— Ну нет! Винтовка под кроватью! Он не может ее там оставить, потому что ее обязательно обнаружат. И не имеет значения, где он находится. Мы объявим федеральный розыск опасного преступника и возьмем его. — Ты невозможный оптимист, лейтенант. Федеральный розыск — это не гарантия поимки преступника. Сколько их у нас в федеральном? И скольких задержали? Так и Рублев. Он может просто исчезнуть. Благо Россия — страна большая. — Нет, я так не думаю, Евгений Львович. Тут очень многое зависит от человека. Чтобы успешно скрываться от розыска, человек должен быть к этому предрасположен. Одним легко удается отказаться от своей социальной привязки, перейти на нелегальное положение. Другим этого не удается вообще никогда. Первые способны скрываться годами, вторые, как ни стараются, обязательно попадутся. Рублев, как мне кажется, принадлежит ко второй категории. — Крохин, ты заговариваешься! Он запросто убил человека, и, вполне возможно, не одного. И после этого ты утверждаешь, что он не способен скрываться? — Утверждаю. Хотя никак не могу объяснить своей уверенности. — А утверждение без доказательств малого стоит. Хотя, конечно, я сам удивлен, что он так нелепо подставился. Действительно нелепо! Он профессионал, участвовал не только в войне в Афгане! Рублев и после армии вечно оказывается в центре вооруженных разборок. Кстати, привлекался правительством для выполнения разовых заданий по своему профилю. Неизменно с успехом. Получается какая-то чепуха. Либо он что-то такое намудрил, чего мы не поняли, и оставил винтовку нарочно, либо. — Что? — Либо я не верю в такую ошибку. И склонен думать о том, что Рублев — просто стрелочник. — Но почему? — удивился Крохин. — Я тоже не могу этого обосновать. Но шкурой чувствую. Блин, надо бы побеседовать подробнее с этой секретаршей. Что-то она мне не нравится. — А она не может быть сообщницей Комбата? — Я как раз о другом думаю. Как бы не получилось, что девочка его и подставила. Ты не заметил, что нам сказали — она пришла на работу в восемь, хотя должна была появиться в половине девятого. Вопрос: зачем ей это? — Не знаю. Но можно спросить. Вызвать ее сюда и допросить. — Сегодня уже поздно, — вздохнул Грачев. — Смотри, на часах уже восемь. Наверное, проще это сделать завтра. — Хорошо, я с утра ее привезу. — Добро. Теперь вот что: если Рублев не объявится до завтрашнего утра, то объявляем «Перехват» по нему и Кулагину. Директора тоже надо задерживать. Потому что так запросто, без причины, не пропадают. — А может, его уже и в живых-то нет? — Лейтенант, это неважно! Мы ведь не знаем, жив он или нет? Не знаем. Значит, будем плясать от того, что он жив. И значит, надо его ловить. Вот еще что: завтра надо взять спецов-компьютерщиков и проверить компьютеры — его и секретарский. Просмотреть корреспонденцию, документацию гостиницы… Может, там найдем объяснение, с чего это он вдруг решил пропасть. — Так точно. Завтра попрошу нашего системного администратора, чтобы он просмотрел информацию. Грачев помассировал виски. — Дурацкое дело. У меня от него голова болит постоянно. Крохин вздохнул. Подполковник еще раз посмотрел на часы и скомандовал финиш рабочему дню. Глава 15 Утро нового дня — самое радостное время. Ну, по крайней мере, если подходить к этому утверждению с позиции обыкновенной. А в самом деле — что может быть плохого в состоянии мягкой истомы, приятной расслабленности во всем теле. Что плохого в ощущении того, что вчерашние заботы канули в Лету, а сегодняшние еще не пришли. А вот для Кулагина новое утро не принесло ничего хорошего. Он проснулся и сразу вспомнил, что собирается убивать. Никак не получалось расслабиться и пожелать себе доброго утра. Скорее мечталось о паре часов лишнего времени, которые могли бы откуда-нибудь появиться в сутках. Но чудес не бывает, на часах было десять, и надо было подниматься. Первым делом Кулагин позвонил в кинотеатр «Ударник». Узнал, что первый сеанс состоится в тринадцать часов, что показывать будут «Жмурки» Балабанова, и невольно рассмеялся такому совпадению. Достойное кино для фонового оформления задуманного. Вообще жить не очень хотелось. С таким настроением надо было идти не на убийство, а на собственную казнь. Кулагину пришлось заставить себя приготовить завтрак, съесть его, принять душ. Это занимало некоторое время и отвлекало от нехороших мыслей. Он думал, что будет делать, если Гоша заметит, как он вынимает заточку. А если не получится нанести точный и сильный удар? А вдруг зрителей будет много до такой степени, что не получится вообще ничего? Так или иначе, все это приводило Аркадия Леонидовича в отчаяние. Перспектива оказаться в тюрьме за покушение на убийство зловеще замаячила перед ним. Получалось, что надо бить наверняка. Даже в переполненном зале суметь оказаться незамеченным. Кулагину вспомнилась сцена из фильма «Место встречи изменить нельзя», где бандит заколол заточкой оперативника Векшина. Это происходило, как помнил Кулагин, посреди людного парка. Значит, в темном кинозале все должно пройти в наилучшем виде. Так или иначе, но директору удалось себя немного успокоить и настроить на дело. Он даже почувствовал некоторый азарт и любопытство. И по-мальчишески стал себя подначивать. Дескать, ну что, слабо раз в жизни сделать все наперекор общественным и человеческим принципам? Наконец, в одиннадцать часов, он набрал номер Гоши. — Ну, здравствуйте, Аркадий Леонидович! Я рад, что вы пока вели себя благоразумно. Ну, что вы себе в качестве будущего приготовили? Розыск или нормальное путешествие туда, куда задумали? — Я заплачу, — сказал Кулагин. Гоша в трубке мерзко рассмеялся. То есть рассмеялся-то он обычно, но для Аркадия Леонидовича этот смех стал самым противным звуком, какой только мог издать человек. — Очень хорошо. Паспорт ваш готов, я его забрал еще вчера. Прекрасная работа, просто замечательная. Все-таки я нашел вам настоящего мастера! Можно в лепешку расшибиться, но подделку не опознать. Если только, конечно, не устраивать полноценной экспертизы с поднятием архивов. Тогда обнаружится, что человека, на которого зарегистрирован документ, никогда не существовало. — Хорошо. — Ну, и как мы с вами встретимся? — Я думал об этом. Я буду в кинотеатре «Ударник» на сеансе в час дня. Сяду на последний ряд. Приходи, обменяемся. — Решили сделать все конспиративно? Ну, давайте так. Я приду к началу фильма. А вообще, вы не очень хорошо поступаете. Я его хотел бы и посмотреть. Но придется уходить вскорости после нашего обмена. Эх, не везет мне сегодня! «Ты, животное, еще и не знаешь, насколько тебе сегодня не везет!» — злорадно подумал Кулагин. — До встречи! — вежливо сказал он и отключился. Кулагин совершил последние приготовления. Упаковал в газету пачку резаной бумаги, примерно совпадающей по формату с долларовыми банкнотами. Взвесил ее в руке, подумал, что это как раз тянет на две пачки по сто купюр. Потом он прикрепил заточку к левой руке, чтобы ее можно было достать правой. Спица была не настолько длинной, чтобы мешать руке сгибаться в локте. Он надел рубашку с длинным рукавом, пошевелил левой рукой, помахал. Спица держалась на славу. И вытаскивалась запросто, одним движением. Кулагин закрыл глаза, несколько секунд стоял неподвижно, наконец вышел из квартиры и направился к остановке автобуса. «Ударник» располагался на окраине города и давно превратился в место, где собираются попить водки да пообниматься на задних рядах во время вечерних сеансов. Большое количество народу могло появиться только по случаю привоза какого-нибудь выдающегося фильма. Выдающегося, разумеется, не с точки зрения художественных достоинств. Нет, какого-нибудь шумного, со стрельбой, множеством крикливых спецэффектов. Тогда посмотреть кино приходили обитатели двух общежитий ПТУ, расположенных рядом, — строительного и авторемонтного. Просмотр проходил под выпивку, а поскольку эти учебные заведения находились в состоянии перманентной вражды, все непременно заканчивалось переносом боевика с экрана в жизнь. Драка происходила на пустыре возле кинотеатра. Минут пять подростки увлеченно сокрушали друг другу челюсти и ребра, а потом разбегались, пока не приехали менты. Ну, по крайней мере те, кто был способен передвигаться на двух ногах. Остальные расползались. Но такие сборища традиционно проходили по вечерам и только в первые дни показа фильмов. «Жмурки» шли уже пятый день, так что ажиотажа не намечалось даже вечером. А уж днем-то и подавно. По дороге к кинотеатру Кулагин купил бейсболку. Он долго топтался у лотка, выискивая как можно более идиотский рисунок, чтобы все взгляды цеплялись за него и не останавливались на лице. А еще он купил большие темные очки для пляжа. Нацепил все это на себя, посмотрелся в ближайшую витрину, и оторопел: такого чудовища он бы испугался. Получился некто, всю жизнь проживший в деревне Верхние Жопки Мухосранского района и приехавший прогреть свои члены на сочинских пляжах. Причем мозгов у туриста не хватило даже на то, чтобы выбрать более подходящее время для своего приезда. Надо было летом объявляться — там и пострашнее пугала встречаются. Аркадий Леонидович появился в фойе кинотеатра, и это сразу вызвало нездоровое оживление. Даже кассирша, хоть и видела, что этот попугай явно идет за билетом, все равно пригнулась к самому стеклу окошечка, чтоб не пропустить шоу. — Мне билет на тринадцать часов. Только подальше от экрана, у меня дальнозоркость. Кассирша смерила его взглядом, в котором читалось полное безразличие к любым недугам посетителя, и ленивым голосом предупредила: — Если будет продан только один билет, то сеанса не состоится. — Ничего, я все равно куплю. — Подождите. До сеанса еще полчаса. Если людей не будет — я не стану продавать билеты. Кулагин испугался, что его план может сорваться. И тут на кинотеатр обрушился тайфун. По крайней мере, именно такое впечатление создалось в первые секунды этого нашествия. В фойе стройными рядами вваливались солдаты. Аркадий Леонидович сначала не понял, что тут происходит. Потом сообразил, что руководство какой-то из воинских частей, дислоцирующихся в городе, решило организовать своему личному составу видимость культурного досуга. И привело их в тот кинотеатр, на билеты в который не жалко денег. Кулагин молча протянул кассирше деньги — вопрос о том, состоится ли сеанс, был снят. Хорошо бы, чтобы Гоша не объявился раньше времени. А то потребует расплатиться прямо здесь. Кулагин прошел в зал и сел в последний ряд, в самую правую его часть. Так получалось, что все кресла были по левую руку. Гоша будет просто вынужден сесть так, что окажется под ударом. Солдаты поперли в зал. Их было много, но, по счастью, советская традиция строить кинозалы на полтысячи мест не обошла и «Ударник». Бойцы проходили вперед, поближе, усаживались, шумели. До сеанса оставалось пять минут. Гоши все не было. Кулагин заволновался — как бы тот не придумал внезапно поменять условия. Вот как позвонит сейчас да как скомандует прийти куда-нибудь в детский парк. Телефон не звонил, минуты бежали. Наконец попсовая песенка в динамиках пошла на спад. Сопровождающий офицер, поднявшись с кресла, сказал: — Рота! К просмотру художественного фильма «Жмурки» приступить! — Есть! — дружно рявкнули бойцы. Если бы Кулагин не видел этого абсурда своими глазами — нипочем бы не поверил, что такое возможно! Погас свет, начался фильм. Кулагин совсем разволновался, когда рядом с ним возник Гоша. Наклонился к уху Аркадия Леонидовича и прошептал: — Я решил соблюсти конспирацию до конца, чтобы вам было приятно. Теперь можно и обменяться полезностями.