*** — Ох… — не удержалась Чарушина от возгласа, когда увидела перед собой огромное пространство с темным паркетом и стенами, покрытыми узорчатой штукатуркой. Жилище Тураева поражало не только размерами, но и светом, льющимся из высоких, от пола до потолка, окон. Круговая подсветка сейчас не работала, но Наденька уже успела нарисовать в своей голове, как уютно здесь становилось, когда за окном воцарялась ночь. Стоя в полный рост, можно было наблюдать за многочисленными разноцветными огнями города, рассыпанными у ног, будто драгоценные камни в пещере Али-Бабы. — Я не занимался дизайном вплотную. Поначалу было не до того, а потом вот… — Тураев захлопнул дверь и набрал несколько цифр на реле прямо у входа. — В квартире есть все необходимое, — стал объяснять он, дожидаясь, когда Надя снимет куртку. Она заметила протянутые руки, но лишь покачала головой. — Зачем мне знать об этом, Максим? Я ведь не собираюсь тут жить. — Да, конечно… — он поморщился, а затем несколько раз сухо щелкнул пальцами. — Что-то подсказывает мне, что и я вряд ли теперь смогу чувствовать себя спокойно в собственных стенах. — Да уж… Нагородили вы с Ржевским египетских пирамид. А что же полиция? Они уже были здесь? — Полиция? — удивился Тураев. — Зачем? — Зачем… Хороший вопрос, — пробормотала Чарушина и вздохнула. — Не прикидывайтесь, Максим, вам не идет. Все вы прекрасно понимаете. — Понимаю. Но мне не нужны лишние проблемы. — Проблем у вас и так теперь много. Тураев передернул плечами: — Вы продолжаете верить в невиновность Ржевского даже вопреки доказательствам. — "Если что-нибудь случилось, И никто не виноват, Не ходи туда, иначе Виноватым будешь ты. Спрячься где-нибудь в сторонке. А потом иди домой. И про то, что видел это, Никому не говори"[4] — продекламировала Надя. — В этом деле столько тайн, что придется очень постараться докопаться до истины. — И как же вы планируете это сделать? — Неужели вам интересно? Что ж, спасибо, что не отговариваете меня. — Не вижу смысла. Скоро вы и сами поймете, что были неправы и потратили уйму времени, сил и нервов на человека, который попросту этого не заслуживает. Чарушина ничего не ответила. Она понимала, что Тураев, Залесский и Кораблев ведут себя совершенно одинаково. Мужчины с их логическим мышлением и твердыми убеждениями ясно давали ей понять, что все ее домыслы и предположения основаны лишь на эмоциях. И как в таком случае убедить их в обратном? Никто не берет ее в расчет. — Может быть, кофе? — предложил хозяин. Надя коротко кивнула и спросила: — Вы позволите, я немного пройдусь? — Конечно. Лиза жила в правой половине квартиры, — махнул он рукой. — А кухня слева. — Да? Тогда давайте начнем со стакана воды, — вдруг передумала Надя. В первую очередь ей нужно было попасть на кухню, ведь ничто так не отражает жизнь и предпочтения женщины, чем это место в квартире. Так сказать, очаг, который каждая хозяйка разводит и поддерживает по своему разумению и усмотрению. Пока шла за Тураевым, Надя отметила удобные кожаные диваны, светильники, явно привезенные из-за рубежа, домашний кинотеатр и дубовые панели стенных шкафов. Только натуральные материалы — дерево и кожа, камень и вкрапления металла. Наденька не сомневалась, что в этом доме нет никакого пластика или дикого нагромождения антиквариата с новомодными безделушками, как во "дворце" сказочной принцессы Вики Безоглядовой. Чарушина подняла голову и заскользила взглядом по углам. Тураев сразу же заметил ее жест. — Ищете камеры? — Да. Но пока не нахожу. — Позвольте я оставлю их своей маленькой тайной, — ответил Тураев, но когда увидел, как она нахмурилась, добавил: — Простите, глупая шутка. Решите, что я идиот, и будете совершенно правы. Не время и не место шутить, разумеется. Просто, когда я рядом с вами… — Вы уже говорили, — Надя посмотрела на свои полусапожки. На фоне чистого пола и роскошного жилища они выглядели довольно непрезентабельно. Хорошо, хоть не оставляли за собой грязных следов. — А скажите, Максим, когда вышел срок предыдущего соглашения, вы снова продлили его? — спросила она, когда они вошли на кухню. — Присаживайтесь, Наденька, — Тураев выдвинул стул, а затем, когда она села, отошел к кофемашине. — Вы настоящий профессионал, — он сунул капсулу в машину и достал фарфоровые чашечки из шкафа. Придирчиво оглядев их со всех сторон, сполоснул под хромированным краном. — Совершенно верно. Видите ли, в нашем своеобразном сожительстве были свои плюсы. Но кто бы мог подумать, что все закончится именно так… Разумеется, я, как и все нормальные люди, хотел бы более правильных в этом смысле отношений. Но, брак — это ведь всегда имущественные вопросы, а встретить женщину, в которой я был бы уверен, пока не получалось. Вот когда я познакомился с вами, то… Чарушина слушала его и пыталась понять, говорит ли Тураев правду. Все эти намеки и слова в ее адрес, разумеется, были приятны в некотором роде, но что если они служили лишь для отвода глаз? — Погодите-ка, — Наденька легла грудью на сложенные перед собой руки и прищурилась, — а как же то имущество, которое принадлежало Лизе? — Вы о ее личных вещах? — уточнил Тураев. — Мне они не нужны. И я хотел бы их отправить тому, кто… — он растерянно посмотрел на стекающую в чашку темную кофейную струйку. — Черт, а кому же я их теперь отправлю? — Вопрос, — согласилась Надя и, закинув ногу на ногу, невесело усмехнулась. — А по поводу профессионализма я вам так скажу, Максим: кроме этого самого пресловутого профессионализма, есть еще и человеческий взгляд. Подобного рода соглашения лично у меня вызывают отторжение. Я знаю, что адвокатская практика изобилует примерами такого рода, но вы-то, взрослый человек, как же вы могли довериться кому-то, вроде Половикова? Этот человек знает, о том, что вас связывало с Лизой, и поверьте, когда-нибудь он обязательно воспользуется этим. Так или иначе. — Половиков ничего не знает, — Тураев поставил перед ней чашку, а затем наполнил водой тонкостенный стеклянный бокал. Наденька на автомате приняла его из рук мужчины. Во рту пересохло до такой степени, что от каждого произнесенного слова язык и гортань саднило, словно она вдоволь наелась песка. — Ладно, не Половиков, так еще какой-нибудь ушлый адвокатишка, — процедила Чарушина. — Как же нелицеприятно вы отзываетесь о своих коллегах, — Тураев смотрел на Надю сверху вниз с нечитаемым выражением лица. Сначала ей показалось, что это было удивление, потом — осуждение, а затем — сожаление. — Разумеется, я не имею в виду всех, — Надя с жадностью сделала большой глоток. — Но всегда остается вероятность попасть в руки нечистоплотного человека, который с легкостью воспользуется твоей зависимостью. К сожалению, так бывает. Возможно, к смерти Лизы это и не имеет отношения, но… — Этот адвокат настоящий профессионал и порядочный человек, — тихо сказал Тураев. — И вы знаете это лучше меня. Под его взглядом Наденька опять почувствовала сильное волнение. Она вертела стакан и бегло рассматривала обстановку, пытаясь найти хоть что-то, что выдавало бы недавнее присутствие жилицы. Но вокруг была такая стерильная чистота, что ей пришлось бы по привычке залезть в мусорное ведро, но при хозяине квартиры нечего было и думать об этом. Хотя… Она решительно подняла глаза на Тураева. — Что я знаю, Максим? Вы считаете меня самонадеянной дурочкой, вдруг решившей, что она достигла того уровня, когда может судить других. Но, поверьте, в каждом из нас есть не только хорошее, но и плохое. И в вас, и во мне. В любом человеке. Так что, как бы вы ни были уверены в этом адвокате… — В вашем отце, Наденька. — Что?.. — Ваш отец был тем самым адвокатом, заключившим соглашение между мной и Лизой. Глава 38 С глухим стуком Надя поставила стакан на столешницу. — Вот как… Что ж… Тураев сел напротив и сцепил пальцы в замок, положив локти на стол. — Простите, если напомнил вам об отце. Я знаю, что он… — Ничего, все нормально, — Чарушина закусила губу, уставившись на подрагивавшую воду. Наверное, сейчас следовало что-то сказать, но на нее напало какое-то оцепенение. Будто услышанное оказалось совершенно естественным обстоятельством. Объяснить все это Надя пока не могла. Перед ее глазами промелькнули воспоминания, как отец и Ржевский сидели на родительской кухне и говорили о чем-то, пока она и мать смотрели сериал в гостиной. Тогда подобная расстановка казалась Наде правильной, ведь они с матушкой были под защитой двух любимых мужчин, и будущее рисовалось самыми радужными красками. — Должен вам сказать, дабы между нами не возникало больше недомолвок и недопонимания, что я вовсе не препятствую расследованию, — сказал Тураев. — Просто вся эта шумиха, которая всегда возникает вокруг преступления, изрядно портит жизнь. Вы правы, все это выглядит отвратительно. И все же я уверен, что в полиции разберутся. Со своей стороны я готов… Его прервал телефонный звонок. Тураев ответил, продолжая смотреть на Надю: — Да, хорошо. Сейчас буду. — Он провел пальцем вверх-вниз по стенке стакана. — Мне нужно уехать на завод. У меня встреча и совещание. Следовало отменить, но люди уже на месте, так что… — Конечно, я понимаю… — Хотите поехать со мной или… Чарушина вздрогнула. — А я могу остаться? — спросила она, не особо надеясь на положительный ответ. Но Тураев удивил ее: — Было бы здорово, если бы вы помогли мне. С уборкой, я имею в виду. Окна, паркет… Фирма проверенная, не переживайте. И кстати, вы правы, пока я не решу вопрос с вещами Лизы, пожалуй, будет лучше, если их никто не будет трогать. — Да, конечно! Я прослежу за всем! — Тогда я пойду? — поднялся Тураев.