Наталья внешне была настоящей русской красавицей: длинные, цвета соломы, волосы, как правило, собранные в тугой красивый хвост; серо-голубые глаза и мягкий взгляд; небольшая, но красивая округлая грудь; покатые бедра. Она не была худышкой, скорее, имела красивые женственные формы. На таких формах армейская экипировка выглядит красиво, но в тоже время немного нелепо. Да и сама Наталья, в общем, совсем не обладала армейским характером. Но отец-полковник, который всю жизнь мечтал о сыне, как мог воспитывал в ней бойцовский характер. С двух лет он учил ее маршировать, в четыре отдал на рукопашный бой, а в семь – Наталья встречала первое сентября в кадетском корпусе. Мать Натальи была мягкотелой, можно даже сказать, совершенно бесхарактерной, поэтому полностью подчинялась мужу. В итоге никакого, в общем-то, выбора у Натальи и не было. Она была единственным ребенком в семье, и даже сама мысль начать им перечить ей в голову не приходила. Отец был очень честным и справедливым человеком, поэтому эти качества характера ей прививались с детства. Единственное, что было неправильным в ее жизни – это назначение сюда, в часть, в качестве офицера – главного по казармам. Это назначение было пролоббировано ее отцом, хотя он был убежден, что у нее и так все отлично получится. Надо сказать, что Наталья действительно вполне со всем справлялась. Она настолько хорошо ладила с людьми, разрешала любые конфликты, что руководство назначением осталось полностью довольно. А сама процедура назначения однажды просто стерлась из памяти всех, кто здесь работал. Наталья открыла дверь. На пороге стоял немного озадаченный Коля, который сегодня был комендантом этой части казарм. И, собственно, пройти к Наталье можно было, только доложив о цели визита ему. Коля тихо сказал: – Прошу простить меня, Наталья Владимировна, но боец Алик Худайберенов потребовал срочно вас разбудить. Наталья смотрела заспанными глазами на Алика. Алик, тот самый Алик, который обожал женское общество, был шутником и душой любой компании. Тот самый Алик, который в мирное время не пропускал ни одной юбки, сейчас был крайне угнетен и взволнован. Он сказал Наталье: – Наталья Владимировна, мне очень нужна ваша помощь. Случилось несчастье с одним из солдат, но мы не решились поднимать шум сейчас, посреди ночи. Вы сможете нам помочь? Нам нужно отвести этого бойца в медицинский кабинет и промыть раны. Наталья захлопнула дверь и уже буквально через пару секунд вышла в армейской экипировке. – Что случилось? Показывайте быстрее! – скомандовала Наталья. И бодро зашагала по коридору. Алик успел только назвать имя той, кому требовалась помощь, и Наталья уж неслась открывать кабинет. Через полчаса Наталья с помощью Алика обработала все раны и вытащила все занозы на руках Арины. Еще через какое-то время она попросила Алика принести воды. И в тот момент, когда Алик вышел за дверь, повернулась к Арине: – Арина, что произошло? Расскажешь мне? Учитывая, что меня вытащили из постели в столь поздний час, я имею право знать. Мне так кажется. Арина опустила глаза, а потом подняла и посмотрела прямо в глаза Наталье: – Вы были правы насчет Ничипоренко. Он чудовище. Я расскажу, как было дело, но вкратце, пока не вернулся Алик. Я ему доверяю, но я ничего не говорила про ваше предупреждение. И не собираюсь. Арина сбивчиво рассказала Наталье, что произошло в доме для семей офицеров, рассказала, как она выбралась, а также рассказала про преследование с собаками. Еще она рассказала про очень странное поведение Германа. Наталья нахмурилась. В этот момент вошел Алик с водой. Он подал ее Наталье. Наталья взяла воду, налила ее в стакан, и, растворив лекарство, дала его выпить Арине. Потом она обратилась к Алику: – Алик, вам с Иваном нужно устроить дежурство по охране Арины. Если вдруг в помещение проникнут люди, которые не должны здесь находиться, кричите, создавайте шум и т.д. Я не могу вам пока выдать огнестрельное оружие, но могу дать два перцовых баллончика и электрошокер. Я прошу вас сейчас организовать удобное спальное место для Арины и переговорить с Иваном. Я приведу Арину через пять минут. Идите! Алик вышел. И, обращаясь к Арине, добавила: – Завтра будет очень сложный день. Тебе необходимо отдохнуть. Я дам тебе на завтра болеутоляющее. И, честно, я не знаю больше, чем помочь. Арина перебила ее: – Наталья, спасибо уже за то, что вы сделали. Вероятнее всего, завтра мне придется записаться в отряд смертников. Это единственный выход. – Ну подожди, может быть, кто-то еще выберет тебя для своей роты. – Думаете, кто-то пойдет против Ничипоренко? Я так не думаю. Ничего, значит такая у меня судьба. В его роту я ни за что не должна попасть. Если я туда попаду, обратно я уже никогда не вернусь. Меня разорвут на кусочки – в прямом и переносном смысле. Арина вздохнула. И в это момент Наталья сказала: – Всех смертников отправляют в дальние казармы. Там условия гораздо хуже. И руководит ими другой человек. Туда почти не будет доступа. Поэтому, если ты запишешься в смертники, то, когда придешь собирать вещи, я незаметно подложу тебе несколько вещей для этого похода. Может быть, смогу хоть этим тебе помочь. – Спасибо, Наташа. Большое спасибо! Нужно оставаться человеком даже там, где, кроме тебя, людей не осталось. Я пойду. Мне кажется, я сейчас упаду прямо здесь и засну. – Давай, я провожу тебя. И они вместе прошли до койки, куда Арина смогла забраться только с помощью Алика. Всю ночь Наталья просидела в своей комнате, думая об Арине, обо всей сложившейся непростой ситуации, о войне. Но в пять утра она незаметно опустила голову на подушку и заснула. Несмотря на все каверзы и превратности судьбы, что бы там ни происходило в мире, каждое утро наступает новый день. Последний шаг Ранний подъем, подготовка к завтраку, сам завтрак и разминка не принесли радости никому из четверки. У Арины болели раны на руках, Иван с Аликом были разбиты и, как и Арина, совершенно не выспались, а Герман… Герман чувствовал себя так, как будто по нему несколько раз проехал асфальтоукладчик. При этом он честно и абсолютно тщетно пытался вспомнить хотя бы что-нибудь из вчерашнего вечера. Но кроме того, что капитан Ничипоренко предложил ему выпить, он не помнил ничего. То есть Герман помнил, что он выпил то, что протянул ему Ничипоренко, а дальше, как он говорил, начались какие-то «мультики». И больше он не смог вспомнить ничего. На коллективном утреннем совещании они пришли к выводу, что Герману подсыпали наркотики. Арина украдкой рассказала это Наталье. И уже Наталья передала для Германа лекарство, которое позволило тому хотя бы немного прийти в себя. В общем, день начался «весело». А ведь сегодня должно было состояться последнее испытание, которое, возможно, определит дальнейшую судьбу каждого из них. Ровно в восемь утра все сто тридцать пять человек столпились в назначенной офицерами точке сбора. Это было открытое ровное место, засеянное травой, которую, по всей видимости, вчера специально подстригли по случаю сегодняшних соревнований. Толпа людей, которые уже не будут определены в отряды смертников, у которых есть шанс выжить, пройти войну и вернуться домой, стояли и переговаривались между собой, когда на площадку перед ними вышли офицеры. Явились командиры рот со своими солдатами, собрались также некоторые работники – из тех, что трудились в части постоянно. Наталья со своими подчиненными также была здесь. Работники части стали огораживать поле, а потом формировать на этом поле специальные зоны, разделив таким образом все поле на девять квадратов примерно равной величины. После этих мероприятий вперед вышли ротные командиры. Чуть отделившись от остальных, ближе всех к собравшимся стоял Ничипоренко. Лицо его было все еще в ужасном состоянии. Под глазами расплылись два огромных синяка. Повязка закрывала почти полщеки. Он окинул взглядом собравшихся, скользнул по лицам абсолютно не понимающих, что произошло, солдат, некоторые из которых теперь громко перешептывались. Наконец остановил злобный взгляд на Арине. Та выдержала его внимание. Продолжила спокойно смотреть на него. Не дождавшись ее капитуляции, Ничипоренко прокашлялся и начал говорить сквозь зубы, сжав челюсти: – Итак, сегодня последний день. День, когда решится ваша судьба. В какую роту вас отберут – зависит только от вас. Но не будем тратить время. Объясняю один раз. Да, собственно, тут и объяснять особо нечего. Вам предстоит сразиться с одним из наших офицеров или солдат. Наши офицеры – это гордость российской армии. И предупреждаю: никому не будет легко. Вам разрешаются любые приемы, кроме ударов по мужским причиндалам и по женской груди. Офицерам также запрещается наносить такие удары вам. Ваша задача показать, как вы умеете сражаться и что вы умеете в рукопашном бою. Назначать офицера на бой с тем или иным претендентом – буду я. Желаю вам удачи! – сказал Ничипоренко, улыбнулся и подмигнул Арине. Все собравшиеся стояли, не совсем понимая, что будет происходить дальше. В этот момент вперед вышел капитан Ковальский и, видимо, взяв внешнее руководство ситуацией на себя, сказал: – Итак, все как всегда. Бойцы будут приглашаться в алфавитном порядке в одну из групп. Вас вызывают и называют номер вашего импровизированного ринга. Вы подходите к этому, так сказать, рингу и становитесь ждать своей очереди. Соответственно, смотрите, подмечаете, что-то для себя понимаете и решаете, какую тактику вы изберете для собственного боя. Биться насмерть не надо. Это ясно? Вы просто должны показать, насколько продуктивно вы можете драться в рукопашном бою с сильным противником. Потому что сейчас война, а ситуации могут быть совершенно разные. После боя один из нас, из командиров рот, соответственно, говорит, что берет этого бойца в свою роту! Если никто не называет бойца, то, соответственно, командиры тянут жребий, и уже жребий решает, кому солдат достанется. Если же вдруг… внезапно, так сказать… боец заинтересует двух или более командиров, вам – приз! Роту выбирает боец! Если боец выбран командиром, но не хочет в эту роту, он может записаться в отряд смертников. И тогда произойдет рокировка. Тот из отряда смертников, кто по прежним показателям был наилучшим, может претендовать на место в роте. Вопросы есть? Ковальский оглядел собравшихся, ожидая ответа, но те молчали. – Что ж… Вопросов, я вижу, у вас нет! Поэтому вперед! И да пребудет с вами сила! На последней фразе Ковальский перешел на гогот. Процедура формирования групп прошла достаточно быстро. Арина оказалась в группе под номером семь. Никого из ее знакомых в этой группе, конечно же, не оказалось. Но Герман был в соседней группе – группе номер четыре, и это немного вселяло надежду на поддержку. Иван оказался в группе напротив, поэтому каждому из них было удобно наблюдать за товарищами. Дальше всех, в девятой группе, оказался Алик. Смотреть за ним было не совсем удобно, поэтому решено было не дергаться, а сосредоточится на том, чтобы пройти эти испытания нормально. Хотя, если положить руку на сердце, мысленно Арина уже записалась в группу смертников. И даже практически с этим смирилась. После – все наблюдали друг за другом. Первым бой состоялся у Ивана. Несмотря на усталость от бессонной ночи, Иван спокойно отправил в нокдаун офицера, и на этом бой был прекращен. Его тут же позвал к себе Ковальский. Через какое-то время состоялся бой у Германа. Герман имел отличную физическую подготовку, но с учетом того, что его после отравления наркотиками все равно штормило почти весь день, он и сам удивился, как быстро расправился с соперником. На Германа претендовал Ковальский, но Ничипоренко также заявил на него свои права. Поэтому Герману нужно было выбрать. Конечно же, он выбрал Ковальского, чем изрядно разозлил Ничипоренко. Бои в группе Алика проходили настолько быстро, что он еще до Арины успел отыграть свой бой и теперь тоже спокойно стоял рядом и наблюдал за происходящим. На него претендовал капитан Смирнов, который успевал внимательно наблюдать почти за всеми идущими одновременно боями на площадках. Ковальский в этот момент следил за боем, который проходил на площадке, где должен был пройти и бой Арины. Арина же стояла и старалась подмечать, что и как делалось на разных площадках. Особенно Арина стремилась проанализировать, кого из девушек-офицеров назначали на бои в женские группы. Как правило, это были девушки либо из роты Ковальского, либо из роты Ничипоренко. У Ковальского женщин-офицеров было достаточно. В костяк роты входили около пяти женщин, а у Ничипоренко их было четыре. А вот в роте Смирнова женщин не было. Арина видела, что в роте есть двое женщин-медиков и все. На этом женское присутствие в данной роте заканчивалось. Наконец настала очередь Арины провести бой. Арина вышла на травяной ринг и повернулась к офицерам, ожидая своего спарринг-партнера. В этот момент Ничипоренко поднялся со стула и объявил, что соперником Арины будет его заместитель – офицер Дамир Бакаев. Даже коллеги Ничипоренко: Ковальский и Смирнов – в недоумении переглянулись и заговорили друг с другом. Кажется, они любопытствовали, спрашивали друг у друга, что бы это значило. Арина поняла, что если вопросы задают, то о вчерашнем происшествии с ней они ничего не знают. Но это не давало ей ровным счетом никаких преимуществ. Арина понимала, что, скорее всего, обречена. Дамир, хоть и имел для мужчины не очень большой рост, все же был повыше нее. А еще он был в прекрасной физической форме. Поджарый и жилистый, он без сомнения был исключительно сильным противником. Было ясно, что драться Дамир умеет и практикует. И тут голос подала Наталья: – Господин Ничипоренко! Прошу пояснить, по какой причине на бой с женщиной вы выставили мужчину? Это не равные категории. Арина увидела, как по разбитому лицу Ничипоренко скользнула злобная гримаса. Он справился с собой довольно быстро, сменил ее на некое подобие улыбки. И тем не менее Арина успела заметить и пожалела Наталью. Больше всего ей не хотелось, чтобы та попала под раздачу. – Наталья, а по какому праву вы у нас задаете вопросы? Вы, кажется, у нас хозяйственник? Отвечаете за казармы? В том числе и за сортиры? Вот и занимайтесь ими. А не в свои дела нос не суйте! Вам ясно? – прошипел Ничипоренко. – Да, господин капитан! Мне все ясно, – Наталья кивнула и немного отступила назад. – Чтобы у остальных не было вопросов… Офицер выставлен на бой с бойцом. Потому что я так захотел. И тема закрыта для всех, включая моих коллег. Арина увидела, как смотрят Ковальский и Смирнов на Ничипоренко. И поняла: ни Ковальский, ни Смирнов к жестокости и садизму Ничипоренко отношения не имеют. Но, в общем-то, это пока что ровным счетом ничего не значило. Раз Ничипоренко уже озвучил свое желание забрать Арину к себе, никто их них мешать ему в этом не будет. Еще одной проблемой был Дамир. В его глазах Арина читала праведный гнев и звериную ярость. Ведь Арина «обидела» его начальника. А если он в самом деле был правой рукой Ничипоренко, то дело действительно дрянь. Арина вышла на середину импровизированного ринга. Дамир приблизился к ней. И встал в боевую боксерскую стойку. Арина смотрела на него изучающе. Думала: «Скорее всего, в бой он ринется тут же, не мешкая. Самое главное – нужно понять, работает ли он только руками, или подключает ноги». Так сложилось в Арининой семье, что они часто с мужем в шутку боролись. Да и со старшим сыном вполне могли провести шуточные бои. Поэтому Арине сейчас было очевидно: чтобы хоть как-то смягчить исход боя, нужно драться с Дамиром только в очень близком контакте. А это, хоть и являлось единственным шансом, было чревато последствиями. «Интересно, у Дамира установка покалечить меня или убить?» – подумала Арина. Прозвучал сигнал о начале боя. Арина тоже встала в боевую стойку. Руки старалась держать у лица. Нельзя… никак нельзя было пропустить удар в нос и в виски. Бум! Дамир сделал выпад вперед. Ага! Он правша. Есть плюс. С левшами драться гораздо менее удобно.