Третья же новость заставила лишь развести руками и бессильно промычать: «Сука, ну вот как знал!» Дело в том, что Бурцев, оставшись без присмотра, в темпе организовал в Одессе городскую ячейку РКСМ. Это, если кто не понял, так сейчас назывались комсомольцы. Начал с гимназистов-революционеров и буквально за пару дней расширил состав до нескольких сотен членов. Хорошо еще, забежавший на минутку Кузьма успокоил, что, дескать, «все под контролем» и он держит руку на пульсе. Глядя на хлопнувшую за комиссаром дверь, я лишь подивился – и когда Лапин все успевает? Вообще не спит, что ли? Вон аж с лица посерел. Но зато глаза горят, словно у отца Федора, успевшего украсть колбасу. Ну так и понятно – человек при вдохновении и его так прет на митингах, что, по утренней сводке, в рабочие дружины записалось уже почти девять тысяч человек. Оружия на них, правда, нет, зато добровольцев хоть отбавляй! И мне уже петицию притаскивали, от здешнего пролетариата, с требованием объявить в городе Советскую власть. Мол, ты, боярин, только мигни, а уж мы тебе завсегда поможем отстоять Одессу. Болтать оно, конечно, не мешки ворочать, и я не сомневался, что большая часть из них разбежится при первых выстрелах, но ведь кто-то останется? Пусть даже треть. А может, и больше, так как сейчас в массах кипит офигенный энтузиазм. Ну а как по-другому, особенно если учесть, что выступления Кузьмы отличаются от потуг прошлогодних агитаторов, как песочный куличик детсадовца от скульптуры Микеланджело. Вот люди и охреневают. А его помощники (пусть и ораторствующие чуть менее впечатляюще) с моей подачи кинули на перебивку своих митингов нашего штатного гармониста, солирующего новыми песнями, что тоже создавало воистину небывалый ажиотаж. В общем, новый подход и будущая обновлённая (по Жилину) Советская власть у жителей не вызывали вообще никакого отторжения. Прямо наоборот. И я ничуть не удивлюсь, если ко мне явится делегация деловых людей с тем же требованием о провозглашении новой власти. Но, разумеется, не сейчас, а когда из Киева (в связи с подходом Петлюры) пойдут все более панические телеграммы. Но сейчас меня ожидает очень важное дело. Которое должно показать всем заинтересованным лицам, кто есть кто. Имеется в виду беседа с самым известным городским бандитом. И я, честно говоря, уже несколько раз успел пожалеть, что послал ему записку. Ладно, если он появится, тогда и поговорим. А вот ежели Япончик проигнорирует приглашение… Тогда все может пойти непредсказуемо. Чтобы не «потерять лицо», я буду просто вынужден идти на обострение. Ведь сделать вид, будто ничего не произошло, не получится. Репутационные потери зашкалят. Поэтому придется его тащить к себе, хоть тушкой, хоть чучелом. А это стрельба и резкое обострение отношений с остальными бандосами, коих в городе (только организованных) многие тысячи. Хм… с другой стороны, никто не запрещает действовать тайно. То есть я сам и пара ближников. Кого надо, быстро вырежем, а потом пусть гадают, куда «городская легенда» делась. И войны не будет, ибо подозрение не есть уверенность, и предъявить мне никто ничего не сможет. Значит, преждевременной конфронтации удастся избежать. Я было уже начал обдумывать более детальный план, но оказалось, что зря. Мойша показал, что голова у него не только для того, чтобы котелок носить, и в назначенное время появился. При этом подспудно ожидалось, что Япончик окажется эдаким прилизанным хлыщом чуть ли не в смокинге, но передо мной появился обычный парень в обычной одежде. Единственно – усики ниточкой, но так половина городских пижонов ходит. А в остальном не было никаких отличий от прочих одесситов. И глаза вовсе не узкие (что подтверждало версию происхождения клички не внешностью, а все-таки рассказами про Нагасаки). Парень вежливо поздоровался и, представившись Михаилом Винницким, поинтересовался причиной вызова. Я тоже проявил вежество и, предложив посетителю присаживаться, проинформировал: – Михаил, до меня дошли слухи, что в ближайшее время вы собираетесь грубо нарушить конвенцию. Поэтому и позвал вас с целью предостеречь от данного шага. Собеседник впал в некую задумчивость и потребовал объяснений. На что вполне доходчиво их получил. – Есть полицейские и воры. Воры воруют. Полиция их ловит. Все при деле. Тем самым соблюдаются законы и устоявшиеся правила. Вы же своим планируемым налетом на тюрьму нарушаете все традиции. При этом, насколько я знаю, вы сами выступаете против беспредела. Не поощряете убийства. А здесь вдруг задумали такую хрень… Япончик усмехнулся: – Но таки ведь всех этих людей можно назвать борцами с буржуазией. И я думал всем им дать свободу для дальнейшей борьбы. Поэтому… Перебивая говорившего, я покачал головой: – Не-а, не взлетит. Михаил, ну посмотрите на меня. Неужели я похож на того, кто хоть как-то поведется на псевдореволюционную демагогию? Не стоит меня так оскорблять. А за сидельцев скажу – это борцы исключительно за пополнение собственного кармана. Что нас опять возвращает к аксиоме – «вор должен сидеть в тюрьме». В связи с этим уведомляю: Одесский тюремный замок берется под охрану подразделением бригады морской пехоты. Собеседник какое-то время меня молча разглядывал, а потом дернул усиком: – Хорошо. Я вас понял. В данном случае для нас – месяцем раньше, месяцем позже, особой роли не играет… Блин, вот что меня просто восхищает в нынешних людях – они умеют верно выражать мысли. Вот уже который человек отвечает правильно, а не как в моем времени, жеманно кивая: «я вас услышал». И остается непонятным – понял ли он сказанное или просто хвастается наличием слуха? Здесь же такого вопроса не стояло. Собеседник сразу ответил, что до него хорошо дошел смысл моих слов. Ну и плюс Мойша своим ответом намекает, что знает о времени пребывания Чура в Одессе. И соответственно готов подождать, покуда мы не уберемся. Пришлось его слегка обломать: – Видишь ли, Михаил. Дело даже не в том, сколько времени мы пробудем в вашем славном городе. Дело в самом соблюдении правил. И если каждый их станет нарушать, когда ему это выгодно, то ни о каком порядке в делах и речи быть не может. Ведь тогда и государство может пойти на нарушение устоявшихся традиций. Отметь, я даже не про закон говорю. Вам на него плевать. Я говорю о «понятиях». И преступившему их беспредельщику небо с овчинку покажется. Япончик угрожающе усмехнулся: – Таки у каждой монеты есть две стороны. И мне просто жутко интересно, какие шаги может сделать то самое государство? Хватать людей и стрелять их без всяких доказательств? Ну так эти умники получат бунт во всю ширину города, и полиции здесь просто не останется. Я поднял указательный палец: – Вот. То есть сам ты хочешь, чтобы полицейские блюли закон. Но при этом не желаешь подчиняться хоть каким-то традициям. А государство… – я на секунду задумался. – Что тебе сказать – плетью обуха не перешибешь. Методов противодействия у него много. Вот представь, что по вечерней и ночной Одессе станут прогуливаться хорошо одетые парочки. Или маленькие подвыпившие компании. И когда налетчики их пожелают пощупать за вымя, вдруг выяснится, что стреляют эти парочки всем на зависть. Быстро и без предупреждения. Государство тут будет вовсе ни при чем, но вот поголовье налетчиков снизится кардинально. И спроси сам у себя, что более предпочтительно – валяться с дыркой в башке в заплёванном переулке или сидеть в участке, в окружении законопослушной полиции? И это я тебе самый простой способ приведения в чувство озвучил. Их же у государства – воз и маленькая тележка. Вплоть до того, что вы сами друг друга начнете активно изничтожать. Практически без всякого постороннего участия. Ты же знаешь – вам легчайшего повода будет достаточно, чтобы в глотки вцепиться… Собеседник, доставая папироску, жестом попросил разрешения закурить и задумчиво протянул: – Ох, чувствую, что с такими творческими личностями, как вы, власть будет лютая… Тоже закуривая, я индифферентно подтвердил: – Угу. Ну а чего ты ожидал? Власть… В большинстве своем эти люди занимались убийствами, терроризмом, провокациями и интригами такого масштаба, что Макиавелли нервно курит в сторонке. Прошли тюрьму, ссылку, каторгу. Михаил, вы представляете методы, которыми они привыкли работать? Ведь там, наверху, сейчас такие волки, что самый страшный убийца-уголовник по сравнению с ними сущий теленок… Но отметь, они стараются сдерживаться изо всех сил и пытаются соблюдать приличия вкупе с законами. Даже во время войны. Посмотри хотя бы на меня. И честно тебе скажу – не надо будить лихо. Просто под о-о-очень тонкой корочкой государственного деятеля сидит тот самый выживший на каторге террорист. Угу… которому отсутствие полиции и возможность плюнуть на общепринятые правила просто развязывает руки. Япончик после моей тирады несколько ошарашенно, прочистив горло, сказал словно бы в никуда: – Это все несколько неожиданно… Под таким, довольно очевидным углом я ситуацию не рассматривал. А как же все эти красивые лозунги и не менее пламенные призывы? Выставив ладони перед собой, я успокаивающе подтвердил: – Ша, тут все без обмана. Будем для всех строить новую, светлую, равноправную и счастливую жизнь. Вот только строительство ожидается долгое, муторное и тяжелое. И тех, кто нам станет мешать… Ну, в общем, как ты уже понял, социалисты – это не травоядные царские чиновники. Со всеми вытекающими последствиями. И кстати, могу тебе дать совет. Ты человек в узких кругах уважаемый. «Пехоты» у тебя много. При этом народ от тебя не разбегается. Значит, и дела ведешь хорошо, и людьми управлять умеешь. Только все это на грани, поэтому очень ненадолго… Не думал слегка род деятельности сменить? Мойша удивился, а я продолжил: – Ну а что? Вот, например, знавал я одного тюремного сидельца, приблизительно из ваших краев. Котовский Григорий Иванович. На Донбассе сейчас геройствует. Может, слышал? Япончик расцвел в улыбке: – Да кто же за Гриню не слышал! Это ж мой дружок. Мы же с ним вместе тюремной кашкой давились. И как он? – Нормально. Живой. Воюет. Только тебе я не воевать хочу предложить… Ну да. Вояка из Винницкого не очень. Про это я еще в свое время слыхал. И не из одноименного фильма, где урки показаны благородными мафиози (и почему современные режиссеры так любят бандитам лизнуть?), а вычитал в старой книге. Там был эпизод, когда одесские бандиты под предводительством Япончика громогласно заявили, что едут на фронт защищать любимый город. Все дни до отбытия ходили королями и купались в обожании. На вокзале – оркестр, цветы, экзальтированные дамочки, прослезившиеся мужчины. В общем, полный комплект. Но, не доезжая один перегон до фронта и услыхав далекую работу орудий, вся эта бандитская шелупонь просто разбежалась. Некоторые по привычке решили ограбить станцию, но наткнулись на небольшой отряд красных, который и положил грабителей из пулемета. В общем, можно резюмировать одно – при отсутствии опытного заградотряда солдат из бандита, как из дерьма пуля. Исходя из этого я и сказал: – Торгово-закупочные операции, связанные с риском. Вот мне, например, в ближайшие года полтора-два понадобится около ста тысяч тонн перловой крупы. Ну и примерно десять тысяч тонн мяса буйвола. Хотя буйволятину можно заменить любым другим высокобелковым продуктом. Япончик приоткрыл рот: – Вам?!! Я поправился: – Ну не мне, а всей стране. Михаил, ты же не простой «бык» и понимаешь, что все эти игрища с мировой войной, революцией, гражданскими беспорядками и местечковым сепаратизмом сильно отвлекали крестьян от работы. Уже сейчас цены взлетели, и начинает прослеживаться дефицит продуктов. Это значит, если все не стабилизируется прямо сейчас (а оно не стабилизируется), то через год-два начнется откровенный голод. А если какая-нибудь засуха или иной катаклизм долбанет? Тогда люди начнут массово умирать. Тысячами и сотнями тысяч. Поэтому Советское правительство уже сейчас думает, как этого избежать. Винницкий выглядел весьма озадаченным, и было видно, что он пытается хоть как-то переварить мои слова. Ну да – объемы (сознательно мною сильно преувеличенные) потрясали воображение. Плюс ассортимент вводил в ступор. И разумеется, само предложение не лезло ни в какие ворота. Не привыкли как-то здешние тати, что представитель государства (а тут знали, что я не просто комбриг, а еще и первый советник и. о. председателя СНК), с ними может говорить о чем-то, кроме быстрой посадки. Да я и сам себе удивился. Ведь изначально собирался просто слегка надавить на бандита, воззвать к инстинкту самосохранения и ограничиться сообщением о том, что тюрьма под моей охраной. Но когда начался разговор, то навалилось предчувствие, что этого человека просто так отпускать нельзя. Нет, не потому, что он начнет как-то особо пакостить. Скорее то, что он может сильно пригодиться. Вон, как тот же Котовский. На том ведь пробы ставить некуда было. При царском режиме под вышкой ходил. Причем вовсе не за революционную деятельность. Но нашлись люди, которые поговорили, убедили, и теперь это лихой краском, практически с полным отсутствием мелкоуголовных привычек. Мойшу же на войну посылать нельзя. Не тот типаж. Но вот сделать из него делягу высокого уровня сам бог велел. Тем более что вспомнил некоторых своих знакомых из будущего. В девяностые – бандиты бандитами. Все как положено – златая цепь, малиновый пиджак, «быки» под рукой и ствол в тайнике «мерса». Девяносто процентов подобных персонажей либо полегли в разборках, либо тихо обнулились (не обязательно до смерти) по массе других причин. А вот оставшийся десяток стали довольно зубастыми бизнесменами. Грамотными, хваткими и при этом – законопослушными. Ну, насколько жизнь позволяла. И тут нет моральной оценки хорошо это или плохо. Так сложилось. Угу, особенно если вспомнить слова бородатого русофоба Маркса про то, что «все крупные современные состояния нажиты нечестным путем». Так что и у рафинированной английской королевы в истоках был бандит и головорез. А про разных Морганов с предками-пиратами можно вообще не вспоминать. Вот я и прикинул – что мы имеем? Еврейский парень, склонный к риску, умеющий налаживать связи и добиваться желаемого. Хороший организатор и управленец. Имеющий массу родни и вес в диаспоре. А это значит – могущий через эту самую диаспору найти поддержку практически в любой точке Европы и Америки. И что я тут могу потерять? Да в общем-то ничего, кроме сравнительно небольшой суммы денег в случае промаха. А что приобретаю в случае успеха? О-о-о… тут даже фантазии может не хватить. Хотя стоп. Загадывать не буду, чтобы не сглазить. Для начала будет вполне достаточно, если получится не просто нейтрализовать наиболее крупное и организованное бандформирование Одессы, а переключить их деятельность, так сказать, на нечто более созидательное. Винницкий постепенно пришел в себя и выпалил: – А вот тут я таки вас совершенно перестал понимать. Вы называете мне какие-то сумасшедшие цифры и пугаете массовой гибелью людей. Нет, я готов по мере сил помочь в будущей беде, но позвольте – где я, а где крупнооптовый поставщик? Я ведь не Дартышев, ни Циммерман, и даже не Кливницкий! Я просто налетчик с Молдаванки. Вы ничего не перепутали? Пропустив слова про «налетчика» мимо ушей, я вдохнул: – Михаил, вы меня невнимательно слушали. Речь идет о продовольствии. И насколько я знаю, обычно Россия это самое продовольствие экспортировала, а не импортировала. Так что все вышеперечисленные вами граждане в плане опыта находятся с вами в одинаковом положении. Точнее говоря, у вас это положение даже лучше… Парень вскинулся: – Чем же оно лучше? Утвердив локти на столе, я доверительно наклонился к собеседнику: – В плане продуктов в Европе сейчас не очень. Им самим не хватает. Остается Америка. Но проторенными путями в САСШ пойдут европейцы. А это большой спрос при ограниченном предложении. И значит рост цен. Я же предлагаю вам начать окучивать страны Латинской Америки. Нам сейчас не до жира, поэтому подойдет и экзотика типа буйволятины. Но там довольно неспокойно. Куда ни ткни, постоянные вооруженные разборки, периодически перерастающие в полноценные войны, а также очень напряженная криминогенная обстановка. Смекаешь? Криминогенная. А у тебя под рукой несколько сотен человек. И если к тамошним барыгам прибудут одесские ребята, резкие, как удар пером в бок, и верткие, словно угорь? Да еще и с деловым предложением. Как думаешь – получится договориться? Только надо учесть, что там ведь не только бандиты, там и разных родовитых идальго выше крыши. Поэтому человек должен уметь общаться как с дном, так и с высшими слоями общества. При этом влет разобрать, кому с вежеством, а кого на нож? Сможет так твой Кливницкий, или у тебя все-таки шансов больше? А? В общем, общались мы с Винницким до глубокой ночи. Нет, ну а что? Чем он хуже разнообразных советских торговых представителей, коих власть в конце двадцатых – начале тридцатых массово рассылала по забугорных городам и весям? И которые процентов на тридцать были обычными жуликами? Меня по этому поводу уже давно, в разговоре, Седой малость просветил. Он и сам не особо был в курсе, но кое-что помнил. Во всяком случае, насчет этой пропорции. То есть один из трех представителей еще что-то знал. Второй был честным, но лохом. А третий являлся откровенным прохиндеем, у которого от сумм срывало башню, и он тупо сбегал с деньгами. Япончик же вряд ли свалит, пусть и с миллионом. И не потому, что честен (как это ни странно звучит по отношению к бандиту). Вовсе нет. Просто он натура такая, что его даже не столько бабки интересовали, сколько сам процесс их добычи. Хитрые схемы, мудрёные ходы, взятие на понт и разводка на пальцах. И как уже всенепременный приятный бонус – финансовое удовлетворение. Тем более что я вскользь заметил, что закрысившему у своих никто не позавидует. Даже пусть на его поиски уйдет денег в десять раз больше, чем он спер, но разыщут крысу обязательно. А для себя решил – если что, то рука у меня точно не дрогнет. * * * Следующий день выдался хлопотным. В последний раз проверяли казармы, куда планировалось заселять прибывших и которые сейчас спешно протапливали, согласовывали окончательное меню праздничного ужина. Волевым решением отменял у местного оркестра проигрывание нового марша «Летят перелетные птицы». Уж очень лабухи фальшивили. Нот у них не было, а на слух музыканты выдавали такое, что я решил – нафиг! От греха подальше. Пусть дудят то, что им хорошо знакомо. Но репертуар на всякий случай проверил. Чтобы вдруг неожиданно, по привычке, не грянули в самый ответственный момент «Боже, царя храни». С садистским удовольствием сразу вычеркнул и «Дни нашей жизни». А «Егерский марш», «Прощание славянки» и еще что-то незнакомое, но не вызывающее внутреннего протеста, оставил. Потом прибежал паникующий Бурцев, который доложил, что на одном из транспарантов он углядел грамматическую ошибку. Пропустили букву «В» в словосочетании «да здравствует». При этом красной материи такой длины больше не осталось и растяжку быстро не переделать. Сплюнув, я злобно поинтересовался, а что там должно «здравствовать»? Оказалось, что мировой коммунистический интернационал. Рявкнул: – В жопу интернационал! В смысле – плакат убрать! Не хватало еще перед людьми опозориться, гр-р-рамотеи! Тем самым решил проблему. А чуть позже, в этой суете (как будто раньше у них времени не было) получил приглашение посетить офицерское собрание кавдивизии. Правда, господа лошадники ожидали меня лишь через четыре дня. Поэтому, сдерживаясь изо всех сил, вежливо козырнул принесшему приглашение ротмистру и обещал быть. Тот, видя, что от меня только что пар не идет, сочувственно вздохнул и, вежливо извинившись, удалился. И наконец, еще минут через сорок пароход с первой партией «французов» причалил у пирса. С него полетели веревки, которыми посудину быстро привязали к берегу, а оркестр, который уже минут десять обозначал себя неожиданно громкими звуками, грянул «Прощание славянки». На ветру плескались красные флаги, флажки и транспаранты. Небо было в тучах, но погода теплая, настроение хорошим, поэтому встречающие приветствовали светло-зеленых (видно, качка их вконец доконала) пассажиров слаженным «ура!». Потом было общее построение понемногу приходящих в себя воинов-интернационалистов, небольшая, буквально на двадцать минут, речь комиссара, и людей повели в подготовленные для них казармы. При этом, как раз во время речи, мне принесли донесение о том, что самолет со Сталиным – того. Не в смысле, что брякнулся, а в смысле, что вообще не вылетел из-за погоды. И теперь полет состоится, когда позволят метеоусловия. Глянув на низкие тучи, я лишь понятливо хмыкнул и, тихонько напевая под нос: «Который раз лечу Москва – Одесса, опять не выпускают самолет…», продолжил разглядывать внимательно слушающих Лапина солдат. Кстати, было видно, что люди готовились – форма чистая, сапоги сияют, а выправка такая, какой я уже давно у рядового состава не видел. Да и офицеры (самый старший из которых по званию был капитаном) тоже не подкачали. Надетые ради такого случая парадные погоны горели золотом, ремни подчеркивали ладные фигуры, а лихо обмятые фуражки явно намекали, что перед нами не штабные вояки. Заметил также интересную штуку – у прибывших «золотопогонников» не дергался глаз при обращении «товарищи». Даже рядышком. Нет, они вполне мирно и благожелательно слушали речь Кузьмы. Да и с чего бы им кривиться? Самое «веселое» время разборок осени-зимы прошлого года (когда Жилин в коме отлеживался) они пропустили. Максимум, что до них доходило, так это слухи. Но слухи это такая вещь, что надо делить на двенадцать. Вот и поделим, тем более что комиссар своего точно не упустит. У Лапина ведь уже по часам расписано, когда, что и кому говорить. И Кузьме в этом смысле я доверяю на все сто. Он обработает неискушенную паству настолько невиданным идеологическим прессингом, что ксёндзы с Козлевичем и рядом не стояли[29]. Так что впереди у ребят множество интересных и удивительных откровений, разносящих привычное им видение мира на осколки. Ну а пока еще не знающие, что их ожидает, люди спокойно внемлют оратору и с большим интересом разглядывают необычное обмундирование морпехов. Хотя тут нет ничего удивительного – на нас так все пялятся. Ведь тот же берет вообще не использовался в вооруженных силах императорской армии. Ватные бушлаты-«афганки» идут в ту же копилку. Да даже ножи, висящие на поясе каждого (каждого!) морского пехотинца, коренным образом выбиваются из привычного вида. Тут ведь или сабли таскают, или кинжалы, или нож типа «бебут». То есть живопырки от полуметра и выше. Поэтому аккуратная копия НР-43 притягивала взгляд и навевала мысли.