— Это не магазинные помои. Прямо из Поднебесной империи. Угощайся. Романов попробовал. Он не был знатоком чая или кофе, потому культурного шока не получилось. Конечно, напиток ему понравился, но не до такой степени, чтобы прийти в восторг. — Хорошо, что ты приехал… — сказал Лазарь. По телефону он называл собеседника на «вы», но в личном общении немедленно перешел к более привычному способу обращения. И как ни странно, Романов не испытал никакого отвращения, хоть и не терпел лишней фамильярности. — Ну вы же звали! — Звал, — кивнул Лазарь, отпивая чаю. — Тут, я знаю, у вас со Смотрящим какие-то проблемы? Романов напрягся. Ему не улыбалось обсуждать проблемы такого рода за одним столом с вором в законе. Но и отрицать очевидное тоже не стоило. — Да, есть у нас трения. — Понимаю. Сложный человек Пират. Прошел огонь и воду, медные трубы прошел… И пока ходил по этим путям, напрочь разучился смотреть по сторонам и замечать, что творится вокруг… Романов не показал виду, но был всерьез удивлен. Что-то непонятное прозвучало только что. Нет, он понимал, что сообщество воров в законе — это вовсе не монолит. Но разговор — неспроста. Он стал ждать продолжения. Лазарь помолчал, смакуя чай. — Смотрящий не прав в своем стремлении отстраниться от мира, восстановить ту дистанцию, которая была между нами и остальными людьми раньше. Мир меняется, теперь все решается не столько умением сохранять чистоту касты, сколько проникновением различных частей общества друг в друга. Если следовать принципам Смотрящего, то мне придется отказаться от контактов с депутатом Госдумы, который очень во многом мне помог. Это плохо для дела, что бы ни возомнил себе Пират. Да, по всему выходило, что этот тип его позвал, чтобы договориться относительно Смотрящего. — Я тоже думаю, что ваш лидер перегибает палку, — сказал Романов. Лазарь развел руками. — Поведение Смотрящего осуждаю не только я. Мы с коллегами разговаривали несколько дней назад. Не было ни одного, кто вступился бы за Пирата. Романов подумал на ход вперед и спросил прямо: — Вы хотите, чтобы со Смотрящим разобрался именно я? — Это было бы наилучшим вариантом. В конце концов, вы все равно находитесь в состоянии войны. И после всего, что было, я с трудом верю в возможность разруливания конфликта словами. Правда? — Наверное, да, — махнул рукой Романов. — Хотя, конечно, неприятно такое признавать. — Это означает, что сейчас за Смотрящего никто не вступится. Ты можешь делать все, что считаешь нужным. Общак промолчит. — А новый Смотрящий не решит, что надо наказать того, кто замахнулся на предшественника? Чтобы другим неповадно было? — Новый Смотрящий скажет тебе спасибо, хоть и не вслух. Романов посмотрел в глаза Лазарю, но увидел только прежнее мягкое спокойствие. Как будто сейчас обсуждалось не разрешение расправиться с человеком, а какие-нибудь дзенские притчи. Поистине, странное место этот ресторан. В нем все проскакивало сквозь сознание как-то легко и гладко. — И что я должен ответить? — спросил Романов. Лазарь пожал плечами: — Ничего не отвечай. Я позвал тебя не для этого, а просто, чтобы ты послушал и принял к сведению. И все. Как поступить с информацией — твои проблемы. Юрий Павлович кивнул. По всему понятно — его намерены использовать в качестве карательной команды. Смотрящий зарвался, качает права не так, как хочется остальным ворам, — вот его и предают. Без малейшей оглядки на благородство, на понятия и все то, что традиционно считается неотъемлемым элементом блатной романтики. Он допил чай и сказал: — Я подумаю, как это можно использовать. Попрощался и вышел. Сев в машину, позвонил Болеславскому: — Ваня, ты нужен мне в офисе. — Я и так в офисе. На всякий случай. И никуда не уйду, пока не отпустите. — Жди. Я скоро приеду. Всю дорогу до своего офиса Романов думал. Собственно, его волновало только то, не окажется ли такая соблазнительная возможность просто способом расправиться с ним. Вот сейчас этот демон с ангельскими глазами распрягал перед Юрием Павловичем о том, как им не нравится Смотрящий. А сам Пират — сидел где-нибудь за стенкой и посмеивался в кулак. И представлял, как сейчас этот фраер дернется — и тут его раскатают всем миром. Или все-таки нет? Или Смотрящий и в самом деле стал костью в горле даже у своих? Таких ругают последними словами и стараются избавиться от них как можно скорее. Романову вспомнился один такой человек. Начальник пожарной охраны в небольшом городке под Москвой. Упертый дядька, показавший всем, что с правилами и инструкциями придется считаться. Он держал весь город в ежовых рукавицах, инспектора его ежемесячно изводили тысячи бланков, на которых выписываются штрафы, и если уж кто-то по — падался, то не спасало даже самое высокое заступничество. Самым обидным для всех недоброжелателей было то, что у принципиального дядьки были достаточно серьезные связи. И подкопаться под него никому так и не удалось. Этот начальник умер в пятьдесят лет от инсульта. Несмотря на кажущуюся неуязвимость, он был просто человеком и у него сдали нервы. И все кончилось плохо. Так вот, за гробом того начальника шла половина города. Как-то сразу забылись все претензии, прекратилась ругань. И оказалось, что за те восемь лет, которые он возглавлял пожарную охрану города, не произошло ни одного серьезного пожара. Романов размышлял, что те самые товарищи, которые только что «слили» Пирата, потом, стоя у его гроба, непременно помянут его хорошим словом и даже пустят дежурную слезинку из глаз. Возникло дурацкое желание связаться с Пиратом и рассказать ему, о чем шла беседа в ресторане, под китайский чаек. Нет, этого Романов не сделает. Потому что своя шкура дороже, чем сочувствие врагу. Да, врагу, давайте называть вещи своими именами… Болеславский не скрывал своего любопытства. — Ну как, Юрий Павлович? — А вот так. Воры слили мне Пирата. У Болеславского отвисла челюсть. — Это не шутка? — спросил он. — Нет, Ваня, не шутка. Я сам еще толком прийти в себя не могу. Но объясняется все очень просто. Смотрящий — это анахронизм. Он тянет продвинутых, прогрессивных воров назад, в каменный век. И этого ему не простили. — А что требуется от нас? — насторожился Болеславский. — А мы, Ваня, выбраны в качестве орудия расправы. Ну, то есть это выглядит цивилизованнее. Меня пригласили на разговор и сообщили, что в нашем с Пиратом «споре» воры занимают пассивную позицию. Они не мешают мне сделать с ним все, что я захочу. И после — никаких репрессий. То есть они и сами заинтересованы, чтобы Смотрящего кто-то разобрал на запчасти, но очень не хотят марать руки самостоятельно. — Хитрозадые твари, — покачал головой Болеславский. — Это точно. Но с другой стороны, согласись: если не надо волноваться по поводу нападения с тыла — работать намного приятнее. Так что можем позволить себе заняться Пиратом. — Мне найти исполнителей? — спросил Болеславский. — Да, не помешало бы. Важно, чтобы формально он не был с нами связан вообще никак. Ну, и по возможности чтоб силенок у него хватило на Пирата. У того, между прочим, ребята в охране предельно серьезные. Один только узкоглазый чего стоит! Да, его тоже надо убирать. А то как бы потом вдруг не захотел отомстить за босса. Болеславский усмехнулся, но глаза его остались серьезными. Романов спросил: — Пока меня не было, информации по поводу ограбленных магазинов не добавилось? — Нет пока. Да вы не сомневайтесь, наши источники немедленно вас оповестят, когда что-то прояснится. Я дал на сей счет самые строгие указания. — Ну, я надеюсь, посреди ночи они меня не разбудят? — Меня разбудят, — развел руками Болеславский. — Ну, а я уж вам все сообщу с утра пораньше. — Хорошо. Вот и сообщишь. А сейчас — я домой. Вызови ребят, чтоб проводили. После того случая с незадачливыми преследователями Романов постановил: пока не закончится вся эта канитель с Пиратом — ездить домой только с охраной. Вот сегодня один раз нарушил собственное решение, когда поехал во «Врата Дракона». Хотя нарушил ли? Романов спросил у помощника: — Ваня, а скажи как на духу: когда я поехал с Лазарем разговаривать, меня наши охранники провожали? Болеславский смутился, но увидел, что в глазах у босса нет даже намека на гнев. И утвердительно кивнул. — Да, машина была. А вы что, заметили ее? Или так, предположение? — Предположение, Ваня. Просто стало интересно. Ну, молодцы, что бдительность проявляете. — Как и полагается нормальной охране: даже если тот, кого охраняют, против, за ним все равно пойдут. Так, чтобы он не заметил, но чтоб в любой момент можно было прийти на помощь. Вообще, если серьезно, то мы сегодня были бессильны только против выстрела гранатомета по машине. Ну, от этого, сами понимаете, и в танке не очень-то спасешься. Романов кивнул и распрощался с Болеславским до завтра.