Амелия вздохнула и поскребла макушку: — Пойду скажу ей. У двери она остановилась, глядя, как Райм трудится на велотренажере. Сакс испытывала смешанные чувства по поводу его планов на предстоящую операцию. Риск был немалый, учитывая физиологические ограничения. Операция могла повлечь серьезные осложнения, которые не возникли бы у обычного человека. Да, естественно, ей хотелось, чтобы партнер чувствовал себя хорошо. Но знал ли он правду, что главным в нем, как и в любом другом человеке, были разум и душа, а вовсе не тело? Знал ли, что наше телесное воплощение всегда нас так или иначе разочаровывает? Он привык к тому, что на него смотрят на улице. Но ведь глазели не только на него одного. Когда кто-то внимательно разглядывал саму Амелию, это, как правило, оказывался тип куда более неприятный, чем в случае Райма. Она вспомнила времена, когда работала моделью и в ней зачастую не видели ничего, кроме приятной внешности, роста и пышных рыжих волос. Она злилась и даже обижалась, что ее воспринимают лишь как дорогую безделушку. Рискуя навлечь на себя гнев матери, она оставила профессию и пошла по стопам отца служить в полицию. Во что ты веришь, что ты знаешь, как ты принимаешь решения, когда не сдаешься, — вот качества, которые определяют тебя как полицейского. А вовсе не то, как ты выглядишь. Естественно, Линкольн Райм страдал от инвалидности. Кто в его состоянии не хотел бы лучше себя чувствовать, брать что-то обеими руками, ходить? Но порой у Сакс возникала мысль, что он намерен подвергнуться рискованной операции не ради себя, а ради нее. Разговор об этом заходил редко; и когда такое все же случалось, слова отскакивали от темы, будто пули от камня. Смысл был ясен: «Какого черта ты носишься с калекой, Сакс? Могла бы найти и кого-нибудь получше». «Найти кого-нибудь получше» намекало на то, что она ищет некий идеал, чего на самом деле никогда не было. До этого у нее лишь однажды были серьезные отношения, с другим полицейским, и они закончились катастрофой (хотя Ник в конце концов вышел из тюрьмы). Обычно она встречалась с мужчинами просто чтобы убить время, пока не поняла, что быть с кем-то на порядок скучнее, чем скучать в одиночестве. Ее вполне устраивала собственная независимость. Если бы не появился Райм, она прекрасно чувствовала бы себя одна, быть может, и до самой смерти. «Поступай как хочешь, — подумала Амелия. — Можешь делать операцию или не делать, решай сам. Что бы ты ни решил, я буду рядом». Она еще несколько мгновений наблюдала за ним, едва заметно улыбаясь. Но улыбка исчезла с лица, и Сакс направилась в гостиную, чтобы сообщить новости Надсмотрщице. «Святой Морено, возможно, не такой уж и святой…» Глава 21 Пока Сакс записывала на доске информацию, полученную во время поездки с Ташем Фарадой, Нэнс Лорел развернула к ней свое кресло. Она явно переваривала только что услышанный рассказ. — Эскорт-девица? — спросила прокурор. — Вы уверены? — Нет. Хотя вполне возможно. Я звонила Лону, и он послал людей Майерса, чтобы те попытались ее найти. — Девушка по вызову, — ошеломленно проговорила Лорел. Сакс вполне понимала причину ее замешательства. Вряд ли информация о том, что во время пребывания Морено в Нью-Йорке его, женатого человека, сопровождала проститутка, помогла бы завоевать симпатии присяжных. К удивлению Амелии, зам окружного прокурора лишь небрежно бросила: — Что ж, некоторые порой ходят на сторону. Это вполне можно обойти. Вероятно, под «обойти» она имела в виду попытку собрать коллегию присяжных в основном из мужчин, которые могли не столь критично отнестись к неверности Морено. «Но если ваш вопрос, детектив Сакс, состоит в том, выбираю ли я дела, которые, по моему мнению, могу выиграть, то ответ — да». — Так или иначе, — сказала Амелия, — для нас это даже лучше. Возможно, они не все время провели в постели. Может, он брал ее с собой на какую-то встречу; может, она видела, как у них на хвосте висел кто-то из НРОС. А если она профессионал, у нас найдется рычаг, чтобы заставить ее говорить. Вряд ли ей захочется, чтобы кто-то чересчур пристально заглядывал в ее жизнь. Не исключено, что она вовсе не из эскорта, а участвовала в чем-то другом — может, даже преступном. — Из-за тех денег? — кивнула Лорел на доску. — Именно. Возможно, тут есть какая-то связь с террористами. — Морено не был террористом. Мы это выяснили. «Это ты выяснила, — подумала Сакс. — Вот только факты говорят иное». — И тем не менее… — Она тоже кивнула на доску. — Намерение не возвращаться больше в Штаты, банковские переводы, уход в заоблачную высь… И упоминание о взрыве где-то в Мехико. — Это может означать что угодно. Строительные работы, снос здания, например, для одной из компаний его «Движения за полномочия местных», — сказала Лорел, которую все же, видимо, беспокоили возможные последствия вновь появившихся сведений. — Водитель заметил какую-нибудь слежку? Сакс рассказала, что, по словам Фарады, Морено все время неуверенно озирался. — Он не говорил, что Морено заметил нечто конкретное? — Нет. Подкатив кресло ближе, Нэнс Лорел уставилась на доску. Поза ее казалась странно похожей на позу Райма, когда он останавливал перед графиками и таблицами «Штормовую стрелу». — И ничего о благотворительности Морено? Ничего, что могло бы выставить его в лучшем свете? — Водитель сказал, он вел себя как джентльмен. И заплатил хорошие чаевые. — Понятно. Лорел интересовало вовсе не это. Взглянув на часы, она нахмурилась: не ожидала, что уже почти одиннадцать вечера. На мгновение Сакс поверила, что зампрокурора предпочтет остаться на ночь, но та начала собирать со стола бумаги. — Поеду домой, — сказала Лорел. — Знаю, время позднее, но не могли бы вы просто объединить ваши заметки и то, что нашел агент Деллрей, а потом отправить их… — Вам, на защищенный сервер? — Если вас не затруднит. Разъезжая туда-сюда перед исписанной доской, Райм слушал отрывистый стук клавиш компьютера Амелии Сакс. Судя по звукам, она была совсем не рада. Линкольн Райм точно не был рад. Он снова окинул взглядом доску. Проклятье… Все дело состояло исключительно из двусмысленных слухов и умозрительных предположений. У них не было ничего. Не удалось собрать никаких доказательств, чтобы их проанализировать и сделать выводы. Райм разочарованно вздохнул. Сто лет назад французский криминалист Эдмон Локар утверждал, что при любом преступлении злоумышленник всегда оставляет улики либо на месте преступления, либо на жертве. Порой их практически невозможно увидеть, но они есть… если знать, как искать, и при должном терпении и старании. Принцип Локара был более чем верен и в деле об убийстве Морено. Стрельба всегда влечет за собой множество улик: пули, гильзы, отпечатки пальцев, остатки пороха, следы ног, микроследы веществ в укрытии снайпера. Райм знал, что улики есть, но они оставались недосягаемы, и это его злило. И с каждым днем — да что там, с каждым часом — они утрачивали ценность, постепенно разлагаясь и загрязняясь, к тому же их могли элементарно украсть. Райму не терпелось проанализировать обнаруженные свидетельства самому, собственноручно, осматривая их, изучая… трогая. Невероятное наслаждение, которого он был лишен в течение стольких тяжких лет. Но возможность эта выглядела все менее вероятной по мере того, как шло время, а с Багам ничего не было слышно. Позвонил сотрудник информационной службы. Он сообщил, что, хотя в базах данных многократно встречаются упоминания имени «Дон Брунс» или «Дональд Брунс», ни одно из них не отнесено алгоритмом поиска скрытых зависимостей к сколько-нибудь существенным. Алгоритм собирал не связанные между собой сведения, такие как имена, адреса, организации и деятельность, и с помощью суперкомпьютеров искал взаимосвязи, которые могли не найтись в процессе традиционного расследования. Райма не особо разочаровал отрицательный результат. Слишком многого он все равно не ожидал; правительственные агенты такого уровня, особенно снайперы, наверняка часто меняли прикрытие, расплачивались наличными за большинство покупок и старались по возможности не пользоваться связью. Он взглянул на Сакс, которая сосредоточилась на ноутбуке, печатая записку для Лорел. Работала она быстро и точно — болезнь, от которой страдали ее бедра и колени, пощадила пальцы. Казалось, Амелия ни разу не нажимала клавишу исправления ошибок. Райм вспомнил, что, когда он начинал службу в полиции много лет назад, женщины-офицеры не признавались, что умеют печатать. Боялись быть задвинутыми на роль административного персонала. Теперь все изменилось — те, кто быстро стучал по клавиатуре, могли быстрее получить информацию, что влияло на эффективность расследования. У Сакс, однако, был вид измученной секретарши. — Может, принести?.. — послышался голос Тома. — Нет, — буркнул Райм. — Поскольку мой вопрос был обращен к Амелии, — возразил помощник, — почему бы не позволить ответить ей самой? Принести тебе чего-нибудь поесть или выпить? — Нет, спасибо, Том. Райм с некоторым удовлетворением тоже отказался от предложения Тома и снова погрузился в размышления. У Сакс зазвонил телефон. Райм услышал мелодию и понял, кто звонит. Амелия нажала кнопку громкой связи. — Что там у тебя, Родни? — спросил Райм. — Привет, Линкольн. Дела идут медленно, но я отследил путь письма информатора из Румынии в Швецию. Райм взглянул на часы. В Стокгольме было раннее утро. Он предположил, что биологические часы компьютерщиков работают в собственном, только им присущем ритме. — Я даже знаком с тем парнем, который обслуживает прокси-сервер, — сказал полицейский из отдела по борьбе с киберпреступностью. — Год назад мы с ним спорили о «Девушке с татуировкой дракона» и в шутку пытались взломать друг друга. Он хороший спец, хотя и не столь хороший, как я. В общем, я призвал на помощь все свое обаяние и уговорил его нам помочь, при условии, что ему не придется выступать свидетелем.