— Ты пахнешь, как бедный погорелец. Что там у вас произошло? — Давай, может, пройдем? Потом уже расскажу! Она пропустила его в квартиру и немедленно загнала в ванную, успев сообщить, что мента из охраны срочно вызвали в гостиницу полчаса назад. Комбат ответил, что иначе и быть не могло. Он принимал душ, когда снова загудел домофон. Комбат, не переставая мыться, стал слушать. Анна открыла кому-то дверь, что-то сказала, и снова щелкнул замок. Рублев ополоснулся, вытерся, надел предложенный ему махровый халат и в таком идиллическом виде вышел к девушке. — Кто приходил? — спросил он. — Ты не поверишь, но это снова были из милиции. Убеждались, что я жива. Я для подтверждения помахала им рукой и послала к чертям. Так ты расскажешь, что случилось? — Расскажу, куда же я денусь. Сегодня наш матросик разнес в хлам половину гостиницы. — Серьезно? — побледнела Анна. — Почти. Гостиница-то цела, но он спалил проводку, взорвал на лестнице гранату, устроил дымовую завесу. Короче, оторвался за все годы спокойствия и бездействия. — Господи. — прошептала Анна. — А я за ним гнался, мог поймать, если бы был расторопней. Кстати, знаешь, как он ушел? — Через дворницкую? — спросила Анна. — Нет. Через твой кабинет и кабинет директора! У него были ключи, он их заблаговременно открыл. а вот через дворницкую он уйти бы не смог — я там поменял замки, и ключей не было ни у кого. Собственно, именно потому он и устроил такой погром. — Ты цел? — спросила Анна. — В общих чертах. Несколько ушибов не считаются. — Пошли спать, — сказала она. Глава 12 Ущерб, нанесенный гостинице, нельзя было недооценить. Собственно, «Арбат» напрочь утратил товарный вид. Главный холл превратился в что-то среднее между лунным пейзажем и руинами Сталинграда на второй день после эпохального сражения. Двери в жилое крыло прекратили свое существование, на месте аккуратного проема зиял прямоугольный пролом в стене. Из него все еще продолжало дымить — шашки тут накоптили на много лет вперед. На лестничном пролете первого этажа, в месте, где разорвалась граната, виднелся сквозной пролом — тонкий бетон ступенек не был рассчитан на такие приключения. На всех четырех этажах лестничной клетки не осталось ни одного целого стекла. Коридоры, большая часть номеров и подвал были завалены обломками ламп. Кое-где, прямо над проложенными в бетоне проводами, штукатурка потемнела. В паре мест распределительные коробки горели с такой температурой, что потекли стены, застыв причудливыми наплывами. Не менее жалкое зрелище представляли люди. Постояльцы толпились компактными группками в коридорах — испуганные, одетые во что попало, обсуждающие между собой то, что произошло этой ночью. Каждый из них уже был не рад, что решил поселиться в этой гостинице. Были и пострадавшие. Правда, среди жильцов обошлось без убитых. Кого-то затоптали в суматохе, кому-то насовали по морде впопыхах, кто-то нахватался стекла в разные части тела. Серьезнее всех пострадал бедолага, решивший сбежать по лестнице вниз в дыму, споткнувшийся и пролетевший над всем пролетом. Мало того, что он получил закрытую черепномозговую травму, врезавшись головой в стену, так еще и потом при взрыве гранаты ему порвало перепонки. Совсем другое дело — милиция. Тут все было гораздо страшнее. Трое убитых взрывом гранаты, около десятка раненых разной степени тяжести. Такие потери — штука экстраординарная. Подполковник Грачев уже представлял, какой длины фитиль он получит от начальства, и это заранее настраивало на мысли о ритуальном самоубийстве. В условиях нашей культуры это имело тот смысл, что Грачев думал, с кого первого спускать шкуру за случившееся. В принципе, никто не рассчитывал на такой Армагеддон. Все предполагали, что Матрос сделает свое дело чисто и аккуратно — как всегда. Но сейчас мало того, что вокруг был разгром, так еще и жертва никак не находилась. Грачев приказал пересчитать и проверить всех, кто оставался работать в эту ночь. Вначале нашли охранника. Он благополучно просидел всю заваруху в кустах возле гостиницы. Как выскочил, когда полыхнули лампы, так его и нашли потом — сидящего на земле, с подтянутыми к подбородку коленями и кулаком, засунутым в рот. Посудомойка ушла домой, и, судя по отсутствию тревожного сигнала, там все было в порядке. То же самое у секретарши: ее охранник приехал и доложил, что девочка в полном здравии. Все горничные тоже нашлись живыми. Напуганными, поцарапанными, но — живыми. Но был и труп. Несчастная Зоя Викторовна, уверенная, что ее ждет гибель, не выдержала. Ее нашли на полу возле конторки. Наверное, она умерла, когда сработала световая граната. Врач осмотрел тело и покачал головой: — Разрыв сердца. Но я бы не сказал, что виной тому тот, кто шумел сегодня в гостинице. — Другие тоже умирали от естественных причин. на первый взгляд. — Здесь я могу поручиться: не выдержало сердце! Грачев тоскливо посмотрел на несчастную женщину. — Накройте ее, что ли, — тихо сказал он. Тут с лестницы сбежал Крохин. — Товарищ подполковник! Убийство! — Что такое? Кого? — Завхоз гостиницы! Дома. — Что с ним? Как его убили? — Застрелили! Застрелили через окно! Подполковник почувствовал, как пол уходит из-под ног. Схватился за колонну, перевел дух. Только не хватает здесь еще одного инфаркта! Держаться надо, держаться! — Выезжаем немедленно! — крикнул Грачев. — Со мной Крохин, доктор и Аксаков. Экспертов захватите. Все, вперед! Сложнее всего подполковнику было поверить в то, что разгром гостиницы был просто отвлекающим маневром. Так ведь не должно было быть, что-то не склеилось у того, кто бесчинствовал в коридорах. Господи, сколько всего еще надо понять в этом деле! * * * Завхоза Григоращенко убили около половины третьего ночи — это как раз совпало с окончанием погрома в гостинице. Григоращенко жил в частном доме — обыкновенном деревянном доме на северной окраине Сочи. У него был огород на традиционные пять соток, а еще он держал кроликов. Короче, нормальный образ жизни для горожанина, который живет в частном секторе — раковой опухоли современного города. Завхоз и сопровождающий его оперативник приехали домой в восемь вечера. Григоращенко немедленно занялся своим хозяйством, а потом, когда закончил, решил угостить оперативника крольчатиной. — Ну, вы тут жизнь мою охраняете, надо вас хоть покормить как следует! Оперативник не возражал. А что, не каждый день подворачивается возможность поесть совсем свежего мяса. В магазинах-то все больше мороженая дрянь, от которой передергивает. — Если вас это не напряжет. — Да нормально! Сейчас все организуем! Григоращенко ушел. Оперативник предпочел его не сопровождать. Ему всегда было как-то неприятно, когда при нем что-то нехорошее делали с животными. Наверное, это осталось еще с тех времен, когда при нем в детстве топили котят, которых два раза в год приносила кошка. Кролик появился в доме уже освежеванным. Григоращенко сноровисто уложил его в утятницу, пересыпал всякими специями и травками. Затолкал утятницу в духовку. — Ну, все. Через полчасика будет. Полчасика протекали в неспешной беседе. Потом Григоращенко предложил: — Вася, а давай-ка по маленькой! А то как-то неправильно кролика-то насухую. — Блин, да я, вообще-то, на работе! И если меня решат проверить — мне не поздоровится. Григоращенко успокаивающе поднял руку. — Да ты не переживай. Мы много пить не будем. Я же говорю — граммов по полсотни примем для полного удовольствия. И потом, еще через полчасика, по столько же! Как смотришь? Оперативник помялся еще немного, но из духовки плыл такой аппетитный запах, что он решил: сопротивление бесполезно. — Ладно, давай! Только если что — ты мне лаврового листа найди. Я боюсь, как бы нашему полуполкану не стукнуло проверку устроить. Или у них там чего случится — вызвать могут. Тогда зажую. Григоращенко молча положил перед Василием початую пачку лаврового листа. Тот одобрительно крякнул. Хозяин достал из настенного шкафа бутылку с водкой. Бутылка была, прямо сказать, не маленькая. Объемом не меньше полутора литров — точнее сложно было сказать из-за фигурной формы сосуда. Отпито из нее было уже на треть. Разлив в стопки по обещанной полусотне граммов, Григоращенко хлопнул себя по лбу и достал чего-то холодного на закуску, пока подоспеет кролик. Размеренная беседа затянулась за полночь. Потом Григоращенко сказал: — Ладно, Василий. Я так думаю, что все у вас там тихо. Ну, и у нас тоже полный порядок. давай-ка укладываться на боковую! Пойдем, я тебе постелю. Постель оперативнику была организована в большой комнате, на диване. Григоращенко пожелал ему спокойной ночи и ушел. Больше оперативник его живым не видел. На самом деле двое людей Гордина, вышедшие на ликвидацию, устроились у него на дворе еще до приезда хозяина. Благо собаки он не держал. Они практически нагло уселись в беседке в дальнем конце дачного участка. Там было достаточно темно и легко можно было спрятаться, просто присев на пол. Поскольку не ожидалось большого количества сопровождающих, рассчитывать на обыск территории не приходилось. Опять-таки, конспирация — вещь хорошая. Чтобы при необходимости можно было отбрехаться, убийцы взяли с собой полуторалитровую пластиковую бутылку скверного виноградного вина самопального разлива. Если что — сойдут за двух алкашей, не нашедших другого места для отдыха.