– Значит, я, доктор! Можно заходить? – Да, конечно, прошу вас! – Владимир Николаевич широким жестом указал пациенту на дверь, а сам направился в противоположный конец холла, где за столиком с телефоном и компьютером восседала его помощница. Она уже давно делала ему какие-то знаки, и нужно было выяснить, в чем дело. – Что случилось, Валентина Петровна? – понижая голос, спросил Гладилин. Обворожительно улыбнувшись, женщина совсем негромко предупредила, многозначительно покосившись на одинокую пациентку на противоположном конце холла: – Владимир Николаевич, вон та дамочка ведет себя странно! Она уже третьего пациента вперед пропускает. Считаю, что должна вас предупредить. Владимир Николаевич улыбнулся уголком губ и самодовольно сказал: – Не вижу причин волноваться, Валентина Петровна! Может быть, у нее на это есть свои причины. Вы же знаете, желание пациента для нас – закон! Такие случаи уже бывали в его практике. Иногда пациентки проникались к Владимиру Николаевичу чувством куда более теплым, чем обычная благодарность, и шли на всякие уловки, чтобы остаться с ним наедине. Такие вещи ему льстили, хотя он их и не поощрял – бизнес есть бизнес. Новая пациентка появилась в его центре совсем недавно, но кто знает – может быть, любовь с первого взгляда действительно существует? – Не вижу причин волноваться, – повторил Гладилин. – Я держу ситуацию под контролем. Он знал, что Валентина Петровна немного ревнует его к каждой новой клиентке. Это обстоятельство тоже грело ему душу. Внимание женщин дорогого стоит, и совсем не важно, в каком они возрасте. Слишком многое в этом мире зависит от женщин – эту аксиому Гладилин вызубрил еще в молодости. Он вернулся в кабинет и занялся отставным военным. Иногда среди его пациентов попадались вот такие суровые, несгибаемые на вид мужчины. В прошлой жизни им приходилось выдерживать запредельные нагрузки и принимать сложнейшие решения, и тогда они не нуждались ни в чьей помощи. Но после выхода на пенсию в них происходил надлом. Они теряли сон, вступали в бесконечные конфликты со своими близкими и испытывали постоянный дискомфорт. Гладилин подозревал, что всему причиной здесь – резкий переход от активной деятельности к почти полному безделью. Вокруг человека как бы образовывалась пустота, которую ему нечем было заполнить. Гладилин предлагал свой вариант, и, в сущности, он был не хуже любого другого. С отставником он провозился не менее получаса. Кроме всего прочего, старики обожали поговорить с понимающим, по их мнению, человеком. В основном темы касались крушения идеалов и упадка нравов. Гладилин без труда поддерживал любой разговор. В конце концов, все эти бесполезные слова превращались в звонкую монету, и это его вполне устраивало. Когда старик ушел, сумерки на улице совсем сгустились. Работай Гладилин на чужого дядю, он с удовольствием бросил бы сейчас все к черту, и никто не заставил бы его пахать сверхурочно. Но «БМВ» и пиджаки из тонкой шерсти требовали усердия и терпения. Так что прекращать прием Гладилин ни в коем случае не собирался. Правда, его немного смущало поведение последней пациентки. Он сейчас слишком устал, чтобы отвечать на какие бы то ни было чувства. Да и присутствие Валентины Петровны сдерживало. Самое большее, что Гладилин был готов позволить этой симпатичной блондинке, – это ужин в хорошем ресторане. Это ни к чему не обязывает, но непринужденный разговор за бокалом вина позволяет узнать о человеке многое – после него сразу становится ясно, что делать дальше. Женщина уже направлялась к дверям кабинета и Владимир Николаевич ободряюще улыбался ей, как вдруг зазвонил его мобильный телефон. Гладилин кивком предложил женщине располагаться, а сам поднес к уху трубку. Звонил его старший брат. Владимир Николаевич едва сдержал досаду. Со старшим братом у него были, мягко говоря, сложные отношения. Сергей был человеком-анахронизмом, вымирающим динозавром, обломком той эпохи, где пудрили мозги насчет морального кодекса строителя коммунизма. В нынешней бодрой жизни он выглядел унылым идиотом. Сам не умел ничего и другим мешал. Например, он крайне резко отзывался о бизнесе младшего брата, называл его жуликом и Остапом Бендером. Ничего удивительного, что его бросила жена. Владимир Николаевич старался видеться с ним как можно реже. Строго говоря, они не общались месяцами, а то и годами, и оба не испытывали от этого ни малейшего дискомфорта. Скорее наоборот. То, что Сергей решился сегодня вдруг позвонить, уже было достойно удивления. Однако Владимир Николаевич отнюдь не был растроган. – Ты не мог бы позвонить через полчаса? – спросил он брата. – У меня пациент. Ответ Сергея еще раз удивил его. В другое время он непременно бы начал нудить о праве Владимира Николаевича пользоваться термином «пациент». Старший брат язвительно предлагал заменить его словом «одураченный». Но сейчас Сергей спокойно пропустил «пациента» мимо ушей. Впрочем, спокойным его назвать было никак нельзя. Владимиру Николаевичу показалось, что старший брат чрезвычайно чем-то возбужден. – Послушай, ты там у себя? – спросил он и с некоторой запинкой добавил: – В центре? Я тут неподалеку. Сейчас к тебе заеду. Мне очень нужно тебя видеть. – Ты с ума сошел, – ровным голосом сказал Владимир Николаевич. – К чему такая срочность? Я сейчас очень занят и к тому же чертовски устал. Давай договоримся, ну, скажем, на завтра… – Это ты с ума сошел, – довольно зло перебил его брат. – Или ты думаешь, что без крайней необходимости я стал бы тебе навязываться? Мне нужно видеть тебя как можно скорее. Со мной произошла очень странная вещь. Не знаю, что и думать. Почему-то мне кажется, что ты можешь мне что-нибудь посоветовать… – Может быть, тебе это только кажется? – сдержанно подсказал Владимир Николаевич, втайне очень довольный, что сумел осадить брата. – Может быть, но мне очень нужна помощь. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, я бы тебя не беспокоил, ты знаешь… «Уж не собирается ли он занять у меня денег? – с тревогой подумал Владимир Николаевич. – Правда, он никогда раньше не просил, но мало ли…» А вслух он сказал, стараясь придать голосу насмешливые нотки: – Уж не врезался ли ты в «Мерседес», братец? – Гораздо хуже, – лаконично ответил Сергей. – Господи, что же может быть хуже этого? – озадаченно промолвил Владимир Николаевич. – Ты меня пугаешь. Я, право, не знаю… Ты можешь хотя бы намекнуть, что с тобой такое? – Это не телефонный разговор, – отрезал брат. – Скоро я буду у тебя, тогда поговорим. – Э, подожди! – испугался Владимир Николаевич. – Подожди хотя бы полчаса. Мне нужно отпустить последнюю клиентку. Неудобно. – Ладно, полчаса я могу подождать, – сжалился брат. – Но не больше. Я на взводе, серьезно тебе говорю! – Верю, верю! – поспешил сказать Владимир Николаевич. – Я же не сказал – нет. В конце концов, ведь мы же братья, верно? Последние слова он проговорил в пустоту – Сергей уже отключился. Владимир Николаевич пожал плечами, спрятал мобильник и оглянулся на Валентину Петровну, которая старательно делала вид, что разговор босса ей нисколько не интересен. Ему пришло в голову, что ей не стоит видеть его брата – сгоряча тот может ляпнуть что-нибудь нелицеприятное о его бизнесе – получится глупо. – Вы можете идти домой, Валентина Петровна, – сказал он. – Я все сделаю сам. И еще мне придется задержаться. Так что вы свободны. – В самом деле? – с сомнением произнесла Валентина Петровна. – Может быть, мне все-таки дождаться, пока закончится прием? Я могу понадобиться. – Я же сказал, что справлюсь сам, – уже с раздражением заметил Владимир Николаевич. – Я настаиваю, чтобы вы шли домой. – Ну что же, тогда до свидания, Владимир Николаевич! – со вздохом произнесла Валентина Петровна и, низко наклонив голову, начала наводить порядок на своем рабочем столе. – До завтра, Валентина Петровна! – сказал Гладилин и решительно вошел в кабинет. Пациентка сидела в кресле, положив на колени сумочку из темной кожи. Она не смотрела по сторонам, не интересовалась хитрыми аппаратами и научными трудами, которые стояли у Гладилина в застекленном шкафу в углу комнаты, она просто сидела и терпеливо ждала, как можно ждать электрички на привычном маршруте. – Простите, что немного задержался, – мягко сказал Гладилин. – Проблемы. Надеюсь, вы не в претензии? Женщина внимательно посмотрела на него и отрицательно мотнула головой. Гладилин подошел к столу, небрежно пробежался пальцами по клавиатуре компьютера. – Простите, не могли бы вы напомнить мне вашу фамилию? – спросил он. – Я должен взглянуть на ваши данные. Постоянных клиентов я, разумеется, помню и так, но вы у нас новенькая… – он дружелюбно улыбнулся. Женщина не ответила на улыбку. Немного подумав, она назвала фамилию, и Гладилин, немного удивленный, принялся за поиски ее файла. – Вы можете пока приготовиться к сеансу, – сказал он, глядя на монитор. – Прилягте на диван, расслабьтесь, думайте о чем-нибудь приятном… Самому ему, как назло, ничего не лезло в голову, кроме недавнего разговора с братом. Из-за этого он никак не мог сосредоточиться и найти нужную фамилию. В душе постепенно нарастало глухое раздражение. Какого черта этот праведник хочет навязать ему свои проблемы? Считает себя умником, а как приперло, сразу побежал к младшему. Наверняка ему понадобились деньги. Но денег он категорически не даст. Достаточно один раз пойти на поводу – потом тебе сядут на шею. – Я же вам сказал – ложитесь! – повысил он голос, краем глаза уловив рядом какое-то движение. Невольно он перенес свое недовольство на клиентку, а этого никак не следовало делать. Спохватившись, Владимир Николаевич поднял глаза и изобразил на лице лучезарную улыбку. – Простите, но вы должны меня слушаться… – начал он и вдруг осекся. Пациентка стояла в трех шагах от него, и в руках у нее тускло поблескивал пистолет с глушителем. Дуло было направлено прямо на Гладилина. – Эт-то что – шутка? – пролепетал он, попятившись от стола. – Вы с ума сошли? Женщина оставалась бесстрастной, точно разгуливать с пистолетом было для нее таким же привычным делом, как, например, звонить по телефону. Она не удостоила Гладилина ответом – только слегка повела рукой, после чего послышался отчетливый хлопок, и Гладилин ощутил мощный удар в грудь, который отбросил его к стене. Свет начал меркнуть в его глазах, и он только успел подумать без всякого страха, почти равнодушно: «Как странно…» Потом он рухнул на пол и потерял сознание. Через двадцать минут напротив центра квантовой терапии остановились старенькие «Жигули», из которых вышел Сергей Николаевич Гладилин. Он запер машину и посмотрел на зашторенные окна центра – они были темны. Это оказалось для него неприятным сюрпризом. Он постоял некоторое время, мрачно созерцая погасшие окна, а потом все-таки направился к дверям. Подергав ручку, Сергей Николаевич убедился, что двери надежно заперты. На лице его появилось выражение огромной досады и презрения. – В этом ты весь, братец! Аферист и скотина! – сказал Сергей Николаевич негромко, плюнул себе под ноги и, опустив плечи, медленно пошел обратно к автомобилю. Глава 5 Двенадцатое сентября полковник Крячко назвал «днем недоумения». Кое-какие основания для этого у него были. Началось все с того, что они побывали в больнице, куда был отправлен «Скорой» байкер Кадошкин. Побывали, ни на что особенно не надеясь, но на месте неожиданно выяснилось, что полученные генеральским сыном травмы не относятся к категории тяжелых, а его катастрофическое состояние накануне объясняется нервным потрясением. Беспокоить его не рекомендовалось, но, узнав, что речь идет о двойном убийстве, врач позволил Гурову задать пациенту несколько вопросов. Кадошкин действительно выглядел значительно лучше, но был по-прежнему напуган и на оперативников посматривал настороженно. – Вы знаете, кто мой отец? – задал он превентивный вопрос, едва Гуров и Крячко появились в его палате и представились. – Нервничаешь, брат? – сочувственно сказал на это Крячко. – Это нормально. Я бы на твоем месте еще и не так нервничал. Только вот на такой скорости по улицам гонять все равно не следует. Легкомыслие это, и до беды недалеко. – Ну, нашего молодого друга не стоит упрекать, – возразил Гуров. – Все-таки он сделал все, чтобы избежать катастрофы. Рискуя при этом своей жизнью, между прочим… Одно только не в его пользу – без всей этой кутерьмы можно было спокойно обойтись. Но сделаем скидку на молодость и на некоторое состояние аффекта, в котором наш молодой друг находился… – Какой это я вам друг? – угрюмо спросил Кадошкин. – Зачем вы мне эту ботву гоните? Я все равно ни одному вашему слову не верю. Крячко укоризненно покачал головой. – А зря – с милицией лучше дружить, – сказал он. – И тут не важно, веришь ты нам или нет. Главное, чтобы мы тебе поверили. – Ты был восьмого сентября на Новорязанском шоссе вместе со своими друзьями – Толубеевым и Кормильцевым? – спросил Гуров. Кадошкин задумался, подозрительно поглядывая на оперативников. – Не понимаю, чего ты боишься? – пожал плечами Гуров. – Полагаешь, что мы собираемся обвинить тебя в убийстве? У нас для этого нет никаких оснований. Друзей, конечно, тоже иногда убивают, но, по-моему, это совсем не тот случай. Нам просто нужно выяснить все обстоятельства, которые этому убийству предшествовали. Кстати, ты упомянул о своем отце… Если ты хотя бы немного уважаешь и жалеешь его, то тебе стоит рассказать нам все немедленно и без утайки. Твой отец заслуженный человек, и не хотелось бы доставлять ему лишние неприятности. Твое запирательство очень осложнит дело. Будет огласка, допросы, вызовы в прокуратуру… Подумай хорошенько!