По углам и стенам сверкающих лестничных площадок вились растения, чирикали канарейки и неизвестные Комбату черно-красные птички. Один из парней присвистнул от удивления, остальные просто округлили глаза. Выстланные мрамором полы, псевдоколонны с резными капителями, редкой красоты плитка на стенах. Под потолком светильники, похожие на теплые искусственные солнца. «Красиво живут», — успел подумать Рублев, а девушка, растерянно оглядываясь, прошептала: — Я три года в школе работала по распределению… Это только подъезд, братцы. Глубоко вдохните и представьте, что будет в квартире! Ее искреннее упоминание о школе Комбат расценил как сравнение… Швейцар покровительственно пригласил поставщиков элитных террариумов войти в лифт, сам нажал на кнопку четвертого этажа. Умная кабинка мгновенно вознесла компанию наверх. По виду из окна можно было догадаться, что пронумерованы уровни этой жилой постройки весьма условно, поскольку все квартиры двухэтажные. Простившись с пассажирами вверенной ему лифтовой кабинки, швейцар отбыл на рабочее место, и Борис Иванович, аккуратно прислонив доставшуюся ему ношу к стенке, спустился вниз. Судя по номерам на дверях квартир, ему нужно было на второй этаж. Замерев перед роскошной бронированной дверью, он задумался. Если нажать кнопку звонка, хозяйка может моментально вызвать охрану. Может, испробовать телефонную подготовку? Набрал номер, взятый из досье на Виктора Волошко. После нескольких гудков включилась голосовая почта. — Светлана, мне нужна ваша помощь. Это не имеет отношения к деньгам, к бизнесу. Но возможно, от вас зависит сохранность человеческой жизни. Пожалуйста, перезвоните. Борис. Она перезвонила сразу: — Слушаю вас, Борис. Кого я могу спасти? Откуда вы меня знаете? — Мы незнакомы. Но я ищу одного человека, сведения о котором вы можете иметь. Вы хорошо его знаете. Речь не о деньгах — разыскиваемый не занимается ни бизнесом, ни политикой. Он просто может помочь. — Почему я должна вам верить, Борис? И что это за человек? Мужчина? Женщина? — Светлана, я сейчас стою в вашем подъезде, у вашей двери. Если вы дома — давайте поговорим лично. — Я звоню охране. Сюда невозможно войти без специального пропуска! — Значит, он у меня есть. И я приду снова, найду вас на улице, на работе, на отдыхе… Все, что мне нужно, — информация, ничего для вас лично не значащая. Рублев откровенно блефовал — решил сыграть на лучших чувствах. Он знал, что Светлана Волошко сейчас изучает его на мониторе домофона, — камера была закреплена в углу под потолком. Бандит бы разбил ее или скрыл лицо. Он, наоборот, старался стать так, чтобы смотреться выгодно, неопасно. Расстегнул куртку, повернулся, демонстрируя отсутствие оружия: хотел выглядеть обаятельным и убедительным, потому что верил: человек с человеком может договориться. Знал он также, что Светлана одного с ним поколения, пришедшая к богатству из обычной, неноменклатурной жизни. Неужели не проникнется, не отзовется на нормальную просьбу? Стань она женой бизнесмена Волошко в страшные девяностые, когда делалось его состояние, Светлана бы не отперла. Более того, подъезд бы уже штурмовал ОМОН. Но она знала о рэкете, утюгах на животе, прожаренных в микроволновке домашних любимцах только из газет, никогда не соотносила этих страстей ни с мужем, ни с собой. С Иваном ее жизнь сразу стала налаженной и богатой, без перестрелок, отравлений, грабежей. Расчет Рублева был верным — тяжелая дверь распахнулась. Перед ним стояла обычная, крепко сбитая женщина с длинной сигаретой в руке. — Прошу сюда! Разуваться не нужно! Чай, кофе, алкоголь? Обстановка впечатляла, но Комбат был не из тех, кого марка хрусталя на чужой люстре волнует больше, чем проблема, которую он взялся решить. — От крепкого чая не откажусь, — согласился Рублев. Он был искренне благодарен хозяйке дома за доверие и не преминул признаться в этом. Та, махнув рукой, села напротив. Наверно, если бы Комбат был специалистом по китайским шелкам и традиционной вышивке, он бы отметил роскошь халата, оборачивающего хозяйку, рукотворность и уникальность причудливых узоров по невесомому полотну, сложность формы свернувшегося дракона. Но неискушенному глазу это произведение искусства казалось едва отличимым от ширпотреба, свисающего со стен китайских киосков, заполонивших всю территорию постсоветских рынков. Откровением роскоши и изысканности не стали ни уникальные маникюр и педикюр хозяйки, ни лохматый, свежепахнущий ковер. Единственное, на чем задержал взгляд незваный гость, была маленькая коллекция холодного оружия. Он, однако, отметил про себя не стоимость и редкостность экспонатов, а необычность формы двух похожих ножей — лично он такими никогда не пользовался. Заметив, что красивый высокий мужчина с военной выправкой не нуждается в экскурсоводе по жилым достопримечательностям, Светлана перешла к делу: — Рассказывайте, чай сейчас принесут — горничная слышала наш разговор и уже готовит. Действительно, почти сразу после этих слов вошла немолодая полная женщина в белоснежном фартуке. Она, как в старых английских кинолентах, сняла с подноса чайник, сливочник, чайную пару и две фарфоровых корзиночки — одну с печеньем, другую с конфетами. Задержала взгляд на хозяйке — довольна ли та — и неслышно скрылась за одной из дверей. У Комбата мелькнула мысль, что в квартире, возможно, полно народу — прислуга, охрана, муж или любовник, другие гости. Места достаточно, чтобы разместилось человек сорок, ничем не стесняя друг друга. Но это, в общем-то, не должно его касаться. Он ведь пришел не воевать, а разговаривать. Сразу раскрыть незнакомой женщине тайну Алены, ее страх перед мужем-маньяком было бы глупо. Кто знает, чью сторону она займет. На будуарную дурочку Светлана не похожа, и, если Кирилл ей небезразличен, можно спугнуть его одной неосторожной фразой. Лучше начать издалека, провести «устную рекогносцировку». Пока он ехал, ожидал, поднимался по лестнице — легенда родилась сама собой. Не очень корректно, понимал он, вводить в заблуждение бывшую супругу «темной лошадки» доктора Зернова, но на кону жизнь женщины, которая ему небезразлична. Придется соврать первой жене Кирилла, чтобы найти вторую и помочь ей спастись. — Расторопная прислуга! — с похвальной интонацией заметил он, провожая взглядом горничную. — Грамотная до одури, этикет знает так, что мы с мужем совета у нее просим, когда серьезных гостей принимаем или сами званы бываем. В советские времена культурологию преподавала, ученую степень имеет. Вы не пугайтесь и не стесняйтесь — ешьте-пейте, как привыкли. Сахар колотый — можно руками брать, я сама этими щипцами пока ухвачу — семь раз выроню. Бумажки от конфет на стол бросайте, не церемоньтесь. Сливки специальные к чаю — попробуйте, вкусно! — Я, знаете ли, мужчина военный, вкуса сливок не понимаю. Мне бы заварочки покрепче да посвежей! — Тогда лейте не разбавляя, я сейчас попрошу бутербродов принести. Итак, к делу. Приятная миссия спасатель… или спаситель? Кого я могу облагодетельствовать и почему должна это сделать? — Вообще-то — меня, только опосредованно. Понимаете, Света, у меня есть племянница. Хорошая девчонка, братова дочь. Сам-то я одиночка, так к Ане этой всей душой прикипел. Так вот, недавно она ко мне жить переехала. Пришла в слезах среди ночи и до утра прорыдала. И так уже неделю почти беспрерывно. Боится — отец из дому выгонит, приданого лишит. И все из-за бестолковости бабьей, то есть девичьей. Залетела моя Анечка от своего руководителя практики, доктора Зернова. Почему вовремя к врачу не пошла — сам не знаю и она объяснить не может. Только сроку уже больше половины. Искала она этого Кирилла, в клинику к нему ездила… Пропал человек. Я свои связи тряханул, — тут Рублев многозначительно поднял брови, — нашел его новую семью. Там ребенок маленький, супруга вся в авоськах. Нет, думаю, эту жену пугать не буду — чего доброго, не отца предстоящей сиротке найду, а готового парня сироткой сделаю. А знакомства-™ у меня, сами понимаете, надежные, если к вам привели. Думаю, с бывшей супругой развратника у меня скорей разговор сложится. Помогите найти шалуна, не дайте хорошей девочке грех на душу взять. Она ведь искусственные роды вызывать собирается. А там дите, уже почитай, с ручками-ножками. — Что ж, думаете, Кирилл на ней после ваших проповедей женится? Вторую семью оставит? — Все бывает, Светланочка, но я хочу, чтобы он по-хорошему с нашей Аней побеседовал. Пообещал, что помогать будет на первых порах, убедил душу не губить ни свою, ни младенца. У нас клан крепкий — я брата уговорить смогу, помирятся. Сейчас и с детьми замуж ходят — пристроим Аню. Чувствую я, разговор с отцом ребенка поможет, от греха страшного убережет. — Экий, вы, Борис, набожный — с виду и не скажешь. Только племянница ваша уже грех приняла, когда вас обманула. Вот и мечется, людей оговаривая. Кирилл Зернов с ней, может, и был — с кобеля станется, только он стерилен, как архангел. Ответственно вам заявляю. От него ни Аннушка ваша, никакая другая барышня в подоле принести не может. У нынешней Алены ребенок не от него, а от первого брака… Так что пусть Аня вспоминает лучше, кто ей живот-то надул, и добрым дядям лапши на уши не вешает. «Забавная новость, — мысленно улыбнулся Рублев. — Интересно, а Алена знает? Она ведь с сожалением упоминала, что детей своих новый муж заводить не спешил… И он, болван, оплошал, не на ту кнопку надавил. Хорошо, еда еще не закончилась — можно попробовать задержаться и продолжить скользкий разговор». Он с показным аппетитом впился во второй бутерброд, вальяжно откинувшись на спинку кожаного дивана. Весь его вид демонстрировал, что он сильно разочарован, просто потрясен услышанным. — Быть не может, — произнес вслух лжедядюшка. — Вы хотите сказать, что у нашей девочки есть опыт общения с мужчинами? Я-то ее наивной дурочкой считал. Боялся спросить, один раз она с Кириллом этим была или два? В глубине души верил, что лишь однажды племяшка моя оступилась, поддалась на уговоры взрослого сластолюбца. Собеседница искренне расхохоталась. — Вы плохо знаете современную молодежь, Боря. Они в четырнадцать знают и умеют такое, чего нам и в сорок не придумать. А практикантки что к Кириллу, что к любому руководителю в штаны ныряют, не спрашивая. За зачет «автоматом» или хорошую характеристику. Учиться не хотят, платить нечем — вот и выторговывают перспективные рекомендации, предлагая взамен собственные прелести. Странно, что медичка не предохранялась. Так что к моему бывшему вам, Боря, идти не с чем. А и было бы с чем — я не помощница. Не знаю ничего, кроме домашнего номера телефона. Так вам он тоже известен. — Да, — на ходу импровизировал Комбат, — я нынешней молодежи тоже не понимаю. Мне, если честно, молоденькие длинноножки никогда интересными не казались. Другое дело — полная женщина, взрослая, умная. Чтобы не только визжать и чупа-чупсы облизывать, а душевно поговорить, посоветоваться. — Это вы на меня намекаете? — игриво улыбнулась хозяйка. — Не обижайтесь, вы повода не давали. Да и брак, как я знаю, у вас стабильный, прочный, богатый. — Комбат изо всех сил постарался глазами и интонацией выразить сожаление о сказанном. Дескать, я бы не прочь, но вы-то замужем… — Богатый не брак, а муж — это разные вещи. И отношения стабильные — скрывать не стану. Но если вы мне как-нибудь позвоните — с удовольствием подъеду поболтать в кафешке. Интересно, чем закончится история вашей Анечки. «Пора, — понял Комбат, — а то обвинят в сексуальном домогательстве». И стал прощаться. Светлана не удерживала его, не жеманничала. И тем не менее Рублеву показалось, что ей не терпится избавиться от него. Не потому, что знакомство оказалось неприятным — оно подтолкнуло ее к каким-то действиям. — Счастливо вам, заботливый родственник. Не вышло из меня спасительницы, уж не обессудьте. И звоните, мне будет приятно… Рублев в ответ поцеловал протянутую ему ароматную крепкую руку, стараясь сделать это по возможности многозначительно. Дама показалась ему хитрой и прозорливой — раскусила наскоро состряпанную байку, но виду не подала. Сейчас будет решать — помочь доктору Зернову или остаться сторонним наблюдателем. Или уже решила… «И за дверью не подслушаешь, если она все-таки перезвонит бывшему мужу, — рассуждал Комбат. — Это в панельной хрущевке с лестничной площадки слышно, в каком сортире воду спустили. А здесь звукоизоляция. Придется, видно, не солоно хлебавши уйти и через часок сыграть в стареющего Ромео». Спускаясь в сверкающем лифте, он подумал, что вчера уже начал эту игру с другой женщиной и до сих пор продолжает, не зная ни правил, ни условий. Разумно ли ради разрубания одного узла завязывать другой? Здесь у него появилась маленькая зацепка найти Кирилла, но отнюдь не Алену. В любом случае это лучше, чем полная неизвестность. * * * Мариночка Левко жильем, как принято выражаться в казенных бумагах и брачных объявлениях, была обеспечена. Бабушка оставила ей приданое — двухкомнатную квартиру в Свиблово. Поэтому приглашать гостей было куда. Андрей припарковался в грязном неухоженном дворе, напротив разломанной детской лесенки-горки. Трое пацанов — ровесников Сережи — перебрехивались, цепляясь за металлические опоры грязными лапами. Стоять самостоятельно они уже не могли: это наглядно доказывали валяющиеся под ногами две пустые бутылки от водки и три от пива. Зрелище было жалким и грустным одновременно. Никто, понятно, этих ребят за водкой не посылал, пить не заставлял. Почему, зачем из тысяч хороших и плохих возможностей они выбрали самую беспросветную? Как случается, что в одной пьющей семье ребенок вырастает непримиримым трезвенником, а в другой — отъявленным алкоголиком? Ему захотелось подойти, отругать, надавать подзатыльников этим глупышам. Позвать в свой тир, затащить в спортивную секцию, показать дорогу в библиотеку. Хмурясь, он смотрел на подростков, а длинноногая пассия в это время созерцала его из окошка шестого этажа. На всякий случай она спряталась за штору и зачем-то прикрывала рот рукой, разговаривая. — Кирюша, он прибыл, паркуется. Осматривается. Нет, без цветов… Шампанское вынул и коробку конфет — очень по-советски, скромненько. — Водка есть, обязательно. И клофелин имеется… Хорошо, не буду! А если он полезет, станет руки распускать? — На что-то он там уставился во дворе, мне не видно. Все, милый, жди звонка… Помню и люблю! Поговорив с одним кавалером, девушка немедленно набрала второго, защебетала, как она соскучилась, и ждет-ждет-ждет. Подберезский встряхнулся, переключился с мрачных мыслей о будущем нации на собственное будущее в ближайшие два-три часа — задерживаться на больший срок он не планировал. Стола с ужином Мариночка явно не подготовила. «Не та выучка у молодежи, — отметил про себя голодный Андрюха. — Ровесница бы начала с котлет, колбасы и водки, а эта вынула два фужера, ухватила конфеточку тонкими пальцами и призывно уселась на диване. Юбочка задралась чуть не до пупа, ножка через ножку переброшена, блузочка сползла с плечика». Неожиданно он почувствовал неприязнь к этой кукле. Неужто так неймется, что даже чаю не предложит? Или кто девушку ужинает, тот ее и танцует — он в дом должен был с полуфабрикатами прибыть? Может, еще и разогреть сам, и на стол поставить, пока барышня будет душ принимать? Марина надула красивый ротик. — Наливай, пить очень хочется… Или для тебя это не напиток? У меня водка есть, только закуски никакой. Тут гастроном в двух шагах — сбегаешь за колбаской? — Я не голоден, — отрубил Андрей, все больше мрачнея. Чего-то другого, забытого, детского ожидал он от этой встречи… Садиться рядом не стал, нарочно не обратил внимания на то, как девушка слегка отодвинулась к подлокотнику, демонстрируя готовность прижаться своим хрупким тельцем к его могучему торсу. — За наше случайное знакомство! — бравурно произнесла она, и Подберезскому стало смешно. Совсем как Анна Сергеевна в «Бриллиантовой руке». Культовый фильм, но эта коза вполне могла не знать о нем — им сейчас «Матрицу» подавай или «Тупой и еще тупее». Шампанского он не любил, да и мысль остаться тут до утра улетучилась, не успев оформиться. — Пей, сам ведь принес! — удивилась девушка. — Я за рулем, не могу. Лучше ты угощайся! Чайку завари или кофейку… Значит, по-твоему, мы случайно познакомились? — Нет, конечно. Это просто судьба! — Стараясь не расплескать содержимое бокала, Марина перебралась с широкого дивана в узкое кресло и угнездилась крепкой попкой прямо на коленях своего гостя. — Конечно, не случайно! Разве можно было нам друг друга не заметить? Она вынула очередную конфетку, откусила половинку и, сжав губами, прикоснулась ими ко рту Андрея. Сначала слегка. Потом напористей, еще напористей, и ловко отправила сладкий кусочек внутрь, направляя острым извивающимся язычком. Не успел он сообразить, что делать, как девица впилась в него огромной пиявкой. Она ловко, можно сказать — профессионально, расстегивала мужские молнии и пуговицы, успевая при этом стонать и томно переводить дух. Подберезский вспомнил про предостережения товарища полковника, резко отстранился и легко пересадил хулиганку снова на диван. — Не спеши, я так не люблю… — он тяжело дышал, застегивая и поправляя одежду. — Откуда такая страсть — торопимся куда? Марина обиделась — она не ожидала, что простой дядька отвергнет ее прелести. — Ты как та корова, Андрюша. Знаешь анекдот?