– Что с травмами, доктор? – А вот тут еще одна загадка. Как после такого избиения он жив – мне не совсем понятно. У него сильное сотрясение, но отека головного мозга нет. Одна рука сломана – видимо, именно ею он прикрывался от ударов. У него сломаны пять ребер. Сломана ключица. Про сломанный нос и челюсть – я молчу. Травмы серьезные, но не критичные. Самый большой вопрос, как это выдержит его сердце? Потому что, судя по кардиограммам, оно у него не очень сильное. Пока смотрим. Прийти в себя он может в любой момент, а может и не прийти. Вы сообщили родителям? – Нет, пока что нет. Давайте посмотрим пару дней. Родителям мы обязательно сообщим. Но давайте хотя бы несколько дней посмотрим за мальчишкой. Вообще хотелось бы все же, чтобы он пришел в себя. Тем более, что до его увольнительной осталось всего две недели. На следующий день Субботин пришел снова проведать Сашу. И хотя за свою жизнь этот невеселый военный повидал немало, в том числе и человеческих трагедий, почему-то Сашин случай тронул его особо. У командира не было своих детей, да и жениться он так и не решился. Все работа, работа. И хотя Саша не особо подходил по возрасту на роль сына, именно так и отнёсся к нему Субботин. В палату принесли все Сашины вещи. И среди них на столике была стопка книг, которые Сашенька взял с собой почитать. Командир Субботин долго смотрел на книги, а потом, подставив стул к Сашиной койке, сел. Раскрыл книгу, полистал, затем задумчиво посмотрел на Сашу и стал читать. Так проходил день за днем. Отрываясь от дел то на пятнадцать минут, то на тридцать, каждый день Субботин читал Сашеньке. Постепенно медицинские показатели у Саши нормализовались. И оставалось только ждать, когда же он придет в себя. Но подходило время увольнительной, в которую должен был уехать Саша, а в себя он так и не приходил. И вот за два дня до того, когда Саша должен был, по идее, отправиться домой, командир решил зайти к нему, по обыкновению, почитать, чтобы после все-таки пойти и позвонить его родителям и сообщить им о том, что случилось с их Сашенькой. Он совершенно справедливо полагал, что его голова полетит самой первой. Учитывая, кем были Сашины родители, ожидался огромный скандал. Субботин задумчиво шел в сторону медблока. Войдя в палату Саши, он обомлел: на койке никого не было. Аппараты были отключены. Сердце упало в пятки, командир заметался по комнате, затем выбежал в коридор и побежал в кабинет врача части. Распахнув дверь кабинета с криком: «Куда он делся?» – он резко остановился. На кушетке сидел Саша, а доктор проводил его осмотр, проверял рефлексы и делал все прочее, что необходимо. Оба повернулись к Субботину. – Пришел в себя ваш воробушек, – захохотал доктор. Субботин некоторое время в молчании смотрел на Сашеньку, потом вышел в коридор и сполз на корточки, подперев спиной стену. Для Саши и Субботина все закончилось хорошо. Саша позвонил родителям и перенес свою увольнительную на несколько месяцев, соврав, что его карьера идет в гору. Документы ему поменяли, и родители никогда не узнали об инциденте, который произошел с их единственным сыном. Саша сам захотел так поступить. Как потом он рассказал командиру, он не был полностью без сознания. Он слышал, как тот ему читает, но пошевелиться или что-либо сказать он не мог. А потом он внезапно пришел в себя и встал. Саша понимал, что родители, а особенно его мать, учинят скандал, который может стоить Субботину карьеры. А Саша этого вовсе не хотел. Поэтому, подлечившись еще немного, он отправился на неделю домой. А вот его обидчикам не повезло. Саша обладал фотографической памятью на лица, запоминал любые имена и даты. Поэтому, когда после пробуждения к нему пришел Субботин с блокнотом и ручкой и попросил написать имена всех, кто был причастен к этому избиению, стало понятно, что легко никто из обидчиков не отделается. Всех, кто участвовал в травле, избили по одному, очень жестоко и сильно. Избивали бывалые офицеры, которые знали, как причинить максимальную боль без особых последствий. Всех, кроме Сархата. Последнего никто не трогал. Сархат все это время сидел в карцере. Пить ему почти не давали, есть тоже. И однажды Субботин пришел с Сашей в этот самый карцер. Он приказал Сархату опуститься на колени. А Саше сказал бить. Саша, который никого никогда и пальцем не тронул, колебался. Он стоял, смотрел на жалкого Сархата – на грязного, вонючего, с голодными глазами, пересохшими и потрескавшимися от жажды губами. Сашеньке было противно даже касаться этого опустившегося, отвратительного человека. Да и можно ли было назвать его человеком? Но потом он вспомнил, что с ним сделал этот парень, который был моложе его лет на семь. Вспомнил всех, кто изводил его все то время, что он находится в части. Вспомнил и начал бить. Бил, как умел, но старался бить сильно. В конце концов, его вывел из карцера Субботин. Саша сел на траву и закрыл лицо руками. Все было закончено. С тех пор прошло много времени. Два года Субботин потихоньку оберегал Сашу, учил его премудростям военной службы. И Саша стал сильнее. После нескольких рапортов, поданных Субботиным, у Саши потихоньку пошла в гору карьера. Затем Александр Бейдер и сам уже зашагал по карьерной лестнице. Что касается его обидчиков, то все они удивительным образом добровольцами отправлялись в горячие точки, где большинство из них сгинуло. По этому поводу долго разбирались и уже хотели судить Субботина, но в дело вмешался папа Саши, заслуженный академик. Указом президента начальника Саши не только не посадили, а еще и наградили. С тех пор карьера Александра Нахимовича Бейдера упорно шла вверх. Помня добро, он при каждом удобном случае тянул за собой и Субботина. Первый звонок Смирнов вернулся из штаба, где собирали руководителей, и объявил, что после того, как вещи будут перенесены в бронетехнику, они выступят на задание без промедления. Небольшой отряд смертников уже направили на осмотр местности до их прибытия. Поэтому они пойдут без дополнительно прикрепленной к ним группы смертников. Нужно было торопиться. Смирнов бегал, решал вопросы, и было видно, что он очень нервничает. Кто-то из замов Смирнова подошел и объяснил, что инструкции будут даны Смирновым, как только все оборудование будет погружено в машины, и они будут готовы к отправке. На сборы дали всего полтора часа, поэтому нужно будет собраться очень быстро. Смирнов уже отдал указания, как всем построиться и что должен каждый переносить в технику. Арину отправили вместе с медсестрами, которых звали Тамара и Настя, в медблок, где нужно было взять оборудование и медикаменты, необходимые в походе, и отнести их в машины. Сделав несколько ходок, Арина с Тамарой и Настей вернулись за последней партией. В медчасти стоял очень недовольный Смирнов. Ему, судя по всему, главврач части показывал какой-то небольшой кейс с привлекшими внимание Арины шприцами-пистолетами, наполненными мутновато-молочной жидкостью. Каждый шприц был упакован в отдельную вакуумную упаковку. Шприцев было немного, да и кейс был небольшим. Тем не менее кейс закрыли на ключ, набрали код и только после этого лично передали Смирнову в руки. Смирнов с врачом отдали друг другу честь и распрощались. Смирнов взял кейс и прошел мимо женщин в направлении остальной роты, которая грузила оборудование в бронетехнику. Только на выходе он развернулся к Тамаре, которая была главной медсестрой его части, и сказал: – Тамар, я потом покажу, где это будет лежать. К нему сразу же кинулся главврач, который находился в дальнем углу комнаты. Он закричал визгливо: – Капитан Смирнов, я же вам объяснил, что это! Вы не должны никому это передавать! – То есть я, б…ть, сам должен бегать и колоть, по-вашему? А?! Не вести солдат в атаку, а носиться и высматривать: кому бы это дерьмо вколоть? Так что ли? А медсестра мне на кой хрен? – Ну, господин капитан, ну, миленький, ну, вы меня поймите… Смирнов не дал ему закончить: – Вы главврач, инструкции я получил, все услышал, все принял. Расписался. А как оно произойдет там, на линии огня, не ваше дело. Это понятно? Может быть, меня не станет уже в первые секунды боя. Об этом вы не подумали? Я же не бессмертен! Главврач тяжело вздохнул и махнул рукой: – Ну, вы хоть не забудете сказать, что я инструкции вам давал? – Конечно. Я все помню. Особенно, это будет актуально, если я помру. Врач, чертыхаясь себе под нос, отвернулся. Через каких-то полтора часа все было готово, бронемашины укомплектованы, техника с людьми была готова выходить в путь. Смирнов собрал всю роту и сообщил: – Рассказывать буду один раз. Не все, а то, что вам нужно знать. Никаких вопросов после – я принимать не буду. Нам уже пора выдвигаться, но десять минут у нас есть! Итак, война набирает обороты. Враг становится сильнее, хитрее и проворнее. До нас дошла информация, и этому имеются доказательства, что враг прорвал оборону в нескольких местах. К сожалению, мы узнали об этом не сразу, а спустя какое-то время, потому что большая группа перебежчиков просто подсовывала ложную информацию в штаб. Наши разведчики смогли добыть сведения, что на территорию России проникло не менее трех тысяч вражеских бойцов. Существует также и другая версия, что прорваться удалось пяти тысячам. В данный момент основные бои проходят на западном фронте, но есть подозрение, что усиление активности в том регионе – лишь отвлекающий маневр для того, чтобы перетянуть наши боевые массы туда и оставить южные и юго-западные районы без должного количества контингента. А все дело в том, что у врага появились примерные координаты нахождения некоторых точек ПВО в Центральном округе. Эти ПВО действительно располагаются там, а также там находится один из секретных подземных штабов управления этими ПВО. Один из перебежчиков, который работал непосредственно в этом штабе, смог устроить глобальную аварию на данном объекте. Она отразилась на защищенности объекта от вторжения. Перебежчик был обезврежен, но тем не менее он смог передать часть сведений врагам. Задача нашей линии фронта достаточно определенная. Руководство постановило выделить две-три роты из нашей дивизии. Одна рота рассредоточивается вокруг этого объекта. А две другие должны идти в наблюдение, а затем и в возможное наступление. И зачистить территорию от врага, если понадобится. Главное – не допустить вражеского прохода к обозначенной ПВО. У нас с вами следующее задание: вместе с двумя другими ротами отправиться в местность, которая называется Галичья Гора. Это заповедник близ Задонска Липецкой области. Местность сложная и гористая. В то же время там есть огромные равнины. Распределимся мы на достаточное расстояние друг от друга, чтобы не привлекать внимания. И еще помните, что мы должны скрываться от спутников. Поэтому на вас всегда должна быть защитная экипировка. Все машины нам придется замаскировать и оставить в каком-то определенном месте. То есть там, где мы засядем до иного приказа штаба, у нас техники тяжелой не будет. Придется тащить все на руках и двигаться нужно будет быстро. Часть людей уже направилась в сторону Воронежской области, часть – в сторону Ельца. Конкретно наша рота и рота командира Гамбозова будут стоять непосредственно в заповеднике, около реки. Остальные роты будут стоять на расстоянии нескольких десятков километров от нас. Мы должны устроить там скрытый оборонительный пункт, а также подготовить все для мест, где будут располагаться часовые и наблюдательные пункты. Все! Пора выдвигаться! Вереница техники, нагруженной людьми, оружием и оборудованием, двинулась в путь. Галичья Гора На место дислокации две роты прибыли только к ночи. Задержка произошла из-за того, что им приходилось то и дело глушить бронемашины и ждать прохода вражеских спутников. Полночи рота маскировала технику. А когда начало светать, люди двинулись к месту их непосредственного назначения. Смирнов и Гамбозов сверили карты, сопоставили расположение порученных им участков и двинулись каждый в своем направлении. Утро выдалось каким-то особенно холодным, несмотря на то что все еще было лето. Дрожа от холода, как будто пританцовывая, рота Смирнова потихоньку карабкалась по скалистым тропам. Они двигались к месту назначения. Именно там, высоко, метрах в ста от обрыва, и было то самое место, где они должны были встать лагерем – небольшое плато, окруженное, с одной стороны, скалами, как полукругом щитов, а с другой стороны, растущим чуть вдалеке небольшим лесочком. Со стороны Дона оно было вообще незаметно. Оставалась только одна возможность застать роту врасплох. Для этого нужно было взобраться на скалу и подойти к этому участку через редкий подлесок возле реки. Скалы в этой стороне были выше, спуск был крутым и резко переходил в небольшой ров, где на дне протекал маленький горный ручей. Рота Гамбозова размещалась с другой стороны скального массива. Там не было никаких дополнительных возвышенностей, но в скалах с той стороны были небольшие пещеры, выходившие непосредственно к Дону и как бы нависавшие над пропастью. Добраться туда было достаточно проблематично, поэтому боеприпасы, технику и другое оборудование пришлось привязывать и поднимать непосредственно с подножия отвесной части скалы. От подножия в сторону заповедника простиралась волнистая равнина, поверхность которой местами прорывали подобные этому скальные выходы. Между ротами было расстояние порядка пяти километров. Ближе решили не подходить друг к другу, чтобы обеспечить наибольший угол обзора для каждой из рот. Для связи строго в определенные часы использовали рацию, которая была на очень низкой волне. Предупреждать о возможном наступлении врага было решено тоже через рацию. А если рация по какой-то причине окажется недоступна, предупреждением должно было служить четыре выстрела в воздух из пистолета ОСА. Это дало бы возможность увидеть этот сигнал другим ротам. Третья рота должна была рассредоточить свой состав за Доном и вести наблюдение оттуда. Но, по неизвестным причинам, через два часа после выхода из части рота была срочно перенаправлена на другое задание в совершенно ином направлении. В этой части массива были обнаружены внутренние скальные пустоты, которые отлично подошли для размещения в них тайного пункта наблюдения. Он мог использоваться для того, чтобы укрыться от глаз противника, если вдруг произойдет захват высоты. Там располагались портативные мониторы, которые показывали изображения с установленных камер, расставленных в точках на скале и около нее, чтобы можно было наблюдать за действиями врага или засечь его приближение заранее. В тот же вечер после дополнительно проведенной разведки карстовых ходов, пронизывающих выбранную для расположения роты скалу, был проложен дополнительный лаз наружу – на случай, если произойдет непредвиденное нападение. Приготовления были закончены только к глубокому вечеру. И солдаты, и офицеры – все валились от усталости. Особенностью роты Смирнова являлось то, что работали абсолютно все, начиная от солдат и заканчивая самим Смирновым. Ночью заметно похолодало, поэтому те, кто отправился спать, в основном улеглись рядками, прижавшись друг к другу. А те, кто первыми заступили на смену в наблюдательные пункты, сидели, дрожа и постукивая зубами. В первую ночь Арина спала очень беспокойно. Ей снились то ее дети, то мама, то муж, то прошлая жизнь. Периодически она просыпалась и силилась понять, где она. Потом вспоминала, что находится далеко от дома, практически с одними мужиками, да еще и на краю странного обрыва. Вопрос, которой мучил ее всю ночь: вернется ли она еще домой? Увидит ли она своих родных? Так, в полузабытьи, и прошла вся ее ночь. В это время Алик лежал совсем недалеко и не спал вовсе. В его голове крутились мысли обо всем вообще и, в частности, об Анне. В какой-то момент ему начало казаться, что его просто разыграли, что ничего на самом деле не было. Никто никуда не пропадал. Но в таком случае это было бы подло со стороны Анны. И если все это так, как дальше с ней общаться? И стоит ли вообще это делать? Эти мысли жгли голову, грудь. Алик заснул только под утро. Смирнов тоже почти не спал. В голове у командира роилось слишком много мыслей о происходящем, что также мешало последнему спать. Больше всего ему не давало покоя предчувствие чего-то неминуемого, неизбежного. Нет, он не боялся смерти! Отнюдь! После смерти матери все его страхи притупились. Он больше не боялся за себя. Но внутри него росло беспокойство за его роту. Росло в геометрической прогрессии. Смирнов заснул с четким намерением подготовить достаточный отпор врагу, если придется с ним столкнуться. Вредительство Арина заступила на пост в шесть часов утра. Все дежурства были поделены на отрезки по шесть часов. В других ротах дежурства обычно длились по двенадцать часов, но Смирнов установил свои порядки. Такой график позволял всем полноценно отдыхать и нести дежурства, не сильно уставая. Арина взяла специальную накидку – новшество, которое начали тестировать еще до войны. Накидка полностью блокировала просмотр человека в инфракрасном излучении, а также могла быть использована как мини-броня. Накидка замедляла пулю. Правда, имелся побочный эффект: она не пропускала воздух, так что приходилось периодически ее приоткрывать. Палатки, в которых ночевали солдаты, также были из этой ткани. Поэтому, когда над территорией проходил спутник, как правило, все прятались в палатках. Обмотавшись накидкой, Арина начала просматривать свой участок обзора. Ее зона ответственности находилась недалеко от места, где обосновалась рота. Прямо за высоким выступом в скале была небольшая площадка, нависавшая над обрывом. Сначала Арине было не очень уютно, но потом она немного привыкла и смогла оценить великолепный вид, открывавшийся ее взору. Внизу, у подножия отвесной скалы, шумела роща, пели птички, а немного поодаль протекал красивый и величественный Дон. Над Ариной простиралось глубокое светло-синее небо. И ни облачка. Красота и тишина. Она находилась бы в совершенно умиротворенном состоянии, если бы не осознание того, что совсем недалеко проходит линия фронта, которая постоянно перемещается вглубь страны. Ах, если бы оказаться в этом чудесном месте, да в мирное время! Искупаться в Доне, побегать по полям, походить пособирать грибы в роще. Арина настроила мощный бинокль на штативе, натянула накидку, блокирующую тепловую картинку, и начала просматривать местность по всему периметру. Никаких признаков приближения врага не было. Далее Арина достала тепловизор с большим разрешением. Просмотрела внимательно тот же отрезок. Нет. Все чисто. Только то и дело по сторонам периодически выскакивали очень маленькие точки. Это были животные.