— Идите, Максим. Я дождусь вас. — Дождетесь? — повторил мужчина, и его губы тронула улыбка. — Обязательно, — заверила его Надя и тоже встала. Тураев взял ее руку и поднес к губам. Глядя Наде в глаза, он держал ее, пока, вспыхнув, она не пошевелила пальцами. Тураев ушел быстро. Надя, будто верная жена, помахала ему и захлопнула дверь. — Так, спокойно… — привалившись спиной к стене, она перевела дух и огляделась. В квартире царила тишина. Уличный шум не мог проникнуть внутрь через тройной стеклопакет. Глазка в двери не оказалось, но, нажав на кнопку с нарисованным оком, Чарушина убедилась, что и холл, и лифт сейчас пусты и отлично просматриваются. Оттого, что она находилась в чужом жилище, да еще в непосредственной близости к комнатам, в которых еще совсем недавно проживала жертва, Наденьку ощутимо потряхивало. Мысли в ее голове путались и пинались, каждая из них требовала заняться ею в первую очередь. — Успокойся! — приказала сама себе Надя и направилась на поиски туалета. Опустив крышку унитаза, она уселась на белоснежный трон и достала телефон. Выставив руку с экраном перед собой, нажала на вызов. — Наконец-то! Привет! — На экране возникло лицо Церен с блестящими, будто у вампира, зрачками. — Ты где? Ой… — Я в туалете, — понизив голос, сказала Надя. — Вижу! И?.. — Зая тоже перешла на свистящий шепот. — Да нет, ты не поняла! Я в квартире Тураева! — Какой шулмус[5] тебя туда принес? — Зая отошла к окну и, чуть сдвинув жалюзи, выглянула на улицу. — А ты где? У Павла в кабинете? — Мельком Надя успела ухватить край рабочего стола и уголок своей "итальянской" фоторамки. — Да, — кивнула Зая. — Там у нас съемка. Потапов халтурку нашел… А я все время здесь сижу и жду, когда ты позвонишь и расскажешь о Павле Александровиче. Ты уже видела его? Что он говорит? И как ты оказалась у Тураева? Ты была в полиции? В голосе Заи зазвучали истерические нотки. Это было так непохоже на нее, что Надя едва снова не расплакалась. Увидев ее реакцию, секретарша Ржевского закрыла рот ладонью и быстро-быстро замотала головой. — Нет-нет, он жив! — тут же воскликнула Надя и шмыгнула носом. — То есть… между жизнью и смертью… — Это как? Ты можешь четко сказать, где он и что с ним? — Он в коме. В больнице, — пробормотала Чарушина. — Его нашли недалеко от места преступления с огнестрельным ранением. Он сутки провел в холодной воде, потерял много крови. А следователь говорит, что он сам стрелял в себя, потому что после того, как он задушил Тураеву, испытал угрызения совести! — Бред какой-то! — Вот и я считаю, что это бред! В общем, так, я пришлю тебе адрес, по которому сейчас нахожусь. На всякий случай… — Какой случай? Ты что задумала? — Задумала?! Послушай, Зайка, никто не хочет принимать в расчет то, что я говорю! — Странно, да? — хмыкнула Церен. — После всего, что ты устроила! — Я же объяснила, почему так произошло! — надулась Чарушина. — И все исправила! Почти… — Я тебя ни в чем не обвиняю! Присылай адрес и говори, что я должна делать! Вызвать полицию? Тураев тебе угрожает? Ах, ты заперлась в туалете от него?! — Боже мой, нет! Он ушел несколько минут назад и оставил меня здесь, чтобы я впустила уборщицу. Узкие раскосые глаза Церен заметно увеличились в размере. — В этой квартире жила Лиза, понимаешь? Здесь ее вещи! — О! Ты хочешь порыться в ее вещах? — Ну… — Чарушина почесала нос. — Хотелось бы. — Так чего ты ждешь? — Да, собственно, ничего. Решила сначала тебе позвонить. — А почему звонишь из туалета и шепотом, если никого нет? — У него камеры в квартире, — смутилась Надя. Зая поморщилась. — А он тебе прямо так и сказал, чтобы ты нигде не ходила и ничего не трогала? — Нет, ничего такого он мне не говорил. Раздался бас Потапова, экран сместился, и теперь Надя наблюдала лишь темноту. "Сейчас она мне скажет, чтобы я валила отсюда. Что все, что я делаю, нарушает мировой дзен…" — с тоской подумала Надя. — Так иди уже, смотри скорее! — через несколько секунд заявила Зая. — Если не запретил, значит, можно! Я попытаюсь дозвониться до больницы и узнать что-нибудь. — Хорошо! Тогда на связи! — Ты, главное, про меня не забывай! Пиши, что нужно! — Узнай, в каком журнале была фотография Лизы. Та, которую мы с тобой в инете видели! — Поняла! Сделаю! Ты только аккуратнее, пожалуйста, ладно? Отпечатков нигде не оставь. И это, в мусоропровод ничего не бросай! — Ладно, не буду! Зая отключилась — на экране застыло ее лицо с белым бликом от пирсинга в носу. Спустив воду, Наденька вышла из туалета и снова направилась на кухню. Открыв холодильник, несколько минут разглядывала его содержимое, отметив, что все продукты достаточно свежие, а на лотках с готовой едой стоит вензель ресторана. — Красиво жить не запретишь. Встав посреди огромной гостиной, Чарушина медленно переводила взгляд с одной вещи на другую, пока взгляд ее не остановился на одном из кожаных диванов напротив телевизионного экрана. Поверхность дивана была примята. Вероятно, Лиза любила лежать на нем вечерами, попивая вино. На кухне Надя видела специальную подставку, в которой рядами лежали бутылки. Сбоку у дивана стоял высокий бокал с остатками розовой жидкости, и Наденька вновь невольно вспомнила о Вике Безоглядовой. Опустившись на колени, Надя заглянула под диван и увидела коробку шоколадных конфет с изображением великого немецкого композитора. — Не спать с мужиком и при этом получать отличные дивиденды? Интересно… — пробормотала она. В квартире была еще одна ванная, совмещенная с туалетом. Приоткрыв дверь, Надя включила свет. Дорогая косметика, духи, шампуни и крема находились в образцовом порядке, если так можно было сказать об их количестве, расставленном на полках и по бокам глубокой латунной раковины. Сбоку на стене висел пушистый белоснежный махровый халат, а на стиральной машине лежал небрежно брошенный нежно-лиловый пеньюар с черным кружевом вдоль высоких разрезов. Именно такой Чарушина видела в одном из бутиков нижнего белья в Милане. Она даже проверила швы, чтобы убедиться в своей правоте. — Однако… Чем больше она видела, тем меньше понимала. Вторая дверь из ванной вела в гардеробную. От запаха духов у Нади закружилась голова. Она раздвинула дверцы шкафов и оглядела висящие в них наряды. Ей хватило беглого обзора, чтобы убедиться в том, что все они так же были высокого качества, но одевались крайне редко. У некоторых из-за ворота еще торчали бирки. — Если она особо нигде не бывала, то зачем ей все это? Мозг кольнула едкая мысль — как минимум, она встречалась с Ржевским. Из гардеробной Надя сразу попала в спальню. По спине пробежал неприятный холодок. Она сделала несколько глубоких вдохов, что помогло убедить себя в правильности собственных действий. Возможно, не все мужчины знают, что значат для женщины все эти дорогие мелочи, баночки и скляночки, но Ржевский и Тураев уж точно понимали в этом. Еще один пеньюар и сорочка из полупрозрачного кружева валялись на кровати. Наденька подошла ближе и подцепила мизинцем тоненькую бретельку. Зеркало трюмо отразило брезгливый изгиб ее губ. Ревность, которую она, казалось, загнала в угол, опять подняла голову и теперь хохотала прямо ей в лицо. — Так, стоп… — Надя прошлась туда-сюда по ворсистому ковру. — Тураев знал, как проводит время его фиктивная жена. Это очевидно, ведь если в доме камеры, то что ему мешает время от времени просматривать их. Знала ли об этом Лиза? — она поежилась, представив, каково это — разгуливать в неглиже по квартире, когда за тобой следят. Наденька бросила быстрый взгляд на кровать, а затем открыла верхний ящик комода. Топнув ногой, она закрыла его, покраснев до кончиков ушей. — Это просто Мулен-Руж какой-то! Надя посмотрела на часы. Стрелки неумолимо приближали приход уборщицы. — Так, допустим, я это Лиза. Я живу здесь, зная, что мой муж и хозяин квартиры подобным образом платит шантажисту. — Чарушина обхватила себя руками, подумав о Ржевском. — Я пошла на это, потому что мне нужно спрятаться или… — она постучала по лбу кулаком. — Как Тураев говорил: порядочная, тихая, спокойная… Интересно, а она была в курсе, что в квартире есть камеры? Если нет, то… Черт, да кто разгуливает дома в подобном одеянии? Чарушина вернулась в гостиную и подошла к дивану. "Вот она ложится на него в своих кружевах, щелкает пультом и подносит к губам бокал с вином…" Наденька села, а затем легла, приняв соответствующую позу. Кожаная обивка заскрипела, и Чарушина, выругавшись, поерзала. Нет, определенно, она не стала бы валяться на диване в атласе и кружевах. Фильм посмотреть и то… Надя подскочила, ужаленная смутной догадкой. Сердце заколотилось в груди, словно бешеное, когда она взглянула в сторону огромного экрана. Поднявшись, Чарушина проследовала в следующую комнату, рядом со входом в спальню, физически ощущая чужой взгляд.