– Мне кажется, такую лекцию можно понять превратно. В свете последних событий. Как-то неуместно… – Мы все переживаем из-за убийства бедного Тони, – сказала Миранда, – но слишком хорошо воспитаны, чтобы обсуждать произошедшее. Не думаю, что лекция на эту тему кого-то расстроит, тем более бедная Джоанна явно не вписывалась в нашу компанию. Мы тут все как на подбор толстокожие. С этим Нина спорить бы не стала. Единственный человек, оказавшийся способным на искренние чувства после смерти Фердинанда, была сама Миранда, но она, похоже, запросто контролировала собственные эмоции. Нина удивилась, что Марк Уинтертон согласился. Наверное, Миранда заставила его: он всегда казался Нине застенчивым и замкнутым. Однако его рассказ оказался на удивление увлекательным. Марк словно ожил, говоря о своей работе. Начал он с того, как осматривают место преступления. Нина никогда не видела слушателей такими заинтересованными. Они были куда более заинтересованы, чем когда речь шла о литературе. Да и сама она, честно говоря, заслушалась. Что в рассказе полицейского интриговало и даже волновало? Откуда этот странный интерес к тому, что происходит на месте преступления? Неужели дело в том, что там – как и в детективе – абстрактная смерть начинает приобретать форму и сюжет? И страшное злодеяние становится процессом? Работой, которую выполняют люди? Голос у Уинтертона был приятным и мелодичным. – Сотрудник, оказавшийся на месте преступления первым, должен его оцепить, – сказал он. – Даже если он юный констебль и приезжает старший по званию, его обязанность – ограничить доступ, пока криминалисты все не осмотрят. Но так было далеко не всегда. Помню мое первое убийство: главный констебль явился с полудюжиной друзей: все в костюмах, галстуках-бабочках. Приехали после какого-то шикарного приема, хотели поглазеть на бедную женщину, которую до смерти избил муж. Решил развлечься после ужина. – Он помолчал. –  Да, и кто-то еще вздыхает по этим старым добрым временам. Ленни Томас поднял руку: – А что вы думаете о том, как полиция расследует убийство Тони Фердинанда? Уинтертон усмехнулся: – Я не буду комментировать работу коллег. Когда лично вовлечен в дело, даже если ты свидетель, все видится в совершенно ином свете. Он посмотрел в дальний конец комнаты. Обернувшись, Нина увидела, что Вера Стенхоуп вернулась и стоит рядом со своим симпатичным молодым сержантом. Марк криво ухмыльнулся, глядя на Веру, и она махнула на него рукой, как бы говоря: «Даже не начинай». Видимо, инспектор Стенхоуп порой слишком сильно увлекалась расследованиями и начинала принимать все близко к сердцу. Может, такой подход не был идеальным. Остальные слушатели тоже заметили полицейских и притихли, словно ожидая от Веры какого-то заявления. Может, Джоанне уже предъявили обвинения и расследование официально закончено? Но Вера лишь произнесла: – Не обращайте на нас внимания! Мы тоже пришли послушать, поучиться. Появление Веры Стенхоуп и Джо Эшворта, кажется, выбило Уинтертона из колеи. Он продолжил читать лекцию, но в сухой и формальной манере, как будто обращался к группе стажеров, все время подчеркивая необходимость соблюдения процедур. Речь шла о том, как упаковывать улики и делать фотографии. Все это достаточно интересно, но что-то человеческое из его рассказа пропало, и слушать стало уже не так интересно. Нине показалось, появление детективов напомнило ему о реальной смерти. О смерти того, кого они все знали. И хотя жертва никому особенно не нравилась, развлекаться, слушая про убийства, на взгляд Уинтертона, было неправильно. Нину же захватило убийство вымышленное. Она определилась с главным героем, и идея в общих чертах тоже проявилась. Идея совсем простая, но какая дерзкая. Как будет здорово, если у меня получится! Пока слушатели задавали Марку Уинтертону вопросы об отпечатках пальцев и ДНК, Нина мысленно стояла на террасе в октябрьских сумерках и наблюдала, как убийца расправляется с женщиной, сидевшей на белом кованом стуле. Глава 12 Встреча Веры с Роном Мейсоном, суперинтендантом, прошла на удивление хорошо. Наверное, лучше и быть не могло. Ее начальник – невысокий мужчина, время от времени страдавший от вспышек раздражительности. Но она застала его в хорошем настроении. Он не привык, чтобы Вера советовалась с ним хоть по какому-то поводу, поэтому ее сегодняшнее появление очень ему польстило. Он, конечно, и не подозревал, что им просто-напросто манипулируют. – То есть главная подозреваемая – твоя соседка? Сидя за столом, он подался немного вперед. Когда-то у него были рыжие волосы, и, хотя сейчас они поседели, брови его по цвету все еще напоминали толченую корицу, а по всему лбу были рассыпаны веснушки. Вера никогда не обращала на это внимания. Судя по всему, после разговоров с этими писателями в голове у нее что-то щелкнуло и она стала как-то иначе на все смотреть. – Поначалу так и казалось, но у нас недостаточно улик, чтобы предъявить ей обвинения. Вера объяснила, что ножом, который Джоанна держала в руках, ран Фердинанду не наносили. – Запутанно все. – Я подумала, вы захотите заняться этим делом вместо меня, – объяснила Вера. – Это может быть расценено как конфликт интересов. Мейсон был хорошим управленцем, но за ходом серьезных расследований не следил уже долгие годы. Поговаривали, что у него сдают нервы. – Нет никакой необходимости, – быстро сказал Мейсон. – В нашей сельской местности мы тут и там будет натыкаться на знакомых. Вы же просто знакомые? – Да, я не то чтобы часто вращаюсь среди этих интеллектуалов, – ответила Вера, заставив Мейсона усмехнуться при мысли о такой возможности. – Джоанна Тобин и Джек Деванни – просто соседи. Больше Мейсону и не потребовалось. Он подтвердил – расследование ведет Вера. В конце беседы он встал и протянул ей руку: – Спасибо, что держите меня в курсе. Удачи. Вернувшись в Дом писателей, Вера подумала, что удача им точно не повредит. Казалось, многие из тех, кто имел возможность совершить убийство, недолюбливали Тони Фердинанда, но она пока не понимала, почему для преступления было выбрано именно это время и место. Она пришла как раз к началу лекции Уинтертона. Вера могла бы рассказать им свои собственные истории о полной неразберихе, которая случалась на месте преступления; ей хотелось вставить что-нибудь от себя, но это было бы непрофессионально. Когда лекция закончилась и слушатели пошли готовиться к ужину, она провела Эшворта через двор в часовню. – Что думаешь об Уинтертоне? – Ну, он мог, – сказал Джо. – Но какой мотив, не пойму. В литературных кругах никогда не вращался. Ушел с работы только год назад. – Что он здесь забыл? Пенсия у полицейских сейчас получше, чем раньше, но думаешь, у него есть свободные деньги, чтобы вот так ездить, куда вздумается? Ты видел, сколько стоит этот курс? Или он тоже получает с этого? Вера задумалась, чем сама займется, когда выйдет на пенсию. Наверное, будет сидеть в доме Гектора, станет еще толще, превратится в немощную старуху и перестанет выходить на улицу. Весь день – перед телевизором, а на завтрак – пиво. И соседи-хиппи – единственная связь с внешним миром. Кто знает, может, ей хотелось доказать невиновность Джоанны даже больше, чем можно было представить. – Он подавал заявление на стипендию, но не получил. Мне кажется, пишет Уинтертон не очень. – Может, у него была причина убить Тони Фердинанда, и он специально приехал сюда, чтобы провернуть задуманное. А курс – всего лишь прикрытие. – Да, а еще я, кажется, слышу, как на горе рак свистит. Вера улыбнулась. Ей нравилось, когда Джо не боялся с ней спорить. Главное – чтобы не увлекался. – Он знает, как проводят расследования. Вполне мог придумать этот трюк с подменой ножей. – Да, но он бы не облажался, – возразил Джо. – И у Джоанны оказался бы нужный нож. – Это правда. Вера почувствовала, что проголодалась, но есть свой ужин прямо перед подозреваемыми не хотелось. Представления им пусть устраивает Марк Уинтертон. – Я подумал, Уинтертон может быть полезен, – сказал Джо. – Свой человек. Они расскажут ему то, чего не расскажут нам. – Он подозреваемый, – резко перебила Вера. – Как минимум свидетель. Иногда нужно держать дистанцию. Она заметила, что Джо так и подмывает сказать пару слов о ее собственной объективности. Но вместо этого он посмотрел на часы. – Мне пора домой. Если я и сегодня не увижу детей, пока те еще не спят, они точно забудут, как я выгляжу. – Я собиралась поговорить с Джоанной Тобин. У нее было время все переварить, а мы знаем, какие вопросы хотим задать. Одной у меня не выйдет. Я без претензий, естественно. Семья на первом месте, Джо, понимаю. Я тогда позову Холли. Ей нужно набираться опыта. Проведет беседу. Что скажешь? И Вера сладко улыбнулась. Джо Эшворт прекрасно понимал, на что давит Вера. Особой любви между Холли и Джо не было, и ему бы очень не хотелось, чтобы эта бойкая девица потом хвасталась, как во время допроса она узнала нечто важное. Вера подняла холщовую сумку для покупок, выполнявшую роль портфеля, – знак того, что она ждет решения. – Жена меня убьет. – Говорю же, приятель, я без претензий! Холли такие вылазки только на пользу. А ты иди домой пораньше. Но Вера прекрасно знала – Джо попался. – Поехали. Вера просияла. – Молодец! – похвалила она. – У меня с собой запеканка, делала пару дней назад. Почувствовала себя хозяйкой. Иногда у меня появляется желание готовить. Правда, быстро проходит. Надо перекусить, а потом – к этим хиппи? Не могу работать на пустой желудок. – И я смогу сам провести беседу? – Конечно, приятель. Так будет правильно. Мы же не хотим компрометировать наше расследование. В доме было холодно, и Вера разожгла огонь. Она была на кухне, разогревая запеканку, потом засунула в микроволновку пару картофелин в мундире и услышала, как Эшворт извиняется перед женой: – Да, я знаю, что обещал, но раньше никак не выйдет. Есть они сели возле огня, держа тарелки на коленях. – Вы меня проинструктируете? – спросил Эшворт. – Пока мы не пошли к ним. – Нет, хочу, чтобы ты был объективен. И это правда, подумала Вера. Ей хотелось знать, что Джо скажет об этой паре. Он их сразу невзлюбил: непонятная одежда, нормальной работы нет, семья тоже не пойми какая, без детей. Вера не знала, за кого Джо голосует на выборах, но по своей натуре он явно консерватор. К этим двум Джо отнесся скептически, и их история любви вряд ли собьет его с толку. Джека и Джоанну они заметили сразу. В их доме загорелся свет, но шторы – если они у них вообще имелись – никто не задернул. Пара сидела за столом, в мойке стояли тарелки. На Джеке были толстые шерстяные носки. Ноги он вытянул в сторону древней печки и пил пиво из бутылки. Судя по его позе, он очень устал, и Вера решила, что, хотя Джоанна и вернулась домой, вряд ли ему удавалось хорошо высыпаться. Джоанна сидела за старомодной швейной машинкой: правой рукой она крутила ручку, левой – направляла ткань под то и дело ныряющую иглу.