— Да? Не впечатленный Эван пожимает плечами. — Ты наконец-то прокатилась на Тэйтмобиле, да? Удивлен, что это заняло у тебя так много времени. Мой брат верно подметил. С того момента, как семья Тейта переехала в Залив, когда мы учились в средней школе, все местные девушки сходили по нему с ума. Одна дерзкая улыбка Тейта, и они на крючке. Выражение лица Аланы не выражает ни капли стыда или сожаления, когда она пожимает плечами. — Вроде как жаль, что я не сделала этого раньше. У парня хороший член. И он отлично целуется. — Он неплох, — соглашается Эван, и я не мог удержаться — я расхохотался. — Черт, — хриплю я. — Я всегда забываю о той ночи, когда вы, ребята, целовались. Он закатывает глаза. — Это был просто поцелуй. — Чувак, это длилось целых три минуты. — Сейчас мой разум наполнен яркими образами Эвана и Тейта, обсасывающих друг другу лица на одной из вечеринок Аланы, когда нам было по шестнадцать. Девушки подбадривали их, парни свистели. Это была странная ночь. — В защиту Эва, поцелуи с Тейтом были единственным способом, которым они могли увидеть, как я и Женевьева снимаем наши топы, — Алана резко останавливается. Ну, черт возьми. Она действительно сделала это. Произнесла имя Женевьевы, Волдеморта в нашей группе. Я должен предположить, что девочки все еще поддерживают связь. Стеф, Алана, Хайди и Джен были свирепой четверкой. У нас с Эваном есть привычка читать мысли друг друга, но в то время как я обладаю хоть какой-то сдержанностью, он не знает, что это значит. Поэтому он говорит: — Вы, ребята, все еще разговариваете с ней? Алана колеблется. Стеф открывает рот, но ее прерывает появление Хайди. — Что происходит? — спрашивает она, внимательно оглядывая группу. Затем она кивает. — Оу. Купер сказал тебе. Женевьева почти забыта, когда все взгляды обращаются ко мне. — Сказал нам что? — требует Стеф. Я пожимаю плечами. Поэтому, естественно, Хайди, не теряя ни секунды, вводит их в курс дела, как обнаружила меня и Маккензи у входной двери. — Должна признать, Куп, я не думала, что ты зайдешь так далеко, — говорит Алана, салютуя пивом. — Я впечатлена. — Кстати, я передумала. — Хайди смотрит на меня сквозь пламя. — Я полностью согласна с этим планом. Я не могу дождаться, чтобы увидеть выражение лица этой девушки, когда она поймет, что ты натворил. — Как ты собираешься это сделать? — взволнованно спрашивает Стеф. Это самое веселое, что было у этих девушек с тех пор, как они подрались на машине какого-то клона после того, как он сбежал с топом бикини Аланы, пока она загорала на пляже. — Да, нам нужно обсудить эндшпиль, — говорит Эван. — Было бы обидно упустить такую возможность. — Да, — соглашается Хайди. — Ты должен свести ее и Кинкейда в одном месте, позволить ему увидеть вас двоих вместе, а затем бросить ее на публике. Сделай это драматично. — Хайди сегодня в хорошем настроении. Я знаю, что виноват в этом, но я не уверен, как исправить отношения между нами. — Может быть, мы сможем устроить вечеринку. Стеф от нетерпения плеснула пива в огонь. — Нет, слишком искусственно. Это должно быть, на их территории. Это не весело, если только Кинкейд не будет унижен перед себе подобными. — Я знаю, где мы можем достать пару ведер свиной крови, — говорит Алана, отчего остальные сгибаются пополам от смеха. Я смеюсь вместе с ними, подыгрывая им. Потому что несколько недель назад мне было бы наплевать, что случилось со случайной девушкой-клоном богатого панка, который перешел мне дорогу. Но теперь я познакомился с Мак поближе и… Она мне искренне нравится. Она не заслуживает их презрения только потому, что связана с таким придурком, как Кинкейд. И после того поцелуя я знаю, что между нами есть что-то настоящее, даже если она этого боится. Однако я не могу сказать этим ребятам, что передумал. Они бы оторвали мне яйца. Теперь, когда они почувствовали запах крови, они не успокоятся, пока не отведают мяса. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Маккензи — Три дня подряд этот парень позволяет двери захлопнуться у меня перед носом в кафе "Смузи". Он ни разу не извинился. Я начинаю думать, что он делает это нарочно. Я старомодна, ясно? Я ценю хорошие манеры. Открой дверь для леди, ладно? Итак, на четвертый день я вижу, как он идет. Я готова. Я вхожу внутрь и хватаюсь за дверь, прежде чем он успевает ее открыть. Я щелкаю замком. Вся эта закусочная со смузи находится в ловушке, потому что я не впускаю этого парня. Только через мой труп. Сегодня утро понедельника, и мы с Бонни обе медленно собираемся. Она кричит из ванной, накладывая макияж, пока я готовлю нам кофе на кухне. Я обращаю на это внимание лишь наполовину и умудряюсь пролить молоко на рубашку. — Как долго это продолжалось? — кричу я из своей комнаты, пока меняю рубашку. Позже я должна встретиться с Престоном за ланчем у него дома, так что я должна убедиться, что мой наряд подходит. Не для него, а для его матери. Я ей очень нравлюсь — я думаю? — но она очень… разборчива. Майка и джинсы не подойдут для Коралины Кинкейд. — Достаточно долго, чтобы менеджер вскочил и потребовал, чтобы я выпустила людей. И все, я бы с удовольствием — как только этот парень извинится или уйдет. Что ж, в конце концов он должен понять, что я не придуриваюсь, поэтому он ушел. На следующий день он не впустил меня в магазин сэндвичей, пока я не согласилась пойти с ним на свидание. Так что он заедет за мной в пятницу вечером. — Это здорово, — кричу я, только чтобы обернуться и понять, что Бонни стоит прямо позади меня с нашим кофе в двух дорожных кружках. — Извини. — Ты выглядишь раздраженной. — Она пристально смотрит на меня. — У тебя есть секрет. — Нет, не знаю. Ее глаза превратились в большие голубые блюдца. — Ты целовалась. Ведьма. — Кто он? — требует она. Нет смысла отрицать это. Я полностью убеждена в потусторонних способностях Бонни. Она будет ругать меня, пока я не дам ей то, что она хочет. — Какой-то местный, — говорю я. Технически, это правда. Ей не нужно знать, что горожанин, о котором идет речь — Купер. Уф. От одной мысли о его имени у меня учащается сердцебиение. Что, черт возьми, я наделала? Поцелуй на фестивале? Я могу списать это на высокий уровень сахара. Но полноценные поцелуи в его доме после этого? Этому нет оправдания. Я ужасный человек. Ужасная, эгоистичная, отвратительная девушка, которая не заслуживает такого парня, как Престон. Нет абсолютно никакого возврата после того, что я сделала в пятницу вечером. Я знаю это. И все же, несмотря на водоворот вины, который в настоящее время пенится у меня в животе, одна глупая маленькая бабочка продолжает порхать внутри меня, порхая вокруг и вызывая воспоминания о голодных губах Купера и горячем взгляде. Его язык у меня во рту. Мои пальцы скользят по рельефным мышцам его невероятной груди. И это не только физические вещи, которые остаются в моей памяти. Это все, что было до этого. Говорили о наших семьях в мастерской, бегали по набережной, как пара буйных детей. Когда я с ним, мне не нужно притворяться. Мне не нужно притворяться приличной, хорошо воспитанной леди, какой я должна быть. Я чувствую себя самой собой, когда нахожусь рядом с Купером. И это… пугает меня. — И это все? — голос Бонни отрывает меня от тревожных мыслей. — Не-а, я так не думаю. Мне нужны более подробные сведения. Я неловко пожимаю плечами. — Мне больше нечего сказать. Это просто случилось. — Это “просто” повторится? — выражение ее лица говорит мне, что она надеется, что ответ может быть утвердительным. — Нет, определенно нет. Я чувствую себя ужасно. Престон… — Ему не нужно знать, — заканчивает за меня Бонни. — Ничего хорошего из того, что ты ему расскажешь, не выйдет. Если это была ошибка, и даже если это было не так — девушка имеет право на свои секреты. Поверь мне. Я знаю, что она желает мне добра, но я и так слишком многое от него скрывала. Вся эта история с Купером зашла слишком далеко. Я не лгунья, и я никогда, никогда не думала, что способна целоваться с кем-то, кроме своего парня. Это унизительно — обнаружить, что ты не так нравственно добродетелен, как когда-то думал. Бонни ошибается. Престон должен знать, что я сделала с нами. Самое правильное, что нужно сделать сейчас — это сказать правду и принять последствия. Позже в тот же день Прес забирает меня с занятий на обед. Весь день я репетировала, что бы я сказала. Как бы я ему сказала. Но когда он целует меня в щеку и обнимает за талию, я теряю самообладание и держу рот на замке.