— Ладно, разбирайтесь тут. Я пойду ключи делать, — сказал Борис. Дворник и грузчик, практически не отвлекаясь от ссоры, протянули ему руки. А когда Борис выходил из подвала, из-за спины доносилась крепкая, но беззлобная ругань. Комбат вспомнил, что рядом с гостиницей он видел мастерскую по изготовлению ключей. Он пошел по памяти и нашел небольшую фанерную будку, на которой красовалась аляповатая вывеска: «Ремонт зонтов. Изготовление ключей». Хмурый мастер принял ключи из рук Бориса, поглядел на них. — Болванка дорогая, — предупредил он. — Ничего, — сказал Борис, а еще через пять минут он стал обладателем двух новеньких, пахнущих железом дубликатов. Может статься, это будет такое же сокрушительное оружие против Черного Матроса, как игла против сказочного Кощея. Глава 9 Вернувшись в номер, Комбат задумался. Теперь, когда он уже всерьез готов противостоять преступникам, притворявшимся выходцами с того света, надо было понять, кто из работников гостиницы может стать ему помехой. Точнее, кто работает на Матроса? А в том, что кто-то работает, Рублев не усомнился ни на минуту. В принципе, это может быть кто угодно. Судя по тому, какую сумму затребовали вымогатели, дело развернули широко. Следовательно, сообщники должны быть и среди персонала гостиницы. Иначе работать с такой устрашающей эффективностью они бы не смогли. Комбат взял бумагу и ручку, подвинул к креслу журнальный столик и стал разбираться в ситуации. Итак, кого можно отмести сразу как человека, явно непричастного? Ну, разумеется, всех убитых. И только? После недолгого раздумья Рублев оставил все именно так. По отношению к остальным он ни в чем не был уверен. Ну, во-первых, «низшее звено». Грузчики, дворники, работники прачечной, кухонный персонал. Тут вообще ни в чем не разобраться. Из всех них Комбат общается только с Марковым и знаком с дворником Максимом. Оба производят впечатление своих. Но так ли это на самом деле — не разобраться. Не надо пытаться списать уверенность на якобы прямоту Максима и бесхитростность Маркова. Скольких он, Рублев, за свою жизнь повидал людей, казавшихся своими вплоть до того момента, пока не приходилось схватываться с ними насмерть? Очень многих. И сколько еще таких будет. Другой вопрос, что опираться в своей деятельности на кого-то надо. Пусть пока будут они. Посмотрим по результатам той ночи, когда Матрос должен будет кого-то убить. Значит, низшее звено стоит под подозрением в полном составе. Самое интересное, что они могут и не знать, что каким-то своим поступком сыграли на руку преступникам. Они вполне могли сыграть вслепую. Теперь приподнимемся по иерархической лестнице. Здесь у нас горничные и администраторши. Тут Комбат тоже не мог похвастаться обширным знанием, однако как минимум одна подозреваемая в соучастии есть. Запишем: Зоя Викторовна Сикорская. Очень подходящая кандидатура, если вдуматься. Во-первых, никто ее не заподозрит. Тетенька безобидная, тихая, из числа затурканных и заезженных. В такие «тихие омуты» прекрасно подселяются черти любого содержания. Что взамен? Взамен — обещание чего-то лучшего, каких-то радикальных перемен в жизни. Да опять-таки, деньги! Тоже очень надежный инструмент осуществления перемен. Кто еще? Хотя на этом уровне много сообщников не нужно. Может, еще кто-то из горничных содействует. Но это уже максимум. Ладно, идем дальше. Завхоз, директор и секретарь директора. То есть Анна. Завхоза Рублев просто-напросто не видел. Известно, что есть такой в «Арбате». И даже ходит на работу. Но вот пересечься, а тем более пообщаться не довелось. Но если рассуждать только логически, то он вполне может подыгрывать. Очень удобный человек. Доступ практически во все помещения гостиницы, причем без вопросов — а что он там делает? Достаточная власть, чтобы что-то поменять так, как нужно для «общего дела»… Это все, конечно, не факт, но Рублев вписал пока завхоза в список подозреваемых в соучастии. И решил, что обязательно перемолвится на этот счет с Марковым. Хорошо. Теперь Анна. Девочка прибежала к нему в слезах, принесла письмо. Это о чем-то говорит? Да ни о чем, строго глядя! Письмо, особенно электронное, — штука такая, что стащить его можно со свистом, особенно если всякие раздолбаи кладут его куда не следует! Опять-таки, Анну он знает совсем недолго. И при всей ее искренности. Хотя, конечно, девочка ведет себя не как соучастница. Она всерьез напугана, она явно хочет, чтобы это поскорее закончилось. И представить ее в роли помощницы хладнокровного убийцы очень тяжело. Надо обладать очень развитой фантазией. Ладно, эту персону оставим под вопросом. Благо она достаточно близко, чтобы успеть разобраться, что к чему. Теперь сам директор. Ох, Аркадий Леонидович Кулагин, какой вы интересный человек! Итак, хотя директор прекрасно знает, что Черный Матрос — выдумка, просто легенда, высосанная из пальца, он не только не потрудился отнести письмо вымогателей в милицию, но просто ударяется в бега! Очень странное поведение, честное слово. Первое, что напрашивается в качестве объяснения, это то, что всю историю с Черным Матросом затеял сам Кулагин. Письмо одно чего стоит. Сумма, которая выставлена там, не казалась Рублеву реальной. Гостиница, прямо скажем, не в том состоянии, чтобы даже у директора могли оказаться такие средства. А если попросить у хозяев, у мэрии Москвы — те просто отправят к чертям. Им гостиница уже не нужна, они ее продают. И вот директор разворачивает какую-то беготню. Зачем? Например, чтобы скрыть какие-то свои темные дела. Зачем он убежал? Явно не потому, что ему захотелось подышать свежим воздухом! Но этот побег так же замечательно работает на противоположную версию. Он говорит и о том, что Аркадий Леонидович вообще не причастен. Начать с того, что его побег прекрасно подтверждает заявление Анны о том, что директор — трус. Он побоялся с самого начала, он еще больше напугался потом, когда начались убийства. Пренебрегая жизнями своих подчиненных, он упорно тянул время и ждал. А когда понял, что никак не отвертится, взял да и рванул. Но это если плясать от чистого вымогательства. А в него поверить очень и очень сложно. Именно из-за того, какая сумма выставлена в письме. Ни сам директор, ни гостиница, не способны ее выплатить. Это как-то нелогично со стороны вымогателей. Запрашивая такие деньги, которых у жертвы нет, они просто провоцируют ее на активные ответные действия. Вот, например, не будь Кулагин таким трусом, он отнес бы письмо в милицию, потом этим занялся бы РУБОП, и тут же будьте уверены — мало вымогателям не покажется. А если это не вымогательство, то значит все вертится вокруг грядущей продажи гостиницы. И что здесь может быть? Вариант номер один. Покупатели недовольны ценой, запрошенной москвичами. И теперь начали планомерно дискредитировать гостиницу, чтобы потом сказать: «Ребята, а с чего мы будем вам платить столько, если у вас тут люди мрут?» И выложить раза в два меньше. А мэрия Москвы, чтобы отвязаться от такого счастья, как гостиница с трупами, будет только рада сбагрить «Арбат» по предложенной цене. Вариант номер два. На гостиницу претендует кто-то еще. И он начинает делать так, чтобы первым покупателям категорически расхотелось заводить себе эту покупку. Опять-таки: тут людей убивали, а Европа по этой части чистоплотна до омерзительности. И вот одни покупатели отказываются, а другие — цап! и потащили добычу. Надо спросить у Анны, не было ли других кандидатов на покупку «Арбата». Вообще, такое объяснение логичней, чем попытка списать все на махинации директора. Значит, его записываем в потерпевшие. И пожалуй, это будет единственное твердое убеждение. Схема была разложена, но не утешала. Рублев завалился на кровать и стал смотреть в потолок, настраиваясь на завтрашнюю ночь. * * * Женере вернулся на свое новое место жительства в состоянии полного раздрая. То, что пропал директор «Арбата», не лезло ни в какие ворота. Это уже напоминало целенаправленное воздействие каких-то высших сил, твердо решивших, что гостиница не будет продана «Меридиану» ни при каких условиях. Он немедленно вышел на связь с Марком де Гранже. Тот выслушал его и сказал: — Это очень плохо. Собственно, это ставит под угрозу заключение сделки. Я не знаю, получится ли все сделать без его участия. — А что он значит для нас? — спросил Женере. — Гостиница ему не принадлежит, мэрия Москвы сама распорядится. — Так, да не совсем так. Там, как я уже говорил, происходит какая-то война бульдогов под ковром. Кажется, кому-то очень важному дали взятку, и он теперь всеми силами стопорит процесс. — А как ко всему этому относится совет директоров? — Не очень хорошо. Сегодня мы провели селекторное совещание, так вот мнения о том, что мы неоправданно рискуем, растут и множатся. — Что, у нас тоже завелся кто-то, саботирующий решения? — Нет, вряд ли. Просто наши директора привыкли к тому, что все всегда делается быстро и без проблем. Мы ведь уже забыли, когда расширение сети влекло за собой столь мощный отрицательный резонанс. — И что думаете, я не зря сюда приехал? Марк помолчал, обдумывая ответ. — Знаете, Клод, говорить об этом пока еще рано. Официальная позиция в отношении гостиницы «Арбат» не менялась. И надеюсь, еще некоторое время не поменяется. — Не говорилось ли, что если уж нам так надо в Сочи, то почему бы не купить что-то еще? — Пока не говорилось. Но это же очевидная глупость! Эта гостиница стоит на берегу моря, что автоматически делает ее покупку выгодной. Все прочие объекты береговой линии не продаются и не будут продаваться еще очень долго. Покупать что-то в городе нельзя. Ну и опять-таки, если «Арбат» сдадим мы, то его купит «Хилтон». А это здорово покачнет наши позиции. — Я понимаю, месье де Гранже. Я здесь перебрался в безопасное место и готов начать прямое противодействие Ричу. Уже отправил людей на его поиски. — Хорошо. Пора проучить его по-настоящему. Я так понимаю, что сегодняшнее покушение — его рук дело? — Пока не знаю. С одной стороны, больше некому. А с другой — Рич нашел бы более умелого исполнителя. Такого, чтобы тот не промазал из автомата, предназначенного для стрельбы с дистанции пятьдесят метров. Если только Рич не хотел меня предупредить. Знаете, так ненавязчиво предложил смотаться куда подальше. — Какие меры вами приняты при перемещении по городу? — Вынужден пересесть в личный транспорт — это бронированный «Мерседес», предоставленный господином Сильченко. Со мной постоянно ездят трое сопровождающих. — Хорошо. Я думаю, так будет труднее до вас добраться. — Не намного. Было бы желание, а человека и из танка достать можно. К тому же теперь я становлюсь гораздо заметнее, чем хотелось бы. Эта колымага просто кричит: вот едет Клод Женере. Потому моя настоящая надежда — на активную оборону. Найдем Рича и начнем вести с ним воспитательную работу на языке низких методик. Это будет настоящей обороной. — Женере, послушайте. Раз уж нет никаких сомнений в том, что все это безобразие устроил Джонатан Рич, я хотел бы дать вам несколько нестандартное поручение. — Слушаю вас. — Он очень, очень серьезно перешел нам дорогу. И независимо от того, купим мы гостиницу или нет, его необходимо наказать. Понимаете? — Прекрасно понимаю. И охотно возьму на себя роль орудия наказания. — Вы будете соответственно вознаграждены. — Надо не забыть и господина Сильченко! Он будет моим главным помощником. Без него я здесь как без рук. — Конечно, не забудем. Женере повесил трубку и задумчиво взял чашку кофе. Вот уж действительно — роль получается крайне нетипичная. Он не каратель, во всяком случае — не представлял себя таким до сегодняшнего дня. Но когда в тебя стреляют, а ты после этого остаешься в живых — это очень сильно меняет мышление. Он набрал Александра. Тот появился через пару минут. — Придется брать отпуск за свой счет на работе: шеф попросил, чтобы я отсюда не отлучался. — Правильно решил. Мы вам все возместим.