— Я погорячился сегодня, Глеб! Давай, забудем! Нельзя начинать знакомство с трепа! Прижавшись к спинке стула, Глеб помолчал, прежде чем ответить, подумал, и пробормотал: — Я уже не помню, что было. Сделав короткую паузу, Анатолий через стол протянул Корозову руку. Особого желания у Глеба не было пожимать ему руку, но чувство такта не позволило опуститься до обиженного водовоза. Рукопожатие у Вунина было ленивым, явно делалось не от души. Поэтому Корозов спросил: — А стоит ли начинать? После этого, не отвечая, Вунин поднялся, провел глазами по свободным столам и, выбрав, отошел от Глеба. 46 В этот вечер Хичков тоже ужинал в другом ресторане. Один. Рядом сидел охранник. Вадим потягивал сок через трубочку и постоянно обметывал взглядом зал ресторана, внимательно отслеживая всяческие передвижения по нему. Зал не вызывал в нем никаких эмоций. Публика — тоже. Музыка — лучше бы ее не было. Все вокруг казалось серым, неуютным. И хотя день у него прошел как будто удачно, и, судя по всему, Вадим должен быть в хорошем расположении духа, однако глаза его не светились радостью и не выражали полного удовлетворения. За весь ужин он не притронулся к вину, хотя пригубить иногда был не дурак. Отодвинув от себя тарелку, он с удовольствием закурил, сделал несколько глубоких затяжек, шумно выпуская дым изо рта. Потом посмотрел на время. Вышел из-за стола. Одернул куртку в виде пиджака. Сегодня ближе к ночи была назначена встреча со Стрелком для окончательного расчета за проделанную работу. Надо сказать, что работой Стрелка он остался недоволен. Нет, то, что тот сразу уложил Козыря, это было прекрасной работой. Но то, что тот не использовал заранее определенные пути отхода, долго уходил с точки обстрела, обнаружил себя, да еще открыл пальбу по полицейским, это вышло за рамки дозволенного. Хичкову было ясно, что Стрелок стал для него новой проблемой, а это означало, что тот должен был навсегда исчезнуть. В создавшихся обстоятельствах, вопрос иначе не стоял. Но доверить ликвидацию неудачника Вадим не мог никому. Только сам. Чтобы его встреча с этим парнем была последней минутой в жизни того. Ибо парень был вертким, скользким хитрым лисом с хорошим опытом. Любил деньги страстно. Глаза разгорались, когда начинали шуршать купюры. Впрочем, от денег не отказывается никто. В назначенное время после ресторана Хичков, натянув парик, подъехал с заднего двора к молодежному кафе «Ритм», работавшему круглосуточно. Охранника оставил на крыльце около красиво оформленных дверей. Уверенно прошел внутрь. Зал небольшой, столов немного, освещение слабое. Этакая интимная полутьма. Для молодых пар. Вадим сел за стол, лицом к выходу, заказал сок. Стрелок задерживался. Громко играла музыка. В центре шумно танцевала толпа. Дергалась, махала руками, повизгивала. Между столами шныряли официанты, собирали грязную посуду и расставляли новые блюда. Хичков не умел танцевать. Но любил иногда потоптаться под музыку, обнимая за талию какое-нибудь красивое создание. Сейчас настроения на топтание не было, он безразлично поглядывал на танцующие пары и хмуро постукивал пальцами по столешнице, дожидаясь сока и ощущая за поясом металл ствола. Фужер с соком принесли. Поставили перед ним. Официант справился: — Еще чего-нибудь? Немного отхлебнув, Вадим покрутил головой. Официант отошел. Рассеянно наблюдая за беснующейся под музыку толпой, Хичков мгновенно увидел появившегося в дверях невзрачного верткого человека в куртке с капюшоном. Тот остановился при входе, осмотрелся, и, разглядев в полумраке Вадима, отбросил капюшон, проследовал к нему. Семенящей походкой. Сел. Глаза беспокойно бегали: — С завершением дела! — сказал Хичков, поднимая фужер с соком. — У тебя сегодня удачный день. Поздравляю! Напряженно дрогнув губами, Стрелок едва раскрыл рот: — У меня минута времени, — сказал и откашлялся, точно в горле у него запершило. — Я не за словами пришел, а за поздравлением в виде конверта. Я не думал, что ты сам приедешь рассчитываться! — Я всегда рассчитываюсь сам, когда работа хорошо сделана! — ответил Вадим. — Это мое правило! — Видя, что мускулы Стрелка натянуты, как резина, Вадим хотел притупить его опасливость, расслабить, потому продолжил. — Поздравлять всегда приятно самому. Я предлагаю выпить за успех! Давай закажем по стопке. Благое дело! Съеживаясь, становясь еще более неприметным, Стрелок проговорил, сторожко наблюдая за Хичковым: — Выпить можно, только не сейчас и в другом месте! Надеюсь, это не последнее дело? Ответ был уклончивым: — Последних дел вообще не бывает. Все бесконечно. Все так быстро меняется, — взял фужер, сделал небольшой глоток сока, покрутил фужер в руке. — У меня только один вопрос. Зачем палил по полицейским? Почему не сбросил ствол? Насторожившись, Стрелок кинул глазами в разные стороны. Видно, он не ждал таких вопросов. Произнес с опаской: — Козыря я убрал! Это было условием контракта. Ну, а полицейские, его величество случай! Холодный прищур глаз Вадима обжег Стрелка: — Случай иногда так много играет в жизни, — выговорил он, покручивая пальцами фужер с соком. — Но лучше бы не было таких случаев. Луше бы не было. Однако расчет есть расчет. Задержав дыхание, Стрелок вперил в Хичкова взгляд, следя за его движениями. Тот полностью расстегнул молнию на куртке, отбросил полы, сунул ладонь во внутренний карман, достал конверт, положил перед собой: — Здесь остальные пятьдесят процентов, как и договаривались, — Вадим опять взял пальцами фужер. — Все-таки стоило бы выпить за успех, — медленно, смакуя, допил сок и поставил фужер перед собой. — Ну, что ж. Пожмем друг другу руки! Шныряя глазами, Стрелок уловил фальшь в игре Хичкова. В чем она выразилась, он не мог себе так сразу объяснить: в поведении ли, в голосе ли, в облике ли Вадима. Но что-то неискреннее мелькнуло перед глазами Стрелка, как короткая вспышка. Заставило его насторожиться, напрячься, стать пружиной. Хичков протянул ему руку. Стрелок механически подал свою. Сдавив ему ладонь, Вадим выдохнул: — За собой всегда нужно подтирать! Ты не сделал этого! Краем глаза Стрелок уловил, как левая рука Хичкова скользнула вниз к поясу. Интуиция подбросила парня с места. Метнувшись в сторону, он опрокинул стол на Вадима. Тот выхватил пистолет, но крышка стола ударила его, и он повалился на пол. Раздался хлопок выстрела. Но грохочущая музыка заглушила его. Пуля вошла в потолок. В тот же миг Хичков ощутил сильный удар по голове. Стрелок схватил бутылку с соседнего стола и оглоушил Вадима. Тот вытянулся на полу без памяти, сдавливая рукоять пистолета в левой руке. Подхватив с пола конверт, Стрелок мгновенно исчез из кафе. За дверью минута потребовалась ему, чтобы вырубить охранника Вадима, не ожидавшего такой прыти от Стрелка. Придя в себя, Хичков увидел над собой несколько глаз, а кто-то брызгал ему в лицо водой. Он резко дернулся. Ему помогли подняться. Толпа смотрела с любопытством и одновременно с боязнью, видя в его руке ствол. Он зыркнул глазами по полу вокруг себя в поисках конверта. Того не было. Вадим все понял. Тронул рукой голову. Кровь. Зло захрипел. Перед ним расступились. Покачиваясь, выбрался из кафе на крыльцо. В голове стоял звон. Около двери увидел скорчившегося охранника. Несколько раз глубоко втянул в себя воздух. Прошел мимо охранника. Спустился с крыльца и двинулся к своей машине за угол здания. Под изумленным взглядом водителя ввалился в салон автомобиля. — Трогай! — приказал. — А где он? — спросил тот, имея в виду охранника. — Трогай! — повторил Вадим, ничего не объясняя. Приложив к ране на голове носовой платок, Хичков некоторое время подержал его, а потом, опустив стекло, сердито выбросил на улицу. Сдавил ладонями виски, заскрипел зубами. Машина, включив фары, покатила по двору к дороге. Часы показывали ровно двенадцать ночи. К горлу подступало бешенство. Так лохануться. Он до сих пор не мог поверить в то, что его просто размазал невзрачный вертун. Такая осечка. Шум в голове был мелочью по сравнению с этим позором. Оборотистым оказался Стрелок. Ведь знал, что он вертун, но чтобы был таким дошлым — не думал. Поэтому и получил по мозгам. Вадим опять заскрипел зубами. 47 Утром Хичков сидел у себя в кабинете. На голове наклеен пластырь. Старался не думать о случившемся, но мысли то и дело возвращали его к тому, что какой-то недоносок оставил его в дураках. Гулять ему недолго, пытался успокоить себя Вадим, но не мог. Смотрел в зеркало взглядом, полным отвращения к себе, будто видел не свою физиономию, а раздавленное тухлое яйцо. Нет, теперь только труп Стрелка мог успокоить его. Между тем, Акламину Стрелок нужен был живым. Всех своих людей Хичков бросил на поиски Стрелка. Метался, ждал результатов. Наконец, после обеда ему сообщили, что наводка привела к дому двоюродной сестры Стрелка. Вадим тут же отправился по указанному адресу. Перед домом его встретили. Он перегруппировал своих людей и вошел в подъезд, поднялся на второй этаж. Не успели его подручные подступиться к двери, как та перед ними неожиданно широко открылась и из квартиры навстречу выступила высокая женщина крепкого телосложения. Подельники Хичкова, не раздумывая, с ходу, втолкнули ее назад и ворвались в квартиру. Войдя следом за ними, Вадим прошел через небольшую прихожую и увидел, как в чистой с коврами и недешевой мебелью комнате его подручные мигом смахнули с дивана на пол Стрелка. Тот в черных трусах и синей майке сидел и смотрел телевизор. Появление подельников Хичкова стало полной неожиданностью для него. Не ждал. Даже пикнуть не успел. Все произошло мгновенно, еще быстрее, чем планировал Вадим. По телевизору шла комедия. Только для Стрелка она, похоже, превратилась в трагедию. Его подняли на ноги. Тощего, жалкого, с тонкой шеей, тонкими кривыми ногами. Отличающегося совершенно своей внешностью от комплекции двоюродной сестры. Поставили перед Вадимом. Стрелок был удручен. Губы вздрагивали, глаза бегали. — В кафе я защищался, — проговорил он дребезжащим захлебывающимся голосом, пытаясь придумать еще какие-нибудь слова в свою защиту. Но слова не приходили на ум. Казалось, вот-вот его хватит кондрашка. Чувствуя себя со всех сторон уязвимым, он пробовал расположить к себе улыбкой. Но улыбка на лице не получалась. И он с обреченным видом стал просить. — Прости, Вадим, прости, я защищался. — От кого защищался? От меня! Разве ты не знаешь, что от меня невозможно защититься? — спросил Хичков. Он стоял напротив, заслонив собой экран телевизора. Голоса оттуда неслись громко и назойливо. Глянув на подручных, Вадим недовольно бросил. — Да вырубите вы его к чертовой матери! — Так это, — отозвался один из подручных в легкой куртке с распахнутой грудью, как будто по улицам не кружила осенняя холодная муть, а стояла тридцатиградусная жара. — Пускай на площадке лучше его слышат, чем нас. — Тогда громче! — распорядился Вадим и снова повернулся к Стрелку. Сникнув, тот молчал, он знал наверняка, Хичков пришел убить его. Все, веселые деньки миновали. Раньше он приходил за чужими душами, теперь настал черед его души. Какое отвратительное чувство испытываешь в этот момент. Видишь лик смерти и не можешь пальнуть ей в ответ. Безысходность. Он старался смотреть в лицо своей смерти неприязненно, но ее, видимо, совершенно не интересовало его отношение к ней. Ему было страшно. Сделав звук телевизора громче, так, что от него закладывало уши, подручный ухмыльнулся. Вадим взял Стрелка за майку, тряхнул: — Хитрый ты, вертун. Но не хитрее меня. Потому что у меня вывернуться не сможешь! И зря ты в кафе разозлил меня! Там все было бы кончено! Не испытывал бы ты сейчас этот ужас. Может быть, уже разговаривал бы с богом. Бог он добрый, всем прощает грехи. А я не бог. Я грехи не прощаю. Опустив голову, Стрелок слушал, но, похоже, в его сознании сейчас ничего не задерживалось. После слов Хичкова подручные придавили Стрелка книзу, поставили на колени. Вадим сказал: — Ты наследил, парень. Наверняка, твой след уже топчет полиция. Ты можешь привести ее ко мне! Сам знаешь, от таких свидетелей всегда избавляются. Ты не раз делал это. Так что для тебя нет ничего нового и необычного. Просто пуля в лоб и мозг перестает работать. И никакой полиции ты ничего рассказать не сможешь. Вытянув тощую шею, Стрелок дернулся: — Они не найдут меня. — Но я нашел! — чуть отвислая нижняя губа Хичкова вытянулась, на щекастом лице мелькнула ухмылка. — Прости, прости, Вадим! Я же все сделал, как был уговор! — опять рванувшись из рук подручных, Стрелок, пресмыкаясь, стал цепляться за соломинку. — С кем уговор? — жесткий угрожающий голос Хичкова прорвался сквозь звук телевизора и ударил по ушам Стрелка. Быстро сообразив, что сказал не то, что следовало, Стрелок поправил себя: — Ни с кем. Я сам. Я все сам! — Нельзя после себя оставлять нерешенные проблемы! — острые морщины легли на лоб Вадима, он вытащил пистолет. — Твое время закончилось, — сказал обыденно, но твердо, как будто поставил точку. Однако в этот миг сестра Стрелка, до того смирно стоявшая, прижимаясь спиной к стене и втягивая голову в плечи, вдруг сорвалась с места, оттолкнув от себя подручного Вадима, молчком прыгнула к Хичкову и вцепилась ему в горло. Это было неожиданно для всех. Вадим захрипел, отрывая от себя женщину. Подельники бросились оттаскивать ее. Но оторвать женщину оказалось непростым делом. Она, как клещ, вонзилась в его горло. Пальцы точно окостенели, не разжимались. Хичков задыхался, покраснел, теряя над собой контроль. Палец непроизвольно нажал на спусковой крючок. Раздался глухой хлопок. Пуля вошла в живот. Женщина застыла на короткое время и, не выпуская горла Вадима, стала слабнуть и медленно опускаться на пол. Подручный с усилием оторвал ее руки от горла, и она упала. Хичков шумно со свистом втянул в себя воздух, закашлялся. Кашлял долго, выбрасывая из себя хрипы. Пока все это продолжалось, Стрелка выпустили из внимания. Точно забыли о нем. Он воспользовался и юркнул из комнаты. Когда его хватились, он уже был на площадке. Внизу на лестнице увидел людей, решил, что это тоже подручные Хичкова, развернулся и побежал вверх на следующий этаж. Выскочившие из квартиры подельники Вадима потеряли его. Метнулись вниз и натолкнулись на тех, кого Стрелок принял за подручных Хичкова. Их было больше. Две группы сразу ощетинились пистолетами. Замерли в тревожном ожидании. Кто-то из людей Вадима спросил: — Парни, вы кто? И услыхал в ответ такой же вопрос: — А вы кто? Разъясните, а то кабы чего не вышло! Сверху сказали: — Парни, у нас тут свои разборки! Разойдемся по мирному. Не суйтесь в чужие дрязги! А то мало ли чего! В ответ снизу раздался свист. Сверху у кого-то сдали нервы, раздался выстрел. Снизу ответили. Подручные Хичкова ретировались, отступив в квартиру. Нижние блокировали дверь. А часть из них поднялась выше. Стрелка загнали на четвертый этаж. Здесь, на площадке была квартира Исая. Возле нее Стрелок наткнулся на двух охранников. Те стволами травматов придавили его к стене. Он перепугался, прошептал: