Смирнов встал и протянул руку для рукопожатия. Арина тоже поднялась. Они обменялись рукопожатиями. – Можете идти. Сегодня вы отдыхаете. Но это самый последний день, когда у вас отдых. Через несколько дней вернутся мои остальные бойцы из увольнительных. А к концу недели прибудут также бойцы из разгромленной части Брянска. После этого у нас будет более, если хотите, точечное распределение каждого конкретного солдата по взводам, отделениям и расчетам. Думаю, к середине следующей недели вы уже все будете знать по своему распределению. У вас остались какие-либо вопросы? Если да, задавайте. – Нет, господин капитан. Все ясно. – Ну что ж, тогда вольно! Идите. Наслаждайтесь последним днем относительной свободы. Завтра вы приступите к тренировкам прямо с утра. И поздравляю с зачислением в мою роту! – Спасибо, господин капитан. Арина вышла. Неподалеку ее ожидали Герман, Алик и Иван. Она подошла к ним. Герман тут же спросил: – Все нормально? Чего он тебя вызывал? – Все хорошо. Мы просто поговорили. Он, скажем так, обозначил дальнейшие планы работы нашей роты. Все хорошо. И Арина впервые за два дня улыбнулась. Следующие три недели прошли у каждого из них в постоянных тренировках, сборах, марш-бросках. У каждого из солдат были определены сильные и слабые места. И если сильные просто оттачивались до идеала, то слабые во время тренировок старались перевести в разряд сильных. У Арины тоже были слабые места. До попадания в часть у нее была неплохая физическая подготовка, но в ней имелся и ряд пробелов. Например, с отжиманиями проблем не было вообще, а с подтягиваниями получалось не очень. На короткие расстояния Арина бегала на отлично, а на длинные – быстро выдыхалась. Арина неплохо разбиралась в строении автомобилей, а в радиотехнике была не сильна. Все эти проблемы в роте командира Смирнова были устранены и доработаны. Как и обещал Смирнов, к середине следующей недели, когда вернулись бойцы, отправленные в увольнительные, а также прибыли новобранцы из Брянска, произошло распределение внутри рот. В каждой роте оказалось от ста двадцати до ста тридцати человек. В роте капитана Смирнова было сто восемнадцать человек. Каждую роту разбили на четыре взвода, а каждый взвод разбили на три отделения, и, соответственно, расчетов в каждом отделении было по три. Командиром взвода, к которому попала Арина, был очень молодой, но подающий надежды, лейтенант, которого звали Владимир Батаев. По происхождению он был осетином, родился во Владикавказе, учился в военном училище в Москве. В этот злополучный год он как раз должен был заканчивать учебу. Но не успел: его призвали в армию. Да он и сам, без призыва, одним из первых побежал бы записываться на фронт. Владимир был самым младшим в семье. Помимо него, у отца и матери было еще два сына и дочь. Родители были рады и гордились сыном, несмотря на все страхи, которые их посещали. Он был отличным парнем, который занимался своими подчиненными и во всем им помогал. Наверное, и этот факт в том числе способствовал тому, что все во взводе Батаева были людьми исключительно благородными, добрыми и честными, хотя, скорее всего, в этом играл значительную роль и качественный отбор, который проводил командир роты, капитан Смирнов. Командиром отделения был сержант Эмиль Айдаров. Красивый молодой татарин, родившийся в Москве, он также являлся потомственным военным. Несмотря на то, что отец занимал очень высокий пост, Эмиль решил всего добиваться сам, и у него это вполне получалось. Высокий плечистый парень был редким балагуром и шутником, правда, шутил он всегда по-доброму. От его шуток у всех делалось отличным настроение, а, случалось, что и выступали слезы от смеха. Арина и Алик попали при распределении в один и тот же взвод и отделение, а вот в расчеты они попали к разным ефрейторам. Арина попала в расчет к Вадиму Назарову, русскому мальчишке под два метра ростом, который был немного похож на огромного игрушечного мишку. Он разговаривал односложными предложениями, при этом немного растягивая слова. Вадим был очень спокойный, неглупый парень, показывал фокусы с экипировкой, которые в дальнейшем вполне могли пригодиться. Был добродушным и очень лаконичным. Никаких лишних слов и телодвижений. Алик попал к Якову Абрамову, назначенному только-только, после последнего похода. Якову было очень нелегко управлять своим первым расчетом, хотя он, безусловно, очень старался. Помимо Арины, в составе расчета Вадима были еще восемнадцатилетний Руслан и мужчина в возрасте лет пятидесяти, попавший сюда из Брянска. Мужчина был биологом и записался добровольцем только потому, что иначе бы забрали его шестнадцатилетнего сына. Он был не очень разговорчив, но всегда делился едой, которую приносил из столовой. Мог принести немного хлеба, не съеденного в обед, или яблоко, которое припас пару дней назад. Было видно, что он очень скучает по своей семье, но воспринимает происходящее, как некое испытание, которое нужно просто пережить, перетерпеть. Руслан же относился ко всему ровно наоборот: он был в абсолютном восторге от происходящего. Руслан попал сюда вместе с Ариной и периодически выражал ей свое восхищение потому, что она по некоторым показателям могла переиграть многих мужчин. Но не все было так гладко. Арина и не догадывалась, что Смирнов дал приказ своим самым доверенным людям следить за ней, особенно, если приближался кто-либо из роты Ничипоренко. Смирнов был очень умным и прозорливым мужчиной. Он не знал всех подробностей, но от него не ускользнуло несколько фактов, которые он без труда для себя сопоставил в своей голове. Да, прямых доказательств не было, и он ничего не знал наверняка. Но! Ничипоренко явно интересовался Ариной. Смирнов запомнил это еще по первым соревнованиям. Далее это становилось все очевиднее и очевиднее. Потом Арина стала лучшей среди женщин по общим показателям, а на следующий день Ничипоренко пришел с разбитым заклеенным лицом и выставил против Арины свою правую руку – Дамира. Смирнов, конечно, не стал говорить Арине всей правды: да, он захотел оградить ее от Ничипоренко. Все знали ту нехорошую историю с девушкой, которая по возвращении из своего первого похода с ротой Ничипоренко повесилась. Смирнов просто почувствовал, что Арина не должна попасть в роту к Ничипоренко. Интуиция говорила ему именно об этом, а ей он доверял. До отъезда на новое место дислокации оставалось совсем немного времени. Смирнов, прежде всегда спокойный, не мог дождаться этого, потому что с Ничипоренко с некоторых пор стало совсем некомфортно работать бок о бок. Все роты разъехались по казармам. Роты Смирнова и Ковальского остались в старых помещениях, а Ничипоренко со своей ротой переехал в отдаленные казармы, которые раньше были домами для семей офицеров. Так-то оно было так, но Смирнов и его доверенные люди постоянно видели неподалеку от Арины людей Ничипоренко. Было совершенно непонятно, что они тут делали, поэтому втайне от Арины, охрану ее усилили. Более того, Смирнов в один из вечеров переговорил с Ковальским. Последний, в свою очередь, очень удивил Смирнова, согласившись, что у Ничипоренко, совершенно определенно, нездоровый интерес к Арине. Поэтому они договорились, что постараются приглядывать за ней вдвоем. За что? До отъезда оставалось чуть менее трех суток. Уже в понедельник трем ротам предстояло прибыть в расположение воинской части, к которой они были приписаны. Часть располагалась в пяти часах ходу, если двигаться военной колонной. Все проходило тихо и быстро. Даже в отрядах смертников царила более спокойная обстановка, нежели раньше, потому что, во-первых, за прошедшие три недели будущие новобранцы многому научились. А во-вторых, стало известно, что всех их должны присоединить к уже существующим отрядам смертников, которые состояли из очень опытных следопытов, служивших в этих отрядах почти с самого начала войны. И это вселяло надежду, что остальные смогут понять все премудрости и тоже остаться в живых. Арина и Алик много времени проводили вместе. Как выяснилось, Алик не порвал с девушкой Анной, которая прошла плохо все испытания. И даже стал подумывать, что, возможно, после войны или хотя бы по возвращении с фронта у них может что-то получиться серьезное. Он не был уверен полностью, но рассматривал такой вариант. Алик даже смог договориться, чтобы Анну не отправляли в отряд смертников сразу, а оставили здесь, на территории части, чтобы девушка смогла хоть как-то подготовиться и не была уж совсем пушечным мясом. Эта отсрочка могла дать Анне второй шанс – или на попадание в роту, или, в конце концов, на то, что руководство даст ей какую-то работу и оставит жить на территории части. Они должны были увидеться в пятницу днем, после обеда. В субботу-воскресенье по расписанию были последние тренировки, последние приготовления и, в общем-то, увидеться после пятницы им будет, скорее всего, некогда. А на понедельник был назначен отъезд. Днем они увиделись за обедом, сидя за общим столом с Ариной, Германом и Иваном. Не сказать, чтобы у всех был боевой настрой, но компания ждала отъезда. Все разговаривали. Анна весело щебетала, что Алик расписал ей тренировки на целый месяц вперед и что теперь-то она не подкачает и будет лучше стараться. Все улыбались, глядя на нее. Она была глупенькая, но безобидная очаровательная молоденькая девчонка. В это же время за их столом пристально наблюдал Ничипоренко и сотоварищи. Наблюдали они молча, а затем, оставив часть обеда недоеденным, все, не сговариваясь, вышли из-за стола и проследовали к выходу. Арине стало не по себе. Почти три недели, что прошли с момента распределения новичков по ротам, она ощущала постоянное внимание Ничипоренко к себе. К счастью, она почти никогда не оставалась одна, в то время, когда рядом оказывался Ничипоренко с компанией. Она ощущала поддержку друзей, но и опасность, исходящую от Ничипоренко, она чувствовать не переставала. Кстати, сейчас он был внешне еще более неприятным. Когда сняли повязку, оказалось, что все выглядит хуже, чем можно было ожидать. Все эти недели он беспробудно пил и несколько раз неудачно падал. Его повязка постоянно намокала, отлеплялась, повреждалась, загрязнялась. Несколько раз у него расходились швы, и пришлось перешивать. Нос тоже сросся немного кривовато. В конце концов, сам генерал Килько вызвал его и устроил разнос, приставив к нему несколько своих людей. Задачей этих людей было проследить за тем, чтобы Ничипоренко не пил хотя бы несколько дней, дабы шрамы могли хотя бы начать заживать. И они следили, разумеется. Но, когда несколько дней назад повязки, наконец, были сняты, всем предстало абсолютно новое лицо Ничипоренко: кривой нос и огромный, перекошенный, двойной с ответвлениями шрам на щеке. Он этого лицо Ничипоренко стало еще более зловещим и отталкивающим. Помимо Арины, во время этого обеда за Ничипоренко незаметно наблюдали Смирнов и Ковальский. Когда вся компания поднялась и вышла из столовой, они переглянулись. Ковальский подал условный знак, что нужно поговорить. И оба незаметно вышли прочь. В любых помещениях всегда есть риск быть услышанным случайным человеком, а иногда и не случайным. А вот на улице, если это еще и военная часть, есть и плац, и стрельбище, и поле, и другие места, где можно поговорить без посторонних. Так что Смирнов и Ковальский не стали рисковать – отошли за столовую, к полю. Закурив, оба немного помолчали и вслушались в эту мирную тишину. Оба знали последние новости о том, что наступление войск Евросоюза на суше идет достаточно успешно. И если в начале войны стратегический перевес сил ощущался на стороне России в воздушных и подводных сражениях, то сейчас все внимание было приковано к сухопутным сражениям. А наземная операция и для России, и для противников была весьма сложной. Большая территория, малонаселенные районы, общая, почти у всех европейская внешность. Да, в общем, у этой операции было много осложняющих факторов и для России, и для Америки с Евросоюзом. Но тем не менее из-за обширности защищаемых территорий в российской обороне легче было найти огрехи. И все они понимали, что уже скоро… уже через два дня им предстоит стать частью этой операции. Но поговорить они оба теперь хотели не об этом. Ковальский начал первым: – Сегодня практически последний день для всех. Кто-то сможет вернуться, кто-то останется там. Мне кажется, именно сегодня – тот день, когда он может ударить. Далее возможности, скорее всего, не представится. Воскресенье не считаем. Завтра – последний день приготовлений. Никаких заданий, только сборы. Как правило, офицеры, их замы и остальные солдаты находятся все вместе. Сам знаешь, дадут задание – и вперед. Не все вернутся. Можем и мы не вернуться, и он. Да и она… Смирнов стоял, качался, перекатывался с пяток на носки: туда-сюда, туда-сюда. – Ну, в сундук ее не засунешь. А как оберегать-то? Держать и никуда не отпускать? Привязать? Скрутить? Как?! – А если отправить ее к старику Килько? Он любитель женщин помоложе, так что на нее даже не посмотрит. Только вот повод нужен. – Повод? Хм… – Смирнов задумался. – А если я скажу, что, учитывая ее характеристики, в будущем хотел бы видеть ее продвижение по службе и желал бы, чтобы она могла ознакомиться с историей возникновения воинского звания «ефрейтор»? – Немного бредово, – усмехнулся Ковальский. – Ну, да. Опять наступило долгое и тягостное молчание. – Слушай, а давай, подключим ее к проверке сборов роты? Ты инспектируешь, она записывает, отмечает. Ну, да, тоже не бог весть что, но все же… Она всегда у тебя на виду. Твои замы рядом. Все под контролем. Как думаешь? – А почему бы и нет. Лучшего и не придумаешь. – Ну и отлично. Продержаться ей тут нужно всего ничего. И по прибытии в главную часть – несколько часов. Уверен, распределение будет достаточно быстрым. В конце завтрашнего дня Ничипоренко от нее будет уже далеко. А там потом, может быть, и поутихнет все. На том они и порешили. Весь оставшийся день Арина помогала командиру Смирнову с инспекцией. И хотя она очень удивилась, что Смирнов именно ее поставил на протоколирование всего процесса, против она ничего не имела. Наоборот. Это было даже интересно. Ближе к полудню следующего дня Арина и товарищи собрали все свои вещи. Единственным, кто ничего не собрал, был Алик. По какой-то причине его не было на месте все утро. Но в начале первого он попросил всех собраться около казармы роты Смирнова. Когда на месте были Арина, Герман и Иван, он сказал: – Ребят у меня проблема. Я нигде не могу найти Аню. Мы договорились увидеться еще вчера после обеда. А если будет аврал, то сегодня, в девять утра, после завтрака. То есть она должна была сходить к себе и прийти в указанное место. Но в назначенное время она не пришла. Я все обошел, все проверил. Ее нигде нет. И самое главное, она после вчерашнего обеда у себя не появлялась. Я реально начинаю волноваться. Мне надо, чтобы вы помогли искать. Если мы разделимся, то найдем ее в четыре раза быстрее. Пожалуйста! Все без промедления согласились. Сначала они договорились проверить все казармы. Арина проверяла свою, Герман проверял роту Ковальского, Иван проверял казармы смертников, а Алик направился с проверкой в казармы роты Ничипоренко. Если у всех остальных проверки прошли хоть и безуспешно, но вполне спокойно, то у Алика не получилось не только войти в казарму, но и расспросить солдат и офицеров. Никто не желал с ним общаться. А кто-то рассмеялся и назвал Анну не очень красивым прозвищем. В общем, помощи не было никакой. Когда они встретились после первой проверки, было время обеда. Алик рассеянно тыкал вилкой в макароны с подливкой. Есть ему не хотелось вовсе. Арина предложила: – Слушайте, а давайте подключим старших офицеров? Они вполне адекватные, исключая сами знаете кого. Конечно, нежелательно выносить информацию об Анне и о том, что вы встречались, и так далее. Но по-другому мы ее не найдем. Алик, что скажешь? – Арин, если ты считаешь, что надо их подключить, давай подключать. Потому что я уже не знаю, что делать и где ее искать. – Хорошо, давай так… Мы с Германом подойдем к нашим офицерам и поговорим с ними – прямо после обеда. А ты постарайся хоть что-то поесть. Силы нужны и на сегодня, и на завтра, и на послезавтра. Поскольку никто не стал возражать, Арина с Германом после обеда направились к старшим офицерам. Проходя мимо небольшой горстки людей из роты Ничипоренко около столовой, Арина вспомнила, что на обеде Ничипоренко и большинство его младших офицеров отсутствовали. Это показалось крайне странным. Увидев, что из столовой выходят Смирнов и Ковальский, Арина прибавила шаг. Герман последовал за ней. – Капитан Смирнов, капитан Ковальский, разрешите обратиться, – сказала Арина. И прижала руку к голове в приветствии. – Вольно, солдат Грик. Обращайтесь. Оба офицера смотрели на Арину с интересом. – Простите, что беспокою, господа офицеры, но у нас возникла неприятная ситуация, и нам нужна помощь. Смирнов нахмурился: – Говори, Арина, что случилось.