— Обращусь, но мне интересно поговорить с человеком, который непосредственно следит за замороженными. — Мы уже поговорили, больше мне вам нечего сказать, — Андрей демонстративно повернулся к Буданцеву спиной. Едва Игорь ушел, молодой человек достал мобильный телефон: — Богдан Ильич! Ко мне только что приходил журналист, расспрашивал о моей работе… Нет, я ему ничего конкретного не сказал, посоветовал обратиться к вам… Да, это на самом деле журналист, он мне свое удостоверение показал… Да, запомнил, и имя, и фамилию. Его зовут Игорем Буданцевым. Видимо, реакция Жирносека на последние слова была слишком эмоциональной. Во всяком случае, отключившись, Андрей вслух заметил: — Никогда бы не подумал, что он умеет так материться! Глава 34 Меньше всего Шинкай-Гильзанская долина оправдывала данное ей сержантом Икрамовым название Шайтан-яма. Впрочем, она и раньше выглядела заманчивым горным оазисом, заставляя вспомнить народное «в тихом омуте черти водятся». Если Комбату не изменяла память, сейчас долина еще больше похорошела. За годы мирной жизни успели вырасти деревья, высящиеся рядом с каждым домом. Да и сами дома капитально изменились. Когда-то здесь стояли лачуги, а теперь их сменили одно-, двух-, а кое-где трехэтажные особняки. Почти во всех дворах, куда сумел заглянуть Рублев, стояли легковушки, причем исключительно восточноазиатского производства: «Тойоты», «Мазды», «Хундаи». По слухам это была одна из форм протеста местных жителей против союзнических войск. Они обзаводились японскими и корейскими автомобилями, поскольку эти государства не принимали участия в миротворческой операции. Да, обитатели Шинкай-Гильзана жили куда богаче остальных афганцев. Этому все благоприятствовало: жаркий климат, обилие горных источников. Однако на самом деле богатство зарабатывалось не честным трудом, а торговлей наркотиками. И Комбат понимал, что за свой кусок хлеба с толстым слоем масла шинкай-гильзанцы будут драться до последней капли крови. Он вместе с переводчиком отправился к командиру отряда и напомнил о ходах в окружавших долину горах, откуда мог последовать удар по расслабившимся после захвата Шинкай-Гильзана американцам. Те вежливо поблагодарили Бориса за информации и попросили немного подождать. Ожидание растянулось на час с лишним. Затем один из офицеров вышел к Рублеву и спросил: — Вы уже нашли, где остановиться? — Нет пока. — Хорошо. Тогда мы дадим вам человека, он уладит эту проблему. Американцы словно забыли о затронутой Рублевым проблеме. Комбат не стал спорить, доказывать свою правоту. — Утро вечера мудренее. А я на всякий случай буду спать в обнимку с «Калашом». Ночью его разбудила яростная стрельба, раздававшаяся совсем близко. Борис схватил автомат и выскочил на улицу. Стояла типичная южная ночь, когда все покрыто непроницаемым мраком и кажется, что если посмотреть на небо, то прищуришься от тусклого света звезд, будто от яркого солнца. Комбат осторожно двинулся на выстрелы, но буквально через две минуты наступила тишина. Кто-то одолел, однако можно было только догадываться, кто именно. Борис минуту подождал и вернулся в дом. Если победили афганцы, и у них имелись приборы ночного видения, они бы расстреляли Рублева, как беззащитную мишень. Утром Комбата вызвали на командный пункт. Высокий сухопарый американец долго тряс Борису руку и что-то лопотал по-английски. Благодарил, как сообщил переводчик. Оказалось, что Рублева не случайно вчера промурыжили больше часа. Американцы решали, как им поступить с его информацией. То ли сразу заняться ходами, то ли схитрить. Посчитали людей, которых можно задействовать в операции, и устроили ночную засаду. Афганцы на свою беду не отличались долготерпением. Кроме того, разве они могли представить, что среди бойцов отряда есть человек, уже захватывавший долину в прошлую войну и досконально изучивший их тактику. Афганцы пошли резать спящего врага, но оказались сами отрезанными от спасительных гор. У американцев было мало народа, зато хватало самых разнообразных технических устройств. Наблюдатели, расставленные в самых опасных точках, заметили бородатых воинов, сообщили о них ударной группе, а сами пристроились с тыла. Афганцы оказались в ловушки. Опять же сказалось техническое превосходство. Американцы использовали приборы ночного видения последнего поколения, суперчувствительные тепловизоры. У каждого американца имелся специальный маячок, позволявший отличать своего от чужого. Они видели цели, словно днем, и с легкостью уничтожали врага. Поэтому бой оказался столь скоротечен и лишь разбудил и потревожил Комбата. Судя по тому, как благодарили Рублева командиры отряда, они действительно собирались почивать на лаврах. Афганцы же подготовились к вылазке основательно. У каждого второго бородатого воина имелся специальный пистолет, выпускавший пули с дозвуковой скорость, практически бесшумно. Неплохое дополнение к кинжалам, которыми афганцы владели виртуозно. Если бы противник, досконально знавший местность, незаметно подобрался к лагерю расслабившихся американцев, те в лучшем случае понесли тяжелый урон. А в худшем были бы поголовно вырезаны бородатыми воинами. Но обошлось, и теперь инициатива окончательно перешла к американцам. На следующий день в долине загрохотали взрывы. Рублев сумел припомнить несколько горных ходов, еще парочку нашли янки. Ходы завалили, предотвращая новые вылазки, хотя после сокрушительного поражения афганцы вряд ли бы отважились на повторное нападение. Затем американцы приступили к выполнению своей главной задачи. Перед этим Рублеву в благодарность устроили обзорную экскурсию. С вертолета он хорошо рассмотрел долину. Сверху она казалась громадным красным пятном, с одного бока которого мазнули зеленой и серо-белой красками. Маковые плантации тянулись до самых гор, только рядом с поселениями угадывались возделанные огороды с другими культурами. Американцы специально подгадали время, когда растение-убийца начало цвести, и увиденная Рублевым картина потрясла его до глубины души. Это сколько же загубленных человеческих судеб, сколько новых людей могло благодаря этим плантациям стать наркоманами! Одновременно у Бориса возник другой вопрос. Не слишком ли мало у американцев специальной техники, способной уничтожить посадки? Он забыл о чудовищной силе человеческой мысли, особо изворотливой, когда речь заходила об уничтожении живых существ, касалось ли это людей, животных или растений. Американцы доставили в Шинкай-Гильзан цистерну с хитрым гербицидом. Он действовал исключительно на цветковые или, говоря по научному, покрытосеменные растения. Розы, огурцы, васильки и, разумеется, мак с коноплей гибли от минимальных доз этого гербицида, обладающего способностью годами оставаться в почве, не разлагаясь. А вот злакам, пшенице, ржи, рису он не причинял заметного вреда. Борис впервые наблюдал такое масштабное свидетельство торжества науки над растительным миром. Для опрыскивания американцы использовали пару вертолетов. Тем понадобился световой день, чтобы обработать все маковые плантации. А через двое суток можно было наблюдать радостную и одновременно удручающую картину. Весь мак полег, на огромной площади нельзя было заметить ни одного тянущегося к солнцу побега. — Если верить инструкциям, без специальной обработки здесь еще лет двадцать будут расти только злаки, — сообщил Борису переводчик. «Хорошо, что существуют методы обработки. А то бы…» — подумал Рублев. Он представил, к чему бы привела масштабная утечка гербицида в случае аварии. На долгие годы ни одного цветущего растения, а следом массовая гибель или миграция животных, приспособившихся этими растениями питаться. Хотя для тех же китайских рисоводов подобный гербицид — благо, он начисто истребит значительную часть сорняков. Убедившись, что задача выполнена, командир отряда по-свойски сам зашел к Борису. Еще раз поблагодарив его, он как бы между делом заметил: — Благодаря вам нам удалось избежать лишних жертв. Наше командование высоко оценило вашу помощь и решило удвоить сумму, положенную по контракту. Если хотите, вторую половину мы выплатим непосредственно вам наличными. — Не стоит, — практически без раздумий ответил Комбат. — Откровенно говоря, когда мне предложили отправиться в Афганистан, я и не думал о деньгах. — Похвально. Однако в былые годы, насколько я информирован, вы могли остаться без единого доллара. — Сейчас порядки немного изменились, — заверил офицера Комбат. — Тогда все о’кей. Через два часа отходит транспорт, он доставит вас на базу. Рублев понял, что его хотят побыстрее сплавить домой. Слишком уж он хорошо себя проявил. И хотя никакой военной тайны занявшее долину подразделение не хранило, опытный человек мог по различным мелким деталям, боеспособности одного отряда судить об армии в целом. Так маститый палеонтолог способен восстановить облик давным-давно вымершего животного всего по нескольким костям, мимо которых обычный человек прошел бы, даже не обратив внимания. — О’кей, — ответил Борис и пошел собирать вещи. Глава 35 — Видел? — спросила Жирносека супруга. — Что? — вопросом на вопрос ответил Богдан Ильич. — А вот это, — жена сунула под нос Жирносеку обычную рекламную газету, из тех, которые бесплатно и без спроса распихивают по нашим почтовым ящикам. — Да я уже смотреть на них не могу. Напрасно ты мне ее подсовываешь. — И это тоже видел? — супруга ткнула пальцем в одно из рекламных объявлений. — «Профессор Доуэль». Заморозка сегодня и воскрешение в будущем по самым доступным ценам, — гласило оно. — Надо же! — Жирносек потянулся за мобильником, глядя на указанный в объявлении телефонный номер, но тут ему в голову пришла здравая мысль. Новоявленные конкуренты могли присматриваться к «Новой жизни», многое разведать, в том числе номера телефонов Богдана Ильича. — Позвони с домашнего, — сказал он жене. — И что им сказать? — Представься клиенткой, расспроси о ценах и услугах. — Не буду! — взвилась жена. — Почему? — искренне удивился Жирносек. — Потому. Я еще вполне здоровый человек и не хочу накликать на себя беду. — Тьфу ты, черт, какие дурацкие суеверия! — возмутился Богдан Ильич, однако настаивать не стал. Он позвонил Андрею и приказал ему связаться с объявившимися конкурентами и выудить как можно больше информации. Тикунов быстро разведал детали, которые поначалу только развеселили Жирносека. Оказывается, новая фирма с умыслом выбрала себе такое название. В «Профессоре Доуэле» замораживали головы только что умерших людей, отсюда были относительно низкие цены. — Конкуренцией между нами даже не пахнет, — сгоряча подумал Богдан Ильич. В «Доуэле» считали иначе. Недавно в офис «Новой жизни» явилась шикарная блондинка. — Я по объявлению. Скажите, вы уже взяли человека на работу? — Нет, — честно сказал Богдан Ильич без объяснения причин. Красота девушки распалила его желания, как и у всякого нормального мужика. — Надо переговорить с Фитилем, пусть отменит свое решение. Я же должен искать ему клиентуру, а девушка посидит в офисе, — подумал Жирносек и ласково улыбнулся красавице. — Работа у нас совсем легкая, надо просто записывать фамилии людей, согласившихся на заморозку, и отвечать на звонки. Если нарисуются потенциальные клиенты, вы должны взять их координаты. Договариваться с ними — моя работа, хотя мне кажется, что у вас бы получилось не хуже. Но есть одна маленькая проблема. Мы уже набрали больше клиентов, чем можем обслужить, поэтому в течение недели не берем новых заказов. Вы подождете неделю? — спросил Жирносек, подумав, что за это время постарается уговорить Фитиля. — Да, конечно, — ответила блондинка, кокетливо поведя плечиком и одарив Богдана Ильича улыбкой, обещающей в будущем немаленькие эротические приключения. Из офиса «Новой жизни» она поехала к элитному жилому дому и, миновав два поста охраны, зашла в одну из квартир. Если бы Жирносек увидел человека, встретившего блондинку, он бы сильно удивился, поскольку это был сын одного из замороженных. Мужчина с детства отличался нездоровыми наклонностями. Если самые жестокие из одногодков мучили кошек, то он ножиком бестрепетно резал умирающее животное, желая посмотреть, а что там внутри. Но главное — как гибнет живая плоть, какие изменения происходят в минуты перехода из этого мира в другой. Мальчик понимал, насколько плохи его наклонности, и пытался скрыть их от окружающих, но разве это реально в большом городе, где кругом множество любопытных глаз. Его осуждали все, кроме учительницы биологии, рассудительно заметившей: — Зря вы так. Патологоанатом — очень нужная профессия. Наверное, мальчик осуществил бы свою мечту, поскольку высшее образование в те времена было штукой престижной, а способности к другим наукам у него отсутствовали напрочь, но жизнь рассудила иначе. Его отец работал старшим бухгалтером. Он был человеком тихим, даже угрюмым, не способным угождать начальству, поэтому занимал скромную должность, хотя свое дело знал блестяще. Когда дичайший капитализм сменился просто диким, неожиданно выяснилось, что кроме костоломов и киллеров нужны люди, любящие и умеющие работать. Отец молодого человека преуспел в крупной энергетической компании. Он стал получать очень большие деньги, имел хорошую репутацию. И, конечно же, не хотел, чтобы его сын, уже заканчивавший медицинский, избрал себе такую специальность.