– Чего разлеглась?! Быстро встала! Тебя ждет руководство. Арина не шелохнулась. Феофан продолжил: – Эй! Солдат Арина Грик, встала и пошла за мной! Тебе приказано явиться на разговор с начальством немедленно. Арина, не открывая глаз и не поднимаясь, вздохнула и спросила: – Почему сейчас? Я прибыла в часть меньше часа назад. После тяжелейшего боя. Если я туда дойду и не упаду по дороге, то упаду где-нибудь там. Прямо перед начальством. Я… Закончить Феофан ей не дал. Он запрыгнул в комнату и больно пнул Арину ногой по голени, заорав: – Чего ты скулишь?! Устала она! От чего? Вас не было неделю. Встала и пошла или я расквашу тебе физиономию. Поняла? С этими словами Феофан замахнулся на Арину. Арина раскрыла глаза, села на койке, спустила ноги на пол. Стараясь не морщиться от боли – раны давали о себе знать, – она схватила Феофана за руку. Затем, резко поднявшись, плечом, как борец, толкнула того, прижала к стене, вывернула его руку под совершенно неестественным углом и тихо сказала: – Если ты еще когда-либо замахнешься в мою сторону, я сломаю тебе твою костлявую ручонку в двух местах. Понял меня? И закрой свой рот! Права говорить о моей усталости у тебя нет. Ты сидишь здесь в тепле и безопасности. И вряд ли покидал часть когда-либо. Феофан застонал от боли. Арина продолжила: – Не скули, щенок. Веди к начальству. С этими словами она резко развернула руку и ногой толкнула Феофана к двери. Двое других успели поймать Феофана в полете и теперь в ужасе смотрели на Арину. Феофан развернулся к Арине и хотел было что-то сказать, но, увидев Аринин взгляд, только произнес: – Я тебе еще припомню. Идем, начальство ждет. – Только не забудь! Они направились в другое строение – в небольшое здание штаба, где в актовом зале полукругом собрались глава части, высшие офицеры и почти все старшие офицеры. Перед ними, в центре образованного ими полукруга, стоял стул. Когда Арина его увидела, она поняла, что стул предназначался для нее. Сбоку находился стол, за ним сидел начальник части, генерал-майор Бейдер, и, как ни странно, Субботин, а также еще трое, имен и фамилий которых Арина не знала. Один из них встал, открыв папку с документами, и начал зачитывать: – Арина Грик, единственный выживший… Тут он запнулся и посмотрел поверх своих очков в толстой уродливой оправе на стоящую Арину: – Я не понял, почему вы до сих пор стоите? Садитесь сейчас же! Арина посмотрела на него и молча села на указанный ей стул. Офицер продолжил: – Арина Грик, единственный выживший из роты командира Смирнова после столкновения с противником в точке 544/10. Данным солдатом в часть была доставлена одна машина боевой техники, основной комплект оборудования слежения без мониторов, комплект медикаментов RWCZ-464, а также задержан и доставлен военнопленный, который, возможно, участвовал в нападении на роту командира Смирнова или же был в отряде разведки. Это нам предстоит выяснить в ходе допроса задержанного, поскольку Арина Грик таких данных не предоставила. Он еще раз обвел всех присутствующих взглядом из-под очков. Присутствующие начали шептаться между собой. Он продолжил только тогда, когда все умолкли: – Нам предстоит выяснить все обстоятельства произошедшего. Понять причины, по которым в этом столкновении выжил только один солдат, а также понять, по какой причине было спасено не все оборудование. Итак, я как председатель данного собрания предлагаю начать. Арина, расскажите максимально подробно, как началось сражение и по какой причине оно так плачевно закончилось? Размышляя над всей комичностью и одновременно плачевностью ситуации, в которой она сейчас оказалась, Арина ощутила безысходность. Сидеть здесь придется, видимо, не час и не два. Ни поспать, ни поесть, ни элементарно привести свои мысли в порядок, похоже, сегодня не удастся. Да и только ли сегодня? Арина вспомнила, как Смирнов как-то сказал ей за занятиями на стрельбище, что многие офицеры с удовольствием ходят на задания, а вот находиться в главной армейской части совершенно не любят, поскольку формальностями и бюрократией высшие чины отбивают любое желание с ними контактировать. Смирнов сказал, что многие из них считают, что проще три месяца не мыться и сидеть полуголодными в окопах, нежели получать ежедневный «вынос мозга» от «штабных крыс». Ее мысли прервал настойчивый и уже начавший ей надоедать голос: – Арина Грик, мы вас слушаем. И приношу извинения, я не представился. Меня зовут Иннокентий Каземирович Подлицкий, я – главный секретарь комитета по развитию общей координации действий объединённых армий Российской Федерации. Арина закрыла глаза и закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. А про себя подумала: «Кеша, значит. Комитет, значит. Какой пи…ц. Чей же ты родственник, что тебе аж комитет сварганили?» Вздохнув и поняв, что отвертеться сегодня не удастся, Арина грустно подумала о том, что сил становилось все меньше и усталость наваливалась на плечи все сильнее и сильнее с каждой минутой. Открыв глаза, она начала свой рассказ: – Неделю назад мы прибыли на заданный объект и расположились на Галичьей Горе, на самом западном ее участке. К востоку от нас, километрах в трех-четырех, расположилась рота командира Гамбозова. Мы заняли две основные позиции, позволяющие контролировать окрестности и подступы врага к высоте. Было выставлено по пять часовых на самых важных точках и создана группа, прочесывающая небольшую лесную чащу, которая находилась у подножия скалы. В нее всегда входило порядка десяти человек. Состав ее менялся в соответствии с графиком дежурств. Также использовались дополнительные меры слежения: по периметру были выставлены камеры видеонаблюдения, а также приборы отслеживания прохождения орбиты вражескими спутниками. Мы имели также дополнительные предметы экипировки, которые позволяли скрыть наше местоположение, уберечь нас от обнаружения вражескими спутниками. На связь со штабом мы выходили в шесть утра каждый день, а на связь с ротой командира Гамбозова мы должны были выходить каждый пересменок, то есть четыре раза в день. В то злополучное утро, когда произошло нападение, при пересменке один из часовых не расписался в журнале дежурств, затем следующий не вернулся из дозора на базу. Это произошло на пункте три, который находится в наибольшем отдалении от всех остальных пунктов наблюдения, а именно на небольшом выступе на самой скале, которая закрывала нашу базу от основного вражеского обзора. Потом мы не смогли связаться со штабом, с командиром Гамбозовым, а затем перестали выходить на связь остальные часовые в пунктах наблюдения. И еще, мне неприятно это говорить, и это непроверенная информация, но один из солдат во время боя признался мне, что заснул на посту и не прикрывался защитными приспособлениями во время прохождения спутника над нами. Сейчас уже некому подтвердить или опровергнуть эту информацию. Мы не знаем, действительно ли так было или это был бред умирающего человека. – Что вы можете сказать о командире Смирнове? Как вы оцениваете его как руководителя? – перебил, словно не слушая ее, Подлицкий. Не ожидавшая такого бесцеремонного обращения Арина пожала плечами и сказала: – Командир он был хороший, справедливый. Пользовался уважением. Работу организовывал грамотно… – Так грамотно, что все, кто был в роте, кроме вас, погибли? Очень грамотно. Очень. Я считаю, что он и только он повинен в гибели роты. В общем-то вопросов по поводу Смирнова у меня больше нет. Тут все ясно. Глаза Арины от неожиданного обвинения Смирнова вспыхнули негодованием. Казалось, еще немного и они начнут метать искры в наглеца Подлицкого. В этом искреннем своем возмущении Арина была не одинока. Краем глаза она увидела, как подпрыгнули сразу два офицера в дальнем от нее конце стола. По комнате разнесся гул недовольных голосов. Многие знали Смирнова не один год. Многие дружили с ним. Кто-то любил его, кто-то не очень. Но однозначно Смирнова все уважали и ценили. Командир он был хороший, и с его мнением считались. Арина уже хотела высказать Подлицкому, что она о нем думает, но в этот момент она столкнулась взглядом со взглядом генерала Бейдера. И увидела, как тот едва заметно покачал головой, приказывая ей молчать. В это же время левую руку Бейдер держал на плече полковника Субботина, и было видно, что он сдерживал порывавшегося вскочить вояку. Невозмутимым, спокойным тоном Бейдер произнес: – Уважаемый Иннокентий Каземирович, позвольте напомнить вам, что ваша должность предполагает иные действия. Если я не ошибаюсь, согласно ей вы можете задавать вопросы допрашиваемому объекту. Не ошибаюсь? Ага. Значит, верно. Фиксировать протокол дознания? Не ошибаюсь? Снова верно. Делать выводы на основе ответов опрашиваемого? Нет, неверно. Высказывать свою точку зрения? Нет, тоже неверно. Выводы делает комиссия, в которую входят: начальник части, я и два офицера главного штаба Москвы, которые откомандированы в нашу часть на все время военного конфликта на территории Российской Федерации. У вас есть возражения? Бейдер поправил на носу очки в тонкой и дорогой оправе. На его устах все время, что он говорил, держалась знаменитая полуулыбка Моны Лизы. Говорил он спокойно, внятно и так, что каждое слово проникало в подкорку головного мозга любого из присутствующих. У Арины возникла ассоциация с питоном Каа из Маугли – поскольку Подлицкий стоял, слушая Бейдера, и кивал головой с полуоткрытым ртом, как будто его гипнотизировали. Арина усмехнулась, подумав, если бы у Подлицкого закапала слюна, то она точно бы решила, что он загипнотизирован. Вообще Бейдер с его негромкой, но очень грамотной, внятной речью действовал на людей почти гипнотически. Многие внимали ему с обожанием. И это было понятно. Бейдера чрезвычайно приятно было слушать. У него был красивый баритон, а неожиданное для военного мягкое обаяние интеллигента пронизывало каждое его слово, каждое движение, каждый полутон. Единственным человеком, на которого абсолютно не действовал весь набор бейдеровского магнетического шарма, был Субботин. Он все порывался и порывался встать. Бейдеру даже пришлось шепнуть ему что-то на ухо. После этого Субботин немного сник и уныло кивнул, махнул рукой и, насупившись, остался сидеть на месте. Бейдер, постояв еще молча некоторое время, взял ручку, пустой стакан, предназначавшийся для воды, и громко и настойчиво постучал по нему, приглашая собравшихся успокоиться и замолчать. После этого он вполоборота повернулся к сидевшему рядом начальнику части и с неожиданным напором сказал: – Далее допрос проведу я, тем более что это необходимо сделать быстро, поскольку человек не успел еще дух перевести, вернувшись с поля боя, не был на осмотре у медиков и даже не ел ничего. Убедившись, что никто не делает попыток оспорить его решение, Бейдер повернулся к Арине и жестом предложил ей присесть. Затем, убедившись, что она села, Бейдер также опустился на свой стул и продолжил: – Давайте для начала познакомимся. Я командующий 4-й мотострелковой дивизией, генерал-майор Александр Нахимович Бейдер. Я не считаю правильным устраивать вам допрос именно сейчас. И не считаю правильным делать это, не дав вам возможности отдохнуть после того кошмара, что вы пережили за прошедшие двое суток. Но, к сожалению, дать этому обратный ход я уже не могу. Поэтому я прошу вас ответить на наши вопросы, которые мы постараемся… – в этот момент Бейдер обвел всех присутствующих взглядом, многозначительно замолчав, – постараемся задать вам как можно быстрее, чтобы вы скорее отбыли на заслуженный отдых, возможно, предварительно показавшись врачу. Итак, давайте максимально быстро и четко разберем вопросы по операции, которая прошла под командованием в том числе и командира Смирнова. Вопросы сейчас задаю исключительно я. Когда я задам все свои вопросы, остальные высокие руководители, если захотят, смогут задать свои. Он посмотрел на секретаря, который то и дело вскакивал и тянул руку вверх, как первоклассник. – Иннокентий Каземирович, вы тоже зададите свои вопросы, но в ограниченном количестве и после всех присутствующих высших командиров. Иначе Арина Грик никогда не покинет эту комнату. Судя по вашему лицу, у вас этих вопросов – нескончаемое число. Секретарь недовольно плюхнулся на свое сиденье. Арина усмехнулась. Ей было приятно наблюдать, как Бейдер легко и непринужденно, буквально парой слов, размазывал этого самовлюбленного, чванливого типа. Арина еще раз, уже повнимательнее, осмотрела Бейдера. «Чертовски хорош, – с удовольствием отметила она. – Главное, чтобы он продолжал оставаться таким и дальше. Ну, посмотрим, что будет». – Итак, Арина Грик, пожалуйста, давайте вы коротко ответите сейчас на несколько вопросов. Так будет проще понять суть, не отклоняясь на ненужные пространственные повествования. Да и запомнить все сказанное будет гораздо проще. Итак, начнем! Где располагалась ваша рота? – Точно в месте, указанном на карте, которая была получена здесь от более высокого начальства. – Вы прибыли по графику? – Мы прибыли в пределах полутора часов от рассчитанного на прибытие времени. – Позже или раньше? – Позже. – По причине? – Насколько мне известно, роща, которая была указана на карте, располагалась ближе на полкилометра к реке, чем было указано. Поэтому нам пришлось дольше нести тяжелое оборудование на себе. Из-за этого произошло опоздание. – Пожалуйста, посмотрите на проекцию справа от меня и опишите расположение часовых, расположение лагеря, а также расположение важных точек. Арина начала рассказывать. Она рассказывала минут пятнадцать о расположении того или иного объекта, о котором спрашивал Бейдер. Она говорила четко, быстро, стараясь не упускать деталей и не вдаваясь в ненужные подробности. Когда она закончила рассказ, Бейдер продолжил допрос: – Как далеко от вас была расположена рота командира Гамбозова? – Примерно, в пяти километрах. – Она просматривалась с вашей позиции? – Рота находилась за одной из больших скал, поэтому просматривать их расположение можно было бы, если бы кто-то из наших забрался на вершину нашей скалы, которая закрывала нас от Дона. Но этого без специального оборудования невозможно было сделать. Оно замолчала на мгновение, переводя дыхание. Потом продолжила: – Такого оборудования у нас не было, но оно было у врага. Бейдер, который все это время делал в блокноте, который лежал перед ним, какие-то пометки, тотчас же оторвался от своих записей и поднял голову: – Арина, повторите, пожалуйста! Правильно ли я вас понял? У врага было спецоборудование? Как вы это узнали? Они забрались на скалу? – Да, скала, которая была расположена перед нашей позицией, выходила на Дон. Она, с одной стороны, защищала нас от взгляда с равнины, а с другой… Именно с нее открывался вид на нашу позицию, который снизу был недоступен для взгляда. Во время одной из атак на скалу залезло сразу несколько вражеских бойцов, и нам достаточно долгое время не удавалось их ликвидировать. – Какое оборудование было в вашем распоряжении? Из специальных. Арина стушевалась, пытаясь вспомнить, и неуверенно начала: – Ну, приборы ночного видения для часовых, приборы отслеживания спутников, плащи для подавления инфракрасного излучения, камеры видеонаблюдения за периметром. – Это все?