— Пират, люди недовольны тобой. Смотрящий хмыкнул. Ну что же, этого следовало ожидать. Он спросил: — И что же это за люди? Такие же, как мы, или те, кто считает, что воры должны равняться на них, не нюхавших настоящего воровского хлеба? — Пират, послушай, — поднял руку Туз. — Я давно уже коронован, я авторитетный человек и старше тебя. И вот что скажу: нам нужно идти в ногу со временем. Посмотри, сейчас уже нельзя играть в касту. Надо проникать везде, где можно. — И уподобиться фраерам, которые меряют все только по толщине мошны и длине машины? — Пират, что ты говоришь?! — воскликнул Карат. — Почему ты не хочешь понять, что мы сделали тебя Смотрящим не для того, чтобы ты ломал связи, установленные за последние годы? — Я ничего не ломаю, — поднял руку Пират в протестующем жесте. — Я просто напоминаю: мы — не такие, как они. И надо это четко дать понять. Карат, а не ты ли гнешься перед этим королем тошниловок, хотя мог бы прищелкнуть его, как муху? Пират имел в виду то, что Карат был партнером бизнесмена, державшего сеть закусочных. И в этой паре он не главенствовал. Карат невозмутимо ответил, что он не собирается ссориться, упуская выгоду. Пират только и смог, что развести руками. — Нет, я вас не понимаю. Почему вы разрешаете выскочкам и скороспелым апельсинам переходить нам дорогу? — Пират, — заметил Лазарь, — ты же не хочешь сказать, что воры прежде всегда занимались только своим ремеслом и сидели по тюрьмам? — Главное, что сидели! — ответил Пират. — Я, когда иду на зону, точно знаю, что должен поступать именно так, что это — закон. Я знаю, что это мы должны добывать деньги с лохов и фраеров, а не наоборот. Я знаю, что нельзя короновать чушкаря! А скоро так и будет! — Ты передергиваешь, — нахмурился доселе молчавший Горыныч. — Нисколько, — ответил Пират. — Хорошо, так чего вы от меня хотите? — Мы хотим, чтобы ты перестал вести политику нетерпимости, — ответил Карат. — Ничего себе, каким словам научились, — усмехнулся Смотрящий. — Вот такие нынче пошли воры — осуждают того, кто хочет соблюсти законы, говорят, как последнее трепло в телевизоре. И считают, что это нормально. Лазарь нахмурился и резким голосом произнес: — Пират, ты сейчас сам говоришь так, что тебя надо одергивать! Ты оскорбляешь брата. — Брат оскорбил себя сам, еще тогда, когда решил, что можно забыть честь и гордость вора, и стал якшаться с фраерами, как с равными. Возмущение, нарисовавшееся на лицах ви — зитеров, могло бы заставить отступить кого угодно, но не Пирата. Он всегда был упрямым и если уж становился на какую-то позицию, то можно было быть уверенным — только гибель сдвинет его с выбранного места. В этом был весь он, его характер, поднявший его на нынешнее, высочайшее положение и — вот парадокс — поставивший на грань потери всего. Пират отлично понимал, что его упрямство ничем хорошим не закончится. Ни один из собравшихся здесь воров не потерпит такой резкости. И за слова, так или иначе, рано или поздно придется ответить. Правда, он был уверен, что против него не начнут и войны. Потому что Смотрящий — это фигура слишком значительная, чтобы просто взять и сбросить его. Многие воры поддержат его чисто из принципа, как символ авторитета. Он не знал о двух вещах. О том, что заключен договор между Лазарем и Романовым, по которому оговорено, что разобраться с «неудобным» Смотрящим должны будут не воры, а человек со стороны, из тех, кого Пират пренебрежительно назвал фраерами. И что четыре вора прибыли сюда в надежде, что им удастся переубедить Пирата. А если не удастся, то, наоборот, завести его до такой степени, чтобы тот окончательно показал всем, что Москву надо спасать от стихийного возвращения в старые и темные времена. Пират не мог и предположить, какое направление разговор примет в следующую минуту. Лазарь, поигрывающий изящными сандаловыми четками, сказал: — Еще вопрос к тебе. Чего ты так насел на Романова? Чем он тебе не угодил? — Он работает на моей территории, — ответил Пират. — Но, насколько я помню, ваши интересы слабо пересекаются. То есть не пересекаются совсем. Так скажи на милость, к чему стрельба и взрывы? — Я намерен указать этому уроду его место! — повысил голос Смотрящий. Лазарь мысленно усмехнулся. Вот так и надо продолжать разговор. Давить, давить на психику Пирата, ждать, пока он сгоряча наговорит такого, что можно будет вполне законно от него отвернуться, предоставив его самому себе. — Ты не прав. Он тоже не последний человек, а ты прессуешь его. Непорядок, Пират. Это уже на беспредел похоже. Смотрящий и правда начал понемногу закипать. Он понимал, что его провоцируют, но не мог пойти против самого себя. Никогда прежде он не отступал, когда был прав. Не будет такого отступления и впредь. Иначе это уже будет не он. — Он сам напросился на этот беспредел. — продолжил Пират. — И если уж на то пошло, то сейчас он мне кое-что должен. По его наводке убили Кунака и лишили меня немалых денег. Я не намерен этого прощать. — Подумай, Пират, — сказал Лазарь. — Ты сейчас напрашиваешься на то, чтобы мы от тебя отвернулись. Ты, конечно, авторитетный вор и серьезный человек, но все-таки не во всем общество может тебя поддержать. — Я не прошу помощи общества, чтобы разобраться с этой проблемой. Но я бы хотел, чтобы мне не мешали! Мало-помалу разговор переходил в стадию неприятного и резкого спора. Точнее, он был таким с самого начала. Лазарь, взявший на себя функцию главного оппонента, покачал головой: — Мы не хотим, чтобы ты продолжал эту разборку. Эта война нам не нужна. Она во вред всем — и ворам, и бизнесменам. Ты ничего не хочешь замечать, а между тем напряженность растет. И мы теряем деньги. Ни один из нормальных рынков Москвы не работает в полном режиме. Представляешь, Пират, весь город ожидает, что получится из вашей склоки. И я уверен, что если ты сможешь добраться до Романова, то последствия будут хуже, чем если подобного не произойдет. Мы просим тебя — прекрати эту ссору. — Я прекращу не раньше, чем добьюсь от него того, что мне нужно — компенсации за убитого Кунака. Лазарь вздохнул и сообщил: — Я разговаривал с Романовым. И сказал, что мы тебя не поддерживаем. Пират ошалело заморгал глазами. Только что будничным тоном ему сообщили, что его банально «слили». Никто из четырех воров и не подозревал, какой опасности они подвергали себя, сообщив это Смотрящему. Потому что около минуты Пират сидел с отсутствующим лицом, постукивая пальцами по столешнице кресла, и выглядел чуть ли не философом, задумавшимся о смысле жизни. На деле он размышлял, не позвать ли Азиата и не дать ли ему команду похоронить всех четверых. Но Пират сдержался. Если он так поступит, то можно быть уверенным — у него нет будущего. Скорее всего его просто сметут — и все. Однако какие подонки! Вместо того чтобы собрать нормальный сходняк, чтобы поговорить так, как подобает по рангу и званию, они тайно сливают его какому-то фраеру. И что теперь, они ждут от него какой-то вежливости? Нет, воры ждали не вежливости, а, напротив, срыва. Может быть, даже некрасивой сцены с криками и маханием кулаками. Это было бы неплохо, так как появился бы повод вообще откреститься от Смотрящего. Но взрыва не последовало. Пират, правда, не задумывался о возможном резонансе, он просто считал ниже своего достоинства как-то проявлять эмоции в присутствии этих людей, еще вчера считавшихся соратниками и не то чтобы друзьями, но уж точно союзниками. — И что теперь? — холодно спросил Пират. — Ну, все зависит от тебя. Можешь послушаться нас, и тогда все уляжется само собой. А можешь продолжать свою войну с Романовым, и тогда рассчитывай только на себя. И знай, что никто не будет ему мстить, если у тебя чего-то не получится. — Интересно, а его вы тоже уговаривали, как меня, — угрозами и наездами? — Наездов на тебя нет. И никто не угрожает, тебя просто предупредили. Ты начал первым — значит, ответ держать тебе в первую очередь. Пират вздохнул. Да, уж как навалится чепуха какая-то, так и не слезет! — Ладно. Я вам отвечу так, — сказал Пират. — Никаких разговоров и уступок с моей стороны не будет. Я не фраер и не позволю кому попало мной рулить. Вы можете делать что хотите. Или не делать ничего. А чтобы вам не было так хорошо — я соберу сходняк. В ближайшие три месяца. И вот там мы поговорим как надо. Там решим полностью, кто был прав. Таков мой ответ. А сейчас вы, может быть, хотите чаю со мной попить? Воры переглянулись. Их бесцеремонно выгоняли. — Ну что же, мы слышали твой ответ, — кивнул Лазарь, вставая с кресла. — Ты принял свое решение… Они вышли. Уже на улице, стоя возле машины, Карат осторожно заметил: — А ведь если будет сходка, если Пират расскажет про все — нас мало кто поддержит. — Не успеет он ничего собрать, — отмахнулся Лазарь. Его спокойная уверенность заразила и остальных… Четыре дорогие машины выехали со двора. А в доме, в гостиной, сидел постаревший Пират и говорил невозмутимому Азиату: — Вот такой хреновый день у нас с тобой получается. Давай-ка поскорей заканчивать с Романовым. Потому что иначе нам кранты… А потом надо дожить до сходки. Это значит месяца два ожидания. Как думаешь, перекантуемся? Азиат пожал плечами: — Попробуем. Я и мои люди преданы тебе до конца. Пират грустно усмехнулся. — Чаю хочу, — вздохнул он и пошел на кухню. Глава 12