдительность молодой человек. — Конечно! — Буданцев показал удостоверение. Но Андрей продолжал колебаться, даже хотел на всякий случай связаться с Жирносеком. Игорю пришлось использовать все свое умение общаться с людьми, чтобы успокоить молодого человека и завязать беседу. Начал Буданцев с вопроса, который, откровенно говоря, его мало интересовал, но помог наладить доверительный разговор: — А тебе не страшно находиться одному рядом с покойниками? — Днем нет. Вот ночами иногда вдруг становится жутковато, — честно признался Андрей. — Представляю, каково ночью Вике. Буданцев не стал уточнять, кто такая Вика. Тем самым он бы слишком явно подчеркнул, что является посторонним человеком, и мог оборвать тоненькую ниточку взаимопонимания, едва протянувшуюся между ним и Андреем. Игорь задал еще несколько отвлеченных вопросов и только потом коснулся интересующей его темы: — Наверное, ты уже со счета сбился, сколько тут у вас заморожено человек? — Вообще-то это не мое дело, но я иногда днем от скуки пересчитываю камеры. Тридцать четыре заполненных и две пустых. Уже занято треть помещения. Через годик придется строить новое здание. — Прилично набралось. Хотя по сравнению с числом людей, умирающих в Москве, ничтожно мало. Но у вас заморозка стоит приличных денег. — А вот и нет. Насколько я слышал, у нас есть два тарифа. Бедные платят совсем мало, примерно, как стоят хорошие похороны, да и богатые от заморозки не разоряются. — Странно. Лет за сто одной электроэнергии уйдет на пару тысяч зеленых. А ведь хватает других расходов. Вон у вас какая обстановочка, не хуже газпромовской, честное слово. — Я слыхал, что деньги замороженных кладутся на банковский счет, и текущие расходы оплачиваются набегающими процентами. — Много ли процентов набежит с суммы, которой хватил лишь на одни похороны? — пренебрежительно отмахнулся Буданцев. — Хотя смотря, какое здесь соотношение бедных и богатых. Интересно бы взглянуть список замороженных. Своим вопросом журналист все испортил. Молодой человек нахмурился и сухо заявил: — Нету у меня списка. Мое дело следить за нормальной работой оборудования, а не бумажки писать. Извините, но я должен заниматься делом. Если у вас есть еще вопросы, обращайтесь к начальству.