— Давай, Борис, я поменяю тебе блесну, — Григорий потянулся к спиннингу и вдруг замер с протянутой рукой. — Надо же, я только сейчас заметил. Видишь, у травы вода колышется. — Так она везде колышется, — присмотревшись, резюмировал Комбат. — Да, везде, но тут иначе. У Рублева было острое зрение, много раз выручавшее его в трудную минуту, однако сейчас он ничего не замечал, кроме легкой ряби на всей поверхности воды. — Давай глянем, что там такое, — Григорий взялся за весла и сделал несколько гребков. Когда они остановились, Рублев убедился в правоте друга. Он увидел большую рыбу, вяло пытавшуюся высвободиться из невидимого плена. Чесноков ткнул в воду багориком, который прихватил на тот случай, если им попадется крупный экземпляр, пошурудил им в воде и потянул на себя. Рыбина встрепенулась чуть сильнее, но она уже давно угодила в сеть и выбилась из сил. — Хороший осетр, икряной, — заметил Григорий, подтащив рыбу ближе. — Даже не знаю, что с ним делать. — Выпустить, а браконьера дождаться и научить его уму-разуму, — с солдатской прямотой рубанул Комбат. — Эх, Борис, ты ведь скоро уедешь, а мне тут жить. И при любом раскладе ждут меня крупные неприятности. Если сеть поставили свои, меня в деревне заклюют. У нас здесь осетров ловили испокон века, и деды наши, и прадеды, этот промысел отпечатался в наших генах. Деревенские все еще считают его обычным занятием, а не браконьерством. У них заявления с высоких трибун о хищнических переловах вызывают только усмешку. Спроси у любого из наших, почему исчезают осетры, и все ответят тебе одинаково: «Мичуринцы, мать их за ногу. Не захотели ждать милостей от природы и решили, что сама природа хрен дождется их милости. Все перекорежили, отравили химией, загородили реку плотинами. Вот и не стало осетров. А перелов — дело десятое, просто власти нашли крайнего, назначили стрелочников». — Боишься осуждения односельчан? — спросил Рублев. — Боюсь, — честно признался Григорий. — А тебе было бы приятно, если бы твои знакомые на тебя волком смотрели? Но есть вариант похуже. Гораздо чаще осетрами промышляют серьезные браконьеры. У них есть все: рыболовецкие артели, засольщики, сбытчики, бойцы прикрытия. Мне с ними заедаться, что переть на этой лодке против тяжелого крейсера. — Ладно, — согласился Комбат с доводами Чеснокова. — Поджидать браконьера в засаде мы не будем. Но осетра на волю я выпущу и сеть изрежу в мелкие клочья. Глава 33 Иногда в жизни случаются вещи, достойный кисти самого продвинутого сюрреалиста. Началось все утром, когда Солдат, взбодрив себя купанием, устроился на травке, в который раз думая: «Надо бы купить стульев, хотя бы раскладных. А то даже не сядешь по-человечески». Рядом шла активная подготовка к завтраку. Путаны — вот суки-девки — мигом просекли безобидную сущность Балыка и теперь буквально загоняли его как Сидорову козу. Помимо заготовки дров и разжигания костра, он теперь выполнял у них почти всю черновую работу. Выпотрошить дичь, почистить рыбу, настрогать, порубить — все это лежало на Балыке. Хитрые дамочки занимались теперь лишь творческим процессом — самой готовкой. И еще требовали, ловко используя женское обаяние: — Ну скорее, Балычок, а то уже сковородка разогрелась. «Если дело пойдет так дальше, они уломают бедолагу на мытье посуды, — подумал Солдат. — Со мной бы такой номер не прошел. Я бы им мигом показал кузькину мать. Но интересно, насколько быстро шлюхи привыкли к своему новому положению. Или они только ловко притворяются? Нет, непохоже, если бы притворялись, то иногда бы фальшивили, я бы это просек. Хотя, конечно, они сбегут отсюда, если подвернется удобный случай. Здесь, как ни крути, тоскливо. Пикник хорош, когда длится один вечер. А если он затягивается на недели, можно завыть от тоски». Тут мысли Солдата вернулись к его боевой гвардии. Мужики тоже откровенно скучали и от безделья могли натворить дел. В лучшем случае они пошлют Солдата с его требованиями жесткой дисциплины и ударятся в беспробудное пьянство. О худшем думать не хотелось. Вот что происходит, когда у людей нет цели, а есть лишь сиюминутные желания. Чем же их занять, как убить бесконечные дни от одной пиратской вылазки до следующей? Рыбалкой? Увы, среди членов команды только Балык получал настоящее удовольствие от уженья, мог им заниматься с утра до вечера. Но кто такой Балык? Всего лишь его приятель, его даже настоящим бойцом нельзя считать. Рыбалка отпадала, охота тоже. Это занятие вполне могло на время занять людей, но чрезмерное увлечение охотой грозило самому существованию команды. Слишком частая стрельба могла привлечь внимание правоохранителей. Говорят, были случаи. Поэтому охоту Солдат рассматривал исключительно как способ добычи пропитания. О сексе говорить не приходилось. Мужики занимались им когда хотели и с кем хотели и уже успели пресытиться. Во всяком случае, теперь основной инстинкт лишь периодически давал о себе знать, тогда как до похищения ночных бабочек тревожил бойцов постоянно. И тут Солдату в голову пришла невероятная мысль. Поначалу он ее отверг, как абсурдную до невозможности, но потом ухватился за нее, как утопающий хватается за соломинку. «Неделю они у меня будут заняты, а потом, если повезет, найду им другое дело», — подумал он. На следующий день, переодевшись в цивильное и, к огромному неудовольствию женщин, захватив с собой Балыка, Солдат отправился в ближайший город, где имелся единственный книжный магазин. — Ты это… не ошибся адресом? — спросил Балык, когда они остановились у дверей, над которыми висела лаконичная надпись «Книги». — Все нормально, шагай смелее; как говаривал наш ротный, знакомя нас с прессой, «от духовной пищи не бывает изжоги и поноса». — Зато случается головная боль, — возразил Балык, со школьной скамьи считавший книги подлым изобретением интеллектуалов для издевательства над рядовыми гражданами. А больше всего его возмущало то, что за это еще надо платить деньги. — Хватит ныть; если не хочешь мне помочь, останься у входа. — Я возьму на себя газеты, — совершенно неожиданно проявил инициативу Балык. И, как показало будущее, справился с этой задачей на отлично. Солдат набрал целую стопку книг, причем исключительно в мягких обложках, так как он справедливо полагал, что вряд ли хоть что-то из этого чтива станет для его бойцов настольной литературой. Затарившись, парочка сразу вернулась к лодке. Правда, Балык робко намекнул, что на острове закончилось спиртное, однако, перехватив жесткий взгляд Солдата, тут же замолчал. Солдат и сам понимал, чего от него ждут мужики, однако твердо решил следовать избранной линии. — Не слышу звона, — первым обратился к ним Гвоздь, когда парочка вернулась на остров. — Я тебе разве колокольня, чтобы звенеть? — отбрил его Солдат и вытряхнул из сумок покупки. — Налетайте, мужики. Однако налетели женщины, причем две из них едва не подрались, одновременно вцепившись в одну книгу, при этом издав одинаковое восклицание: — Ой, Сивашова! Мужики же стояли нахмурившись в сторонке и окидывали привезенное ошарашенными взглядами, как бы говоря: «Хорош нас разыгрывать, сегодня не первое апреля. Водку давай!» Только окончательно убедившись, что спиртным даже не пахнет, бойцы потянулись к дарам Солдата. Причем, не сговариваясь, расхватали газеты. Балык сделал удачный выбор, каким-то чутьем он угадывал желтую прессу и закупился почти исключительно ею. А те новости, которые преподносили бульварные журналюги, трудно было читать без комментариев, и вскоре над островом понеслось недоверчивое: — Зверев решил отрастить себе грудь, а Собчак сменить пол? А чего ей менять? Просто коротко постричься, тогда ее лошадиная морда станет точь-в-точь как у мужика. Член она может одолжить у Зверева, если там есть что одалживать, и все будет нормалек. — Ага, точно сладкая парочка. Было бы интересно посмотреть на их детей. Так же горячо островитяне обсудили еще несколько похожих статей и на время затихли. Но все же они находились не в читальном зале библиотеки, чтобы хранить молчание. Первым начал Гвоздь, заинтересовавшийся ажиотажем вокруг Сивашовой и без церемоний отнявший у ночных бабочек одну из ее книжек. — Ну дает, коза! — громко воскликнул он. — У нее терпила срок в СИЗО мотает. — Но ведь СИЗО — это тюрьма. Где же ему еще мотать? Не в санатории, — попыталась возразить одна из проституток. — Вторая коза, — поморщился Гвоздь. — СИЗО — это следственный изолятор, там люди ждут вынесения приговора. Хотя да, бывает, когда человек от звонка до звонка кантуется в изоляторе. Это если следствие длилось больше срока, который ему потом выписали на суде. — А разве так бывает? — спросила та же дамочка. — В нашей стране еще и не такое бывает, — ответил Гвоздь. — Слушай, а че ты ваще прицепился к этому СИЗО? Те, кто читает книжки, по тюрягам не кантуются. Зачем им знать такие подробности, — вмешался Завтур. — На всякий случай, — многозначительно произнес Гвоздь и вернулся к чтению, однако через несколько минут снова возмутился: — Не, ну шо за дела! Вот послушайте. «Эммануил нажал на курок и услышал сухой щелчок. В барабане его пистолета закончились патроны». Но главное читательское открытие ждало Гвоздя впереди. — Все, больше не могу! И кому только нравится этот бред? Вы послушайте, у нее мужика по имени Олег потянуло на соленое. Выяснилось, что он беременный. — А ты почитай дальше. Возможно, это опечатка, мужика зовут Ольга и он женщина, — посоветовал Солдат и оказался близок к истине. Герой книги был трансвеститом и в прошлой жизни звался Ольгой. — Беременный трансвестит? — уточнила одна из женщин. — Это что-то новенькое. Интересно, через какое место его обрюхатили? — На, читай, возможно, дальше все конкретно объяснят, — Гвоздь протянул даме сивашовский бестселлер. — Мужики, ручка есть? — спросил Рубец, изучивший газету от корки до корки. — У меня в сумочке завалялась, — первой отозвалась Кристина. — Тогда неси… мужик, — усмехнулся Солдат. — Нужна помощь. Какой богине римляне приносили жертву на Марсовом поле седьмого октября? — спросил Рубец, получив вожделенную ручку. — Ты че, издеваешься? — удивленно глянул на него Налим. — Спроси чего-нибудь полегче. — А с богиней глухо? — огорчился Рубец. — С богиней ты пролетаешь, — подтвердил Солдат. — Ну тогда бильярдный шар, загораживающий цель? — А сколько букв? — Пять. — Давай дальше. — Город на северо-востоке Колумбии? — Воркута, — тут же отреагировал Солдат. — Почему Воркута? — Я там сидел, — ответил Солдат, подражая герою известного фильма.