— Такими вещами не шутят. Накличешь беду, и не только на себя одного, — сурово выговорил ему Гвоздь. Солдат молча проглотил выпад, поскольку формально Гвоздь имел право на такое замечание. Он единственный среди островитян имел богатый тюремный опыт и хорошо знал обычаи сидельцев. — Город на северо-востоке Колумбии. Я им что, учитель географии! — возмутился Колобок. — Кто из нас знает хоть один город Колумбии? — Монтевидео. Кажется, это ее столица, — сообщил Артур. — Разве? Монтевидео — столица Аргентины, — возразил Балык. — Нет, столица Аргентины — Буэнос-Айрес, зуб даю, — вмешался Колобок. — Ты давай че-нибудь попроще. А то все богини да города, — предложил Гвоздь. — Ща посмотрю. Ну вот, наш профиль, крупная пресноводная рыба из трех букв. — Людоед, — мгновенно отреагировал Налим. — Тебе уши заложило? Ведь ясно сказано — рыба из трех букв. — Ну правильно, это точно Людоед. — Какой людоед? Ты буквы посчитай! — А ты послушай. Эту историю в моем районе знает большинство людей, хотя случилась она больше ста лет тому назад. Представьте себе обычную деревню того времени. — С трудом, — отреагировал Солдат. — Я тоже, — честно признался Налим. — Хотя думаю, что выглядела она примерно как сейчас. Только во дворе вместо добитых иномарок стояли кони. — И дети летом ходили босиком, а не в кроссовках, — добавил Артур. — Вот с детей моя история и начинается. Говорят, было это жарким летним днем. Деревенские ребятишки отправились на речку купаться. Было им лет по двенадцать — четырнадцать, самое время, когда тянет на разные глупости. Сначала они поплавали около берега, а затем отправились к большому дереву. Оно стояло у самой воды, и под ним был глубокий омут. Ребята стали забираться на дерево и с него нырять. Тут один сказал, будто увидел огромную рыбину величиной с белугу, только совсем другой формы. Больше ничего разобрать он не успел, поскольку быстро вынырнул обратно. Его друзья над ним посмеялись, сказав, что величиной с белугу может быть только белуга. Они ведь жили у Волги и, несмотря на юный возраст, хорошо знали ее обитателей. Вскоре подросткам надоела их забава, они пошли обратно в деревню. Остался только один мальчик, решивший нырнуть в последний раз. Дети вернулись домой, так его и не дождавшись. Вечером родители хватились своего ребенка. Мальчика нигде не было. Стали расспрашивать друзей. Те честно признались, что оставили его на речке. Мальчик был известен как большой любитель понырять, и его последний раз мог затянуться надолго. Родители пропавшего ребенка отправились к омуту. Они безуспешно искали сына до темноты. Утром к розыску подключилась вся деревня, но результат был тот же. Еще не успела забыться эта трагедия, как случилась новая. Пропал местный рыбак. Односельчане нашли только его пустую лодку. Рыбак был человеком опытным, хорошо плавал, и деревенские сначала подумали на жителей соседнего села. Пропавшего рыбака однажды застукали, когда он доставал рыбу из их сетей. Издревле на Волге это занятие считалось почти таким же преступным, как конокрадство на юге России. Человека могли и убить, если второй раз заставали его у опустевших чужих сетей. Но вскоре тело рыбака выбросило на берег. Судебной экспертизой в те времена даже не пахло, и был установлен только один факт. На теле рыбака не было повреждений, говоривших о жестоком избиении. Ни пулевых или ножевых ран, ни переломов. Хотя имелись некоторые странности, говорившие о том, что человек не сам утонул, ему помогли это сделать. Жители соседней деревни оставались под подозрением, но лишь до происшествия со вторым рыбаком. Он забрасывал сеть неподалеку от того места, где исчез мальчик. Мужчина рассчитывал на добычу средних размеров и огорчился, когда вдруг почувствовал огромную тяжесть оказавшейся в сети рыбины. Его лодка была слишком мала, чтобы вместить лишний груз. От сильных рывков она могла вот-вот перевернуться. Рыбак хотел направиться к берегу и там разобраться с проблемой, но тут сопротивление исчезло, а через мгновение рядом с лодкой из воды показалась огромная голова. Опытный человек сразу узнал сома. Речной хищник каким-то образом сумел выскользнуть из сети, но он не собирался уплывать. Только рыбак порадовался тому, что его снасть теперь свободна, как последовал сильный удар в борт лодки. Хлипкая посудина закачалась, мужчина чудом не вывалился из нее. Но драма только набирала обороты. Используя свою голову как таран, сом начал упорно ломиться в ненадежную плавучую крепость. Стали потрескивать борта, а от мощных ударов лодка раскачивалась все сильнее и сильнее. Спасение заключалось только в бегстве, и рыбак потянулся за веслом. В этот момент последовал новый удар, человека выбросило за борт. Рыбак поплыл. На нем были сапоги, которые быстро набрали воды и тормозили движение. Но они же его спасли. Речной хищник еще минуту продолжал разборки с лодкой, затем, услышав плеск, метнулся в погоню. Он настиг рыбака недалеко от берега и схватил его за ногу. Его челюсти сомкнулись на сапоге. Тот соскользнул с ноги, и короткая заминка помогла рыбаку выбраться из воды. Его рассказ расколол сельчан на два лагеря. Одни, приводя известные факты, говорили: «Сомы иногда охотятся на уток и гусей, даже переплывающих реку собак. А под Царицыном сом проглотил шестилетнего мальчика. Десятипудовый сом может легко убить человека». Другие, опираясь на те же факты, возражали: «Разве можно сравнить гуся или даже мальчика с взрослым человеком? Никакой, даже самый огромный, сом его не проглотит. А рвать добычу на части они не умеют. Вы же сами знаете, какие зубы у сома. Нашему Ереме сом померещился с похмелюги». В этих словах была доля правды. Накануне рыбак крепко отметил именины брата и с утра для бодрости накатил кружку самогона. Разнобой в мнениях сельчан оттянул решение вопроса и привел к новым жертвам. Сначала пропал еще один мальчик — на этот раз из соседней деревни. Никому и в голову не пришло связать его исчезновение с двумя предыдущими жертвами, хотя охотничья территория крупного сома может простираться на километр с лишним. Затем около все того же омута погибла женщина. Она вместе с подругами стирала белье и на жаре решила искупаться. Огляделась по сторонам: мужиков нет — и бултыхнулась возле того дерева, с которого ныряли ребята. Все произошло очень быстро. Вода была прозрачной, и одна из подруг заметила громадную тень, устремившуюся со дна к купальщице. Тень нанесла чудовищный удар головой. Женщину буквально подбросило из воды. Она закричала от страха и неожиданности. Речной хищник ударил еще раз, заметно слабее. А потом еще и еще. Он словно отгонял незадачливую пловчиху от берега. Затем сом оставил свою жертву. Но бедняжка от пережитого и полученных травм едва держалась на воде, она думала лишь о том, как бы поскорее оказаться на безопасной суше. И медленно поплыла точно в сторону омута. Зловещая тень не заставила себя долго ждать. На этот раз сом широко распахнул свою чудовищную пасть. Челюсти сомкнулись на теле женщины. Несколько секунд — и она исчезла под водой. Теперь сельчане отбросили все сомнения — рядом с их деревней поселился невиданный страшный убийца. На охоту, точнее, на его ликвидацию был отправлен самый опытный в деревне сомятник. Поскольку он уже был преклонных лет, к нему прикомандировали двух крепких молодых ребят, способных побороться с чудовищем. Особых Америк сомятник не придумывал, отловил десяток лягушек и насадил парочку на громадный крюк. Ведь известно, что сомы в гастрономическом смысле напоминают французов, обожают лакомиться этими земноводными. Причем насадил так ловко, что земноводные остались живы и активно барахтались в воде, пытаясь вырваться на свободу. Речной хищник не удержался от искушения отведать любимый деликатес. А дальше произошло неожиданное. Сом рванул. Крепчайшая снасть, выдерживавшая двухсоткилограммовых белуг, оборвалась, будто паутинка. Опытный рыбак только почесал затылок: «Да, такого зверя голыми руками не возьмешь». Более надежную снасть пришлось искать в городе, и старик решил пока суть да дело еще раз попытаться взять гиганта на старую. Речной хищник вновь соблазнился лягушкой, однако теперь рыбак успевал дать слабину, смягчая рывки сома. А на воде уже качалась лодка с самым крепким в деревне парнем, настоящим богатырем, державшим в руке острогу. Старик изменил тактику. Он изматывал великана, ловко подтягивая к берегу между рывками и одновременно подводя к отмели, шедшей недалеко от омута. Богатырь вместе с гребцом в самой надежной в деревне лодке выплыли на отмель, дожидаясь своего часа. После долгой борьбы сом оказался у поверхности воды рядом с ними. Богатырь изо всех сил метнул заточенную до бритвенной остроты острогу. Та глубоко вошла в тело гиганта, едва не пробив его насквозь. Сом отчаянно рванулся, но рыбак успел заблаговременно отпустить снасть. До этого момента речной хищник не пытался уйти от борьбы. Он чувствовал собственную мощь, привык, что в реке способен одолеть любого. Получив ранение, сом устремился в родной омут, инстинктивно ища укрытие среди коряг, но ему мешала торчащая в теле острога. На отчаянный рывок гигант израсходовал последние силы. Рыбак стал медленно его подтягивать к берегу, все еще не доверяя своим помощникам. А вдруг речной хищник найдет силы для последнего боя? Если держать снасть в натяге, он ее порвет — и поминай как взвали. Рыбы живучи, и острога в спине еще не окончательный приговор. Но сом уже сдался. Только когда его брюхо начало скользить по дну, он попытался уйти от гибели, но выскочивший из лодки богатырь, ухватив двумя руками острогу, помешал ему дать задний ход. Победители вместе с зеваками вытащили сома на берег. Он был огромен, четырех с лишним метров в длину и весил двадцать пудов. — Не верю, — категорично заявил Гвоздь, выслушав рассказ Налима. — Зачем сому охотиться на людей? Разве он акула? — Сом одновременно ленив и страшно прожорлив. Он готов ухватить любую добычу, которую способен проглотить. И еще одна деталь, — Налим умышленно сделал паузу. — Сомы занимают конкретную территорию и прогоняют прочь всех, кто, с их точки зрения, может представлять угрозу. — Ну а если человека, плавающего гораздо хуже любой рыбы, гонит вон трехсоткилограммовый сом, одним жмуриком на свете становится больше, — закончил Солдат. — Мамочки, больше не полезу в воду! — испугалась одна из женщин. — Расслабься! Гигантских сомов давно истребили. Те, что остались, боятся нас куда больше, чем мы их, — успокоил трусиху Налим. Глава 34 Виктор так и не успел разобраться, что же ему давило на психику: унылое, однообразное путешествие или мысли о жуткой трагедии, случившейся на той же реке, по которой они сейчас плыли. На следующий день их ждала экскурсия в древнюю столицу Золотой Орды, которую начинали раскапывать археологи. Супруги нетерпеливо ждали ее, хотя Ирина скептически заметила: — Какая столица? Ее давно след простыл. Нам покажут десяток глиняных черепков да одну монету, на которой мы с трудом разберем монголоидную физиономию. — Почему обязательно монголоидную? Насколько я знаю, тогда свободно обращались деньги разных стран от Востока до Запада. — Даже ракушки всяких островных племен, служившие им валютой? — лукаво поинтересовалась Ирина. — Ракушки тогда никто за деньги не считал, как сейчас белорусские зайчики. — А жаль. Красивая ракушка смотрится гораздо симпатичнее тысячерублевой купюры. — Но сыта ты ею не будешь. А на тысячу, если очень экономно, можно неделю жить. Поначалу казалось, что сбудется грустный прогноз Ирины. Столица Золотой Орды отсутствовала начисто, даже ее контуры не просматривались. Зато, вобрав опыт завлечения туристов западными фирмами, организаторы раскопок сделали роскошный макет стольного города и наняли толковых экскурсоводов. Группу, в которой оказались супруги Антоновы, просвещала моложавая женщина с волосами, цвет которых наводил на мысль о светлом будущем всего человечества. В том смысле, что в нем, этом самом будущем, станут жить исключительно крашеные блондинки. Первая часть ее рассказа для Виктора не стала откровением. Он и книжки почитывал, и смотрел исторические фильмы. И удивительный жизненный путь Темучина, на старости лет превратившегося в Чингисхана, знал достаточно хорошо. Вот только поступки будущего Потрясателя Вселенной многочисленные авторы трактовали по-разному. Одни утверждали, будто Темучину исключительно повезло. Природа наградила его многочисленными талантами, включая полководческий, дипломатический, управленческий. При этом Чингисхан был чист душой, он искренне любил свой народ и чурался подлых интриг, избавляясь от бывших друзей только по необходимости, лишь тогда, когда эти друзья начинали плести за его спиной паутину заговора. Другие только усмехались, слушая подобные речи. Ведь свет не видывал второго такого мерзавца и клятвопреступника, как Темучин. Кто подпирал его могучей военной силой, превратив из изгоя в одного из сильнейших степных правителей? Ван-хан. Кого уничтожил Чингисхан, набрав невиданную для степняка мощь? Ван-хана. И еще Темучин прикончил своего названного брата, едва тот выступил против того, чтобы один хан возвышался над остальными. Экскурсоводша придерживалась золотой середины. Чингисхан для нее был великим полководцем, склонным к жестокости и предательству. А иначе как бы он из сироты превратился в сильнейшего на Земле правителя? Наконец речь пошла непосредственно о столице Золотой Орды. Интонация блондинки изменилась, из хладнокровно-рассудительной стала прочувственной. Она хотела увлечь слушателей своим энтузиазмом: — Столица Золотой Орды была поистине бездонной сокровищницей, непрерывно наполняемой военным грабежом и торговлей, сокровищницей не только чужого золота, серебра, хлеба, но и обломков чужих великих культур, награбленных на Востоке и Западе и сваленных без разбора в диком, но своеобразном беспорядке в бездонной кладовой забайкальского хищника, угнездившегося на Волге. Государственную мудрость и науку всенародного хозяйственного учета монголы взяли из Поднебесной. Оттуда же, из Китая, и премудрость книжная, да и сама грамота — квадратообразный алфавит, китайская многошумная музыка с ее пятнадцатью разновидностями одного только барабана, с тамтамом, гонгом, с флейтой-ди, шеном — полуфлейтой-полуорганом — и гуслями цинь. Но оттуда же, из Китая, и неслыханное еще в Европе страшное оружие, вырванное Чингисханом из заплывших жиром, изнеженных рук выродившихся китайских императоров. Тут и порох, которым через подкоп рушили крепчайшие стены, и дальнобойный огнемет, кидающий на осажденных пылающую нефть столь сильного накала, что мгновенно вспыхивали даже сырые, непрерывно поливаемые водой бычьи шкуры, и многое, многое другое. Причудливо смешиваясь друг с другом, обитали в городе многочисленные боги. Будда, Лао Цзы соседствовали с коренным дикарским беснованием степных шаманов, все больше уступая напору Аллаха, к чьей вере склонялось большинство монгольских правителей. Но и Христос пребывал в Орде. Сначала русские пленники воздвигли тут несколько православных церквей, а со времени похода на Польшу вознесся на азиатском берегу Волги островерхий, точно устремленный к небу католический костел. И само зодчество было здесь не свое, все чужое и хаотически перемешанное. Объемный византийский купол соседствовал с витиеватой и волшебно легкой мавританской аркой, часть зданий подпирали тяжелые многогранные египетские колоннады. Дворцы ханов возводились из камня, однако жили в них только зимой, да и то занимая два-три покоя, поскольку трудно было раздобыть в степи достаточно дров. С наступлением весны и до первых морозов столица Золотого улуса выкочевывала в степь. Тогда по обе стороны Волги раскидывался необозримый город огромных юрт, кибиток и двуколых повозок, город кошмы и войлока, натянутых на решетчатый деревянный остов, город, окруженный неисчислимыми ржущими, мычащими, блеющими стадами. Такому городу, несмотря на его двухсоттысячное население, требовалось меньше часа, чтобы вскинуться на коней и ринуться, куда повелит владыка, сметая, уничтожая все осмелившееся сопротивляться. При Батые в спешном строительстве города дикий камень Волги, рыхлый песчаник ее берегов, приводил в бешенство наемных архитекторов из Европы и Византии, в отчаяние и трепет за свою жизнь архитекторов-пленных — из Хорезма и русских. Кто-то из них подсказал Батыю чудовищную мысль — разобрать мечети и дворцы Хорезма и Самарканда, а весь тесаный камень, плиты, изразцы, даже целые куски стен переправлять на Волгу. Батый повелел. И пошли на огромных ладьях-насадах с Юга на Север разломанные на части шедевры среднеазиатского зодчества. Вот посмотрите, такой была при Батые и нескольких его преемниках столица Золотой Орды, — блондинка указала на большой макет, стоявший в центре зала. Макет выглядел очень мило, но у Виктора возникли сомнения относительно правдивого отображения им бывшей монгольской столицы. Разве могли археологи в точности знать, как она когда-то выглядела? Мужчин впереди ждало главное развлечение — стрельба из лука, сделанного по технологии монголов. Экскурсоводша на удивление хорошо разбиралась в этой чисто мужской теме. По крайней мере теоретически. Боевой лук сыграл в человеческой истории примерно такую же роль, как римский меч и пулемет. Он оказался исключительно эффективным орудием убийства. Самый ранний из известных письменных монгольских источников сообщает, что племянник Чингисхана поражал цель с дистанции пятьсот метров. Цифра, кажущаяся просто фантастической. Не менее поразительно то, что монголы умудрялись выпускать стрелу каждые две секунды. Ученые сумели выяснить, как это удавалось. Для начала следует забыть о колчане. Он использовался лишь для хранения примерно шестидесяти стрел. При атаке монголы держали веером в правой руке от шести до десяти стрел, выпуская их по очереди за очень короткое время. Такая стрельба требует отточенного мастерства, но у степняков хватало времени для его совершенствования. Стрелы летели со скоростью двести километров в час, их маленькие железные трехгранные наконечники обладали пробивной способностью пули, а плотности стрельбы монголов удалось достичь лишь с изобретением автоматического оружия. Неудивительно, что степняки громили даже закованных в латы европейских рыцарей. С первой попытки Виктор убедился, что стрельба из боевого лука требует мастерства. Ему даже не удалось натянуть его до конца, хотя Виктор был не из хилого десятка. А уж о том, чтобы угодить в центр мишени, Антонову оставалось лишь мечтать. Его утешало только то, что остальные стрелки выглядели не лучше. Конечно, если бы Виктору дали потренироваться хоть часок, результаты бы значительно улучшились. Но желающих подержать в руках древнее оружие оказалось слишком много, среди них затесались даже женщины, и Антонову пришлось ограничиться тремя попытками. В третьей он сумел натянуть лук до упора, и стрела, затупленная на конце, с огромной силой ударилась в стену позади мишени. — И они поражали цель с пятисот метров! Выходит, древний монгол запросто бы перестрелял целый взвод солдат-срочников, вооруженных «Калашниковыми», и хрен бы хоть один из них в него попал. Нет, против такого я бы вышел только на танке, — подытожил один из мужчин, стоявших рядом с Виктором. — Но почему-то монголов начали громить, когда появились примитивные ружья, — возразил ему Антонов. Глава 35 — Кому принадлежит корабль? — первым делом спросил Солдат, услышав от человека Щетины о новом задании. — Одной частной компании. — Легальной или чисто криминальной? — Чисто легальной, — усмехнулся посланец Щетины.