— Но почему туда? — Я хочу посмотреть, — упрямо заявила Чарушина. — Ладно, — Тураев побарабанил пальцами по рулю, а затем посмотрел на часы. — Через пару часов в квартиру должна прибыть клининговая служба. Я хотел передать ключи своему водителю, чтобы он встретил их, но почему бы и самому не заняться этим. Надя отвернулась, чтобы скрыть выражение своего лица. Нет, определенно, Тураев не осознавал того, как выглядит их разговор со стороны. И кажется, он действительно не играл с ней. А еще не скрывал своего равнодушия к погибшей женщине, своей официальной жене. — Знаете, Наденька, я сейчас вдруг подумал о том, как же странно порой с нами играет судьба. Но я благодарен ей за нашу встречу. Мягко пружиня, автомобиль выехал со стоянки. — Рядом с вами я чувствую себя живым. А еще думаю о том, как поступил с вами Ржевский. — И как же? — рассеянно спросила Надя. — Как с маленьким ребенком, которого он оставил посреди ночного шоссе, а сам уехал. Вы только подумайте, каково это, когда… Чарушина нахохлилась, уставившись в окно на мелькавшие дома и людей. "Ночное шоссе… Фигура прямо перед моей машиной… Нет-нет, это точно был человек… — она закрыла глаза. — Человек… в чем-то темном… крупный… и на голове у него мог быть капюшон…" Глава 37 Мягкий толчок автомобиля заставил Надю очнуться и открыть глаза. Всю дорогу она просидела в одном положении сначала под разглагольствования Тураева, а затем, когда он решил, что она задремала, — под едва слышную мелодию автомобильной магнитолы. Звучало что-то инструментальное, незапоминающееся и убаюкивающее. Непонятно, как Тураев сам не захрапел под такую музыку. Однако, выглядел он довольно бодро. Чарушина подозревала, что на самом деле, его возбуждение вызвано не только ее присутствием. И, пожалуй, она все же поторопилась с выводами о том, что Тураева нисколько не заботит смерть жены. Как не крути, а в его положении подобное происшествие — это сильнейший удар, выдержать который дано не каждому. Пристальное внимание со стороны партнеров, следствия, коллег и прессы значило очень многое. Недаром информации о его личной жизни в интернете раз-два и обчелся. Наверное, отслеживать и пресекать такого рода публикации тоже стоило больших средств и нервов. С этими мыслями сквозь полуопущенные веки Наденька продолжала разглядывать улицу за окном. Это был тот самый новый район, где она была на встрече с клиенткой. Разноцветные высотки, словно яркие школьные пеналы из портфеля, возвышались над тополями и кленами. — В интернете я нашла только одну фотографию вашей жены, Максим, — вдруг сказала Чарушина безо всякого предисловия. Тураев вздрогнул и посмотрел на нее полным недоумения взглядом. — Кажется, она была сделана для какого-то женского журнала, — как ни в чем не бывало продолжила Надя. — Ах, эта…, - Тураев сдвинул брови и достал брелок сигнализации. Направив его перед собой, нажал на кнопку. Придомовые ворота самой крайней высотки стали медленно разъезжаться. — Женские журналы вредны для самих женщин, — хмыкнул он. — Я даже не помню, как он назывался, если вообще это знал. — То есть, вы были не против этой съемки? Тураев бросил на Надю быстрый взгляд. — Ну, я сам попросил Лизу об этом. Так как я довольно известный человек, многие благотворительные фонды обращаются ко мне за помощью. Вот и в этот раз… — А что за фонд? — заинтересованно спросила Надя. — Что-то связанное со здравоохранением, кажется, — пожал он плечами. А затем, подумав, заметил: — Нет, я ведь неправду вам сказал. Не совсем так все это было… Сейчас я расскажу… Чарушина легонько кивнула и стала рассматривать двор, в который въехал автомобиль. Она увидела довольно приличных размеров площадку, усаженную голубыми елями и туями. Единственный подъезд высотки был оборудован широким пандусом и удобными перилами. Чугунные скамейки с резными спинками по обе стороны, дизайнерский цветник, высокий первый этаж и камеры, которые были натыканы через равные промежутки, — не дом, а цитадель. Везде царил порядок и чистота. — Красиво, — заметила она совершенно искренне, хоть и несколько рассеянно. — Нравится? — скулы Тураева порозовели от удовольствия. Будто в этом коротком слове было заложено нечто большее, чем констатация очевидного факта. — У меня ведь еще и дизайнерское строительное бюро есть. Мы этот проект совместно с застройщиком разрабатывали. Специально выкупили землю, чтобы вот этот мини-парк разбить. Как говорится, выхлоп с него никакой, но ведь приятно посидеть в хорошую погоду, полюбоваться цветами, с собакой в мяч поиграть. — А вот детской площадки нет, — покрутила головой Надя. — А… ну… — Тураев вдруг сник и отвернулся. — Тут детский парк неподалеку. Карусели разные… Песочницы… Почувствовав воцарившееся между ними напряжение, Чарушина нахмурилась. Что такого она сказала? Так-то детская площадка необходима в каждом дворе. — И что с этой фотографией? — задала она вопрос, дожидаясь, когда Тураев откроет дверь электронным ключом. — Да, собственно… Мне написали о том, что это женский проект и будет здорово, если жены крупных бизнесменов поучаствуют в нем. Социальные проекты зачастую могут выжить только благодаря таким вот вливаниям. Я предложил это Лизе. Она отказалась. — Отказалась? — в изумлении произнесла Надя. — Да, изначально так и было. Они подошли к широким дверям лифта. Тураев нажал кнопку, послышался мягкий шорох вверху. В очередной раз Наденька обратила внимание на глазок видеокамеры в углу над лифтовой камерой. Это не напрягало и даже немного успокаивало. — А потом она согласилась, — ответил мужчина. — Я перевел деньги, потом вышел этот номер. Ничего особенного. — А почему Лиза согласилась? Чарушина вошла внутрь лифта и сейчас смотрела на свое отражение в зеркальной стене. — Я не знаю, — Тураев стоял за ее спиной и смотрел прямо на нее. — Наверное, передумала. Зачем отказываться от возможности посветить лицом и получить пусть небольшой, но кусочек славы? Впрочем, все ведь понимают, кто платит за это. Наденька отметила про себя, что взгляд Тураева стал немного мягче. Возможно, это была игра приглушенного света, и все же, холодной стали в его глазах стало заметно меньше. Бетонный король притягивал к себе внимание, ловя каждое ее движение и вздох. — Я поражаюсь вам, Наденька, — сказал он, и голос его, низкий, с хрипотцой, вызвал мурашки на Надином затылке. — Сколько же самообладания в такой хрупкой женщине! И, определенно, смелости… — Вы о том, что я здесь с вами одна? — спросила Чарушина, стараясь не выдать охватившее ее волнение. Она могла бы сказать, что на самом деле боится, но не того, о чем он думает или имеет в виду. Что-то внутри нее в этот момент съеживалось от ожидания того, что способно перевернуть ее мир с ног на голову. Казалось бы, все уже произошло — ее мир рухнул, но было еще кое-что, о чем Наденька еще не знала и, скорее всего, даже не догадывалась. И именно поэтому она была полна нехороших предчувствий, как будто продолжала стоять на том самом краю обрыва, с которого могла упасть и разбиться. Стояла и готовилась сделать этот последний опасный шаг. — Вам не нужно меня бояться, — сказал Тураев ее отражению. — Я никогда бы не смог сделать вам больно или неприятно. — Вы не знаете меня, Максим, — Надя отвела глаза, прислушиваясь к тому, как движение лифта постепенно замедляется. Большая квадратная кнопка с цифрой "13" загорелась ярко-оранжевым цветом. — Я не суеверен, — усмехнулся Тураев, поймав ее взгляд. — К тому же, это последний этаж. Не люблю, когда над моей головой кто-то ходит. — Но ведь вы не жили здесь с Лизой. — Какая разница? Все, что я делаю, а тем более строю, состоит из моих собственных предпочтений. Это и есть здоровый эгоизм. — А женщины? — вырвалось у Чарушиной. — Если бы Павел не заставил вас жениться на Лизе, то как бы вы… — Не надо, Наденька, — остановил ее Тураев. — Я вам уже объяснял свое отношение. Это не было браком в полном смысле этого слова, а всего лишь соглашением. Никакой близости, никакого насилия над волей и никаких… кхм… детей, — добавил он. — А если бы Лиза на момент вашего соглашения все-таки родила ребенка? — прищурилась Чарушина. Лицо Тураева моментально окаменело. — Я спрашиваю об этом не из любопытства, — поспешила добавить Надя. — Вы в курсе, что я адвокат по семейным делам, так что вопросы защиты детей для меня основополагающие. Простите, если залезла в личное, но с юридической точки зрения… Двери раскрылись. Перед ними оказался внушительный холл и панорамным окном. — … с юридической точки зрения… — повторила Надя и подошла к окну. — Неужели вы и этот пункт прописали в соглашении? — Она замерла, разглядывая развернувшийся вид на город. — Да, именно так я и сделал, — Тураев встал совсем близко, так, что их плечи почти соприкасались. — Внес его в соглашение, которое предложил мне Ржевский. Наденька поежилась. — И что на это сказал Павел? — Сказал, чтобы я не беспокоился. В общем-то, и сама Лиза производила впечатление порядочного человека, хоть и с большими странностями. — Однако вам все же казалось, что вас обвели вокруг пальца, — хмыкнула Надя. — Незнакомая женщина, о которой вы ничего не знали и не хотели знать, жила в вашей квартире на ваши деньги, пользовалась вашим положением и… Тураев резко развернулся к Наде. Она увидела тот самый, знакомый ей блеск в его глазах, но выдержала его и не отшатнулась. — Это была моя плата за собственную нечистоплотность. И поверьте, за это время я многое передумал, чтобы осознать и признать очевидность своего поступка. Ржевский, конечно, редкостная сволочь, но я даже благодарен ему за это. Если он останется жив, то… Надя побледнела. — Простите меня, — быстрым жестом ладони Тураев словно поставил точку в своем монологе. — Идемте, вам нужно выпить воды. Он открыл двери единственной квартиры на этаже и вошел первым. Обхватив себя за плечи, Наденька постаралась побороть вновь возникшее сильнейшее волнение. Но оно накрывало ее горячими волнами и никуда не хотело уходить. Чарушина знала, что сейчас она как никогда близка к самой сердцевине этой жуткой и необъяснимой истории…