Купер: “Пока.” Я: “ Спокойной ночи, местный.” Купер: “Спокойной ночи, принцесса.” Я знаю, что он просто нажимает на мои кнопки. Я начинаю понимать, что фишка Купера в том, чтобы заставить меня заинтересоваться. Я не могу сказать, что мне это совсем не нравится. Приятно иметь друга, который понимает эту часть моей личности. И, ладно, технически это флирт, который технически не одобряется, но все это очень весело. Независимо от того, сколько гормональных реакций вызывает во мне Купер, я не собираюсь бросать Преса ради первого плохого парня, которого я встретила в колледже. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Маккензи На следующий день я решаю осмотреть город самостоятельно, так как у меня свободный день. Престон вдохновил меня на попытаться принять свое время в Гарнет, а не смотреть на него как на тюремный срок. С этой мыслью я надеваю летнее платье в цветочек и вызываю такси. Авалон-Бей — парадоксальный прибрежный городок, полный суровых рыбаков и мультимиллионеров. На одной стороне Мейн-стрит расположены элитные бутики, торгующие мылом ручной работы. С другой — ломбарды и тату-салоны. В будний день на набережной тихо. Большинство баров малолюдны, местные жители сидят на табуретках и смотрят ESPN со своими приятелями. Я иду дальше, чем в прошлый раз, когда была здесь, и добираюсь до участка, все еще разрушенного ураганом пару лет назад. Несколько зданий находятся в стадии строительства. Неподалеку бригада работает над восстановлением ресторана, где вокруг фасада возводятся строительные леса. Другие предприятия были оцеплены защитной лентой и фанерой. Очевидно, что их никто не трогал с тех пор, как шторм сорвал с них крыши и затопил внутренние помещения. Я останавливаюсь, когда подхожу к причудливому отелю в поздневикторианском стиле. Он белый с зеленой отделкой, и вся задняя часть здания была разрушена штормовой волной. Стены отеля были вырваны, внутренности обнажены. Старая мебель и мятые ковры все еще ждут гостей, которые не придут. Выцветшая вывеска перед входом с надписью "Отель Бикон" золотым шрифтом сломана в двух местах. Интересно, что случилось с владельцами, что они так и не перестроили. И почему никто не заявил права на собственность, чтобы вернуть ей былую славу? Это отличное место. Мой телефон несколько раз жужжит от входящих писем, поэтому я останавливаюсь у магазина мороженого и покупаю ванильный рожок. Затем я сажусь на скамейку перед входом, просматривая свою почту. Первое письмо — это обновление от одного из модераторов моего сайта. Она сообщает мне, что ей пришлось заблокировать нескольких пользователей, которые троллили каждый пост на GirlfriendFails, оставляя расистские и сексистские комментарии. Я открываю прикрепленные скриншоты. У меня отвисает челюсть от уровня сарказма, который я читаю в этих комментариях. Я отправляю быстрое письмо: Хорошая работа с баном. Следующее — SOS от парня, которого я наняла для наблюдения за BoyfriendFails. По-видимому, пользователь угрожает судебным иском, утверждая, что один из постов на сайте является клеветой. Я нажимаю на сообщение, о котором идет речь. Автор этой статьи встречалась с парнем, которого она называет Тодом, который не раскрыл, что у него микропенис, и огорошил ее во время их первой интимной встречи. Я возвращаюсь к своей почте, чтобы просмотреть письмо, которое мой администратор Алан получил от какой-то юридической фирмы в Вашингтоне со страшным фирменным бланком. Я предполагаю, что пользователь — butterflykisses44 — выбрал псевдоним, слишком близкий к настоящему имени ее парня. На самом деле Тод — это Тэд, который соответственно возмущен, унижен и требует, чтобы BoyfriendFails не только снял пост, но и возместил ему ущерб из-за эмоционального расстройства, которое это ему причинило. Поскольку сайт является платформой, а не издательством, мы не можем быть привлечены к ответственности за контент наших пользователей, но я говорю Алану переслать письмо моему собственному адвокату на всякий случай. Затем я выключаю телефон и доедаю остатки тающего мороженого. Просто еще один день в жизни Маккензи Кэбот, генерального директора. Однако, если быть честной с собой, в последнее время мне не терпится… начать что-то большее. Я люблю свои приложения, но в настоящее время мне ничего не остается, как сказать "да" или "нет". Подпишите здесь, подпишите там. Прочтите это письмо, одобрите это объявление. Настоящее волнение было в самом начале, когда я сидела со своими друзьями и проводила мозговой штурм функций для приложений. Встреча с разработчиком и программистом и воплощение моих идей в жизнь. Создание маркетинговой кампании для привлечения пользователей. Запуск. Это было сложно и захватывающе. Это было самое веселое, что у меня когда-либо было. Теперь я понимаю, что это та часть, которая мне действительно понравилась. Создание, а не поддержание. Не то чтобы я ненавидела сайты и хотела их продать. Нет. Они все еще мои. Часть моей зарождающейся империи. Но, возможно, пришло время провести мозговой штурм с новыми идеями. Когда солнце уже низко в небе, я иду на пляж и сажусь на песок, слушая шум волн и наблюдая за чайками, скользящими против ветра. Позади меня строительная бригада заканчивает рабочий день. Шум прекратился. В основном погрузившись в себя, я не замечаю, как кто-то приближается ко мне, пока этот кто-то не приземляется рядом со мной. — Что случилось, принцесса? Я вздрагиваю от неожиданности, уставившись на Купера, который как раз снимает рубашку и рабочие перчатки. Он так же силен, как в ночь у костра, и я прикована к месту его видом. Волосы и джинсы покрыты опилками и грязью. Его грудь и пресс блестят от пота. Это первый раз, когда я вижу так много его тату, которые стекают по обеим рукам и тянутся к груди. Я облизываю губы, а затем внутренне морщусь от самой себя. На человека, которым я становлюсь, когда он рядом. Похотливая. Иррациональная. Я беру эти мысли и запихиваю их глубоко в коробку с надписью "Держись, блядь, подальше". — Ты что, преследуешь меня? — Ты прошла мимо моей рабочей площадки в… — он жестикулирует, оглядывая меня с ног до головы, — в каком-то нелепом платье с рюшами и этими ногами, типа: "О, не обращайте на меня внимания, мальчики, я ненавижу внимание". — Именно так я и говорю, — отвечаю я, закатывая глаза. — А что не так с моим платьем? — Я разглаживаю руками подол сарафана с цветочным принтом. — На нем цветы. Ты не любишь цветы, Мак. — Не называй меня Мак. — Почему нет? — Потому что это прозвище для друзей. — Мы друзья. Лучшие друзья. — Он криво улыбается. — Я вижу, ты не отрицаешь, что не любишь цветы. Он прав. Обычно мне не нравятся девчачьи принты и сарафаны с оборками. Мой стиль — белые футболки и поношенные джинсы, или майка и обрезанные шорты, когда на улице жарко. Но время от времени мне нравится чувствовать себя милой. Подайте на меня в суд. В любом случае, ему не позволено так самонадеянно относиться к моему вкусу в одежде, так что я спорю просто потому, что. — Так получилось, что я люблю цветы. Особенно на одежде. Чем ярче, тем лучше. Купер закатывает глаза, как будто знает, что я вру. — Знаешь, тебе не обязательно так сильно стараться. — Он скрещивает руки на груди, подтягивая колени к груди. — Со мной довольно легко. — Прости, что? Кто слишком старается? Ты взорвал мой телефон разговорами о порно с булочками. — Ты извращенка, — говорит он, пожимая плечами. — Я понимаю. Это не мое дело, но если это тебя заводит. Ха. Если бы он только знал. У нас с Престоном прекрасная сексуальная жизнь, но я даже не уверена, что у нас достаточно остроты, чтобы быть ванильными. Поначалу я думала, что, возможно, секс и должен был быть таким: функциональным, быстрым, немного скучным. Мне было шестнадцать, когда я потеряла девственность с Пресом, и я была более чем наивна в этом вопросе. Только когда я рассказала подругам о своих тусклых встречах, я поняла, что секс должен быть — представьте себе это — веселым. Когда я очень неловко затронула эту тему с Пресом, он признался, что не хотел отпугнуть меня своей… чрезмерной страстью. Я сказала ему, чтобы он не стеснялся, и после этого наши занятия в спальне действительно стали веселее. Но если быть до конца честной, прошло уже четыре года, а та страсть, о которой он упоминал, до сих пор не проявилась. — Я содрогаюсь при мысли о том, что гремит в твоем банке, — говорю я. — Если ты пытаешься затащить меня в постель, ты можешь просто спросить. — Купер толкает меня локтем. В нем есть эта невозмутимая уверенность. Высокомерный, но обаятельный. Полностью уверенный в себе, но не властный. Это почти позор, что он тратит свои природные таланты на строительство. Из него получился бы отличный генеральный директор, если бы у него был ум для бизнеса. — Эта недоделанная фишка обратной психологии на мне не сработает, — сообщаю я ему. Потому что я заработала свой первый миллион не потому, что мной легко манипулировать. — Я не собираюсь поддаваться на уговоры случайно оказаться в постели с каким-то незнакомым местным, потому что он меня на это спровоцировал. Тем не менее, его игривая ухмылка и плутоватые глаза не ускользнули от меня. У меня нет иммунитета к широким плечам и твердому прессу. Более того, он представляет собой своего рода головоломку. Все, что я узнаю о нем, заставляет меня задуматься, не является ли то, что он показывает — татуировки, отношение — искусным камуфляжем. Хотя что скрывать? Мой мозг обожает головоломки. — Меня бы не застукали мертвым, спящим с каким-нибудь клоном Гарнет. У меня действительно есть имидж, который нужно защищать. — Точно, конечно. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь принял тебя за человека со вкусом. Он сдерживает улыбку, и в этом мимолетном взгляде я вижу всевозможные дурные намерения. Я вижу расплывчатые ночи и дикие сожаления. Тяжелое дыхание. Этого достаточно, чтобы мой пульс участился, а пальцы ног онемели. Этот парень опасен. — Куп! — зовет кто-то с рабочей площадки. — Ты идешь в бар или как? Он оглядывается через плечо. — Идите без меня. Знакомый смех щекочет нам спины. Я рада, что коллеги Купера не видят моего лица, потому что я совершенно уверена, что краснею. — Зачем тебе нужно было это делать? — ворчу я. — Что делать? Сказать им, что я не пойду в бар? — Да. Теперь они подумают, что ты остался, чтобы трахнуть меня на пляже или что-то в этом роде. Он издает глубокий смешок. — Я гарантирую, что они так не думали. Но теперь это так. Хочешь потрахаться здесь или нам лучше пойти под пирс? — Иди в бар со своими маленькими друзьями, Куп. У тебя будет больше шансов переспать там, чем здесь. — Неа. Мне хорошо там, где я есть. — Он поднимает руку и проводит ею по своим темным волосам, и я не могу не смотреть на его бицепсы. — Так вы, ребята, ремонтируете этот ресторан? — Я заставляю себя перестать пялиться на его очень сексуальные мышцы. — Похоже, это огромная работа. — Так и есть. И как только мы закончим с этим, нам нужно будет отремонтировать еще около полудюжины зданий. — Он машет своей рукой в сторону набережной, подчеркивая разрушения, оставленные ураганом. — Тебе нравится работать на стройке? Он медленно кивает. — Да. Мы с Эваном работаем в компании нашего дяди, так что нам не приходится иметь дело с каким-то придурковатым боссом, который пытается нас обобрать или выполняет некачественную работу, чтобы сократить расходы. Леви — хороший человек, справедливый. И я всегда хорошо работал своими руками. Я сглатываю. В его тоне нет явного намека, но будь я проклята, если мой взгляд не переместился на его руки. Они сильные, большие, с длинными пальцами и мозолистыми ладонями. Никакой грязи под ногтями, даже после целого дня физического труда.