Гуань Юй сделал вид, гласящий: «Ты безнадёжна…», но сказал другое: – Москва – единый живой организм, пронизанный связями на всех уровнях бытия. Ты, я, всё вокруг до последней нервной клетки в стенах наших жилищ, так или иначе, погружено в Квалиа. Всё находится на своих местах, всё работает в динамическом равновесии… Такие, как Марк…, – Юй позволил себе выдохнуть и взял тон пониже. – Когда он это заслужит, за счёт связи с компьютером предельной мощности Марк будет способен программировать действительность на всех уровнях – внутри сети и за её пределами. Этот мальчик будет одним из немногих, эм-м, живых богов…, – тренер посмотрел ей в глаза. – Ты понимаешь? Ужасающая власть! – сказал он и нервно тряхнул головой, как бы отрицая реальность подобных сил. – У тебя на родине такое считают магией. Лена изящно хлопнула глазами, демонстрируя всем своим видом, что она нисколько не впечатлена. Юя это жутко взбесило. Глупые дети! Но как иначе? Гуань Юй сам был фуражиром – пока не ушёл в отставку и не сменил касту. Фуражиры – сами себе элита, им на всё плевать. Её так и раздувает от важности в связи с причастностью к Корпусу. Бывшие иммигранты… Они все такие. Сначала хают систему, а стоит получить социальные гарантии, так сразу же начинают щеголять своим статусом. Она – всего лишь одна из тысяч. Параметристы – это совершенно иной уровень. – Конечно же, ты не понимаешь! – сказал он. – Параметристы – это аристократия. А фуражиры – лишь полиция, не имеющая здесь, в Москве, никакой власти. Основная ваша забота – следить за тем, чтобы системы снабжения Москвы продолжали работать исправно, ну и не давать спуску дикарям, – Гуань Юй внимательно изучил её реакцию на это слово и к своему удивлению, не нашёл в ней признаков отрицания. Это хорошо. Перевоспитание идёт как надо. – Ты ему не ровня. Он урождённый постчеловек, а ты вчерашний предместник. Перевёртыш, – ментор намеренно использовал обидное слово. – Любые твои попытки найти с Марком идентичность – это самообман. Он всегда будет видеть больше, чем тебе нужно… – Мне от него ничего не нужно! – с чувством сказала Лена. Юй расхохотался и прогремел: – Подростки! – он взмахнул обеими руками – «вы только посмотрите на них». – Запомни, Лена! Ты занималась с ним, потому что у тебя подходящая наследственность. Ты сдала тесты, потому что у тебя случайно хватило мозгов и потому что твой организм случайно для этого подходит. Тебе оказали честь, – сказал Гуань Юй, сверкнув глазами. – Так иди и оправдывай надежды. И не морочь голову парню! Я запрещаю отвлечённые от задач беседы. Это ясно? – Хотите меня задеть? Связи между представителями разных каст не запрещены, – защищалась Лена. – И, смею заметить, что я здесь вовсе не по блату. – Если тебя задевает истина, то тебе нечего ловить в учебном корпусе, – парировал Гуань Юй. – А будешь ещё препираться с педагогом и бахвалиться – я подам прошение о дисциплинарном взыскании. Лена выпрямилась по стойке «смирно», показывая, что ясно увидела очерченные Юем границы. – Свободна! – гаркнул напоследок тот. Когда она ушла, тренер вернулся на своё любимое кресло и крепко задумался. Марк был не первым параметристом, которого ему довелось вести. Программа обучения этих особых постлюдей необычайно жестка. Многие вещи даже Гуань Юю, бывалому фуражиру, казались избыточными, но… Параметрист с высшим доступом – опасный зверь. Юй наблюдал в работе директора Косова во время атаки дикарей тридцать лет назад. Им поручили зачистку предместий, и она длилась несколько дней. Это была по-настоящему грязная работа. Кровь лилась рекой; дикари надолго запомнили, что не следует совать нос, куда не следует. Изоляция была обеспечена, а сам Гуань Юй с тех пор больше не покидал Москвы. Слишком большую цену он заплатил за свой профессионализм… В глубине души ментор завидовал параметристам, но боялся силы, заключённой в их руках. Будь у меня такая власть, сказал себе он, я бы разрушил весь мир! «Что-то не то с этой Леной. Нужно проследить за тем, чтобы её исключили из его программы», – подумал Юй, и мысль эта его успокоила. «Пошёл ты в задницу, урод!» – думала в этот самый момент Лена. ### «Дом Разума – это интеллектуальный центр полиса. Он, как и все муниципальные органы, располагается на Центральном Шпиле, на самой его вершине. Здешние интерфейсы позволяют пользоваться бóльшим количеством функций Квалиа, чем может обеспечить стандартная домашняя ячейка. В основном тут живут и работают представители контролирующих органов власти. Некоторые из этих людей никогда не покидают Шпиль. Живое общение между управленцами и их воспитанниками всячески приветствуется. Даже дополненной реальностью здесь пользуются далеко не все. По сравнению с остальным полисом Дом Разума чуть ли не старомоден. Так обеспечивается атмосфера прямой преемственности и передачи таинства управления обществом». ### Перед тем, как зайти к отцу Марк перекусил брикетами и кофе из общественного фабрикатора. Смерть жутко изматывает. До сих пор у него перед глазами стояли картины того, как окровавленные зубы раздирают его брюхо, а оттуда начинают валиться внутренности… Марк сопроводил эти мысли отрыжкой. В общем-то, он привык, но иногда фантоматика столь точна в деталях, что невольно забываешь о том, что находишься в симуляции. Этому почти невозможно сопротивляться! Заходя в скоростной лифт, который отвезёт его на самую вершину Шпиля – в дом лидеров этого полиса, Марк без всякого энтузиазама думал о своей дальнейшей судьбе. Казалось бы, выше власти, чем у параметристов, в этом городе нет ни у кого… Но не иметь возможности выбирать своё будущее – это как-то неправильно, не так ли? Каждый человек должен сделать в жизни что-то своё. Хотя Марк пока и не понял, что именно должен сделать, он чувствовал, что знание это скоро ему откроется. Так, размышляя, он стоял в лифте в окружении чиновников и управленцев, источавших как обычно немалое самомнение, и через стекло смотрел на город, расползающийся от исполинской центральной постройки. Небо скрыто экраном, на котором транслируется небо. Сегодня погодные службы решили устроить серый день – подстать настроению Марка. А отец, несомненно, захочет добить его очередным нравоучением или заданием… Юноша скользнул глазами по крышам. С высоты птичьего полета хорошо видно, что дома, выращенные из биологической материи, стали встречаться чаще. Воздушное пространство заполонено дронами и инсектоидами всех видов и модификаций. От шпиля к шпилю снуют крупные и мелкие машины – на земле и в воздухе, нигде нельзя найти и клочка покоя. Хотя, оживлённость города всё-таки была обманчива – большая часть этих машин жила своей жизнью, в последнее время их, как будто стало больше. Но природа этой сверхурочной активности никого особенно не интересовала. КПМ знает, что делает. Наконец Марк остался в лифте один. Он почувствовал вдруг на себе запах Лены, и в его сердце приятно похолодело. Она была проста и прямодушна. Её голос такой бархатный, а смех – как звон весеннего ручья. Шрам нисколько её не портил. Напротив, он делал её особенной. Видимо, она знала об этом, и носила его с гордостью. Юй наверное сразу понял, что Марк ощутил к Лене нечто большее, чем просто сексуальное влечение. Иначе он бы так себя не повёл. Теперь не допустит её до занятий с ним. Он всегда так делает… «Привязанности – это якоря», – часто говорит отец. Ментор просто воплощает его видение. Прозрачные двери открылись практически бесшумно, и он, прогоняя наваждение, вышел в длинный пустой коридор, отделявший его от приемной директора. Марк посмотрел на высокий светящийся равномерным матовым светом потолок. «Как в теплице», – подумал юноша. Стены коридора были обиты зеленой бархатистой тканью, а на полу постелен мягкий ковролин, на котором доминировали тёмно-бордовые землистые оттенки. На всех поверхностях были изображены классические для Москвы геральдические узоры с орлами и символы касты параметристов – среди них куб Неккера внутри ленты Мёбиуса. По краям ленты написано: «Начало всего – это его границы». Марк в тысячный раз задумался об этой фразе, и с такими мыслями миновав отсалютовавший ему почётный караул, он оказался в приёмной одного из самых могущественных людей Москвы. Открывая дверь своего кабинета, первейший директор Михаил Вернер – один из семи старших директоров Москвы – встретил сына еле заметным, точно выверенным кивком головы. Марк знал, что в этом движении было ровно столько уважения, сколько в понимании отца сегодня заслуживал отпрыск. Сын отметил, что отец в плохом расположении духа, и сразу же напрягся. – Ты хотел видеть меня, – сказал он, не в силах терпеть тишину наедине с этим человеком. Директор покровительственно указал Марку на диван, призывая его к неформальной беседе. Кабинет Вернера свидетельствовал о его сдержанной эксцентричности. Здесь авангард и биотехнологии соседствовали с самыми примитивными и обыденными вещами. Но лучше всего был вид на Москву. Марк сделал несколько шагов в сторону столь любимого его отцом аквариума с хищной рыбой, и сел у ходячего столика, закинув ногу на ногу. Приняв эту позу, он спокойно посмотрел на отца, держа взгляд прямо и уверенно – как его учили. Мелкая суета вскрывает глубочайшие мотивы. – Тебя что-то тревожит? – спросил отец. Марк мысленно выругался и отрицательно покачал головой. Вернер что-то хмыкнул, а затем угрюмо сказал: – Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. – Конечно, – ответил Марк. Отца повеселила ирония в голосе сына. Любой вызов, тем более со стороны наставников, всегда находил отклик в сердце юноши. Вернер подумал, что это одновременно сильная и слабая черта его наследника. Чувствительность и яркий отклик на действительность – неотъемлемые черты параметриста, но такой отклик не должен превращаться в аффект. Аффект предсказуем. Марк должен быть безупречно настроен для того, чтобы выполнять свою функцию. Директор понимал, что нельзя возлюбить карающую руку и давно смирился, что в Марке приходилось воспитывать черты, которые так ему не шли. Но в свете того, что он собирался сообщить, всё это теряло смысл. Как жаль, что нельзя повернуть время вспять! Марк заметил недовольство на лице отца и срисовал его. В ответ директор мрачно улыбнулся, сложил руки в замок и сказал: – Нет простого способа сказать то, что я хочу сказать. Но существует самый простой, и вот он, – Вернер сделал точно отмеренную паузу. – Есть основания полагать, что через пять лет нашу планету уничтожит космический луч колоссальной энергии. Никто из тех, кто будет находиться в пределах лунной орбиты, не выживет. Мир и человечество, какими мы его знаем, скоро перестанут существовать. Марка учили не испытывать слишком сильных чувств. Он прекрасно контролировал себя, но даже ему эта мысль далась не легко. – Это какой-то тест? – спросил он с недоверием. – Я должен оценить вероятность этого события и рассчитать План? Директор покачал головой. – Нет, – сказал он. – Это чистая правда. – Какие доказательства? – На орбите системы Альфа Центавры вот уже двести с лишним лет висят дроны-разведчики, способные поддерживать мгновенную связь с Землёй. К счастью, сейчас идёт московская вахта на "Пионере". Наши ребята получили данные, которыми пока что располагаем только мы. – И что это за данные? – Сеть дронов, раскинутая по всей системе, была полностью уничтожена. Все они, перед тем, как перестать вещать, зарегистрировали резкий всплеск гамма-излучения. Незначительная задержка между прекращением трансляции дронов позволила вычислить направление и скорость потока энергии, который их уничтожил. Ошибки быть не может – в сторону солнечной системы мчит релятивистский джет. Он уничтожит не только Землю, но и вообще всю Солнечную систему, поскольку планеты сойдут с орбит и в конце концов упадут на звезду. – Это данные КПМ? – спросил Марк. – А вот здесь начинаются сложности, – сказал директор. – Расчёты проводились нашими людьми на "Пионере". Пока что данные не синхронизированы с системой. – Почему? – Марку это показалось абсурдом. – Я знаю, о чём ты думаешь, – сказал Вернер старший. – Человечество в опасности, а отец игнорирует самый мощный инструмент для решения проблем! Но я попрошу тебя подумать ещё раз. Единственный ресурс, который мы можем использовать, чтобы спастись – это "Пионер". Проект не завершён ещё со времён Событий, но расчеты говорят, что за несколько лет его реально довести до ума и собрать из него настоящий корабль поколений. В данный момент именно мы контролируем этот ресурс, потому что идёт наша вахта, но она закончится через год, и тогда эти данные станут достоянием КПМ всей планеты. А тогда, мой мальчик, непременно начнётся борьба за "Пионер". – Но компьютер предложит наиболее оптимальную стратегию! – сказал Марк. – В этом нет никаких сомнений, – согласился Вернер. – Вот только кто из живых людей согласится с ней? – Я не понимаю. – А ты подумай хорошенько. Очевидно, выживут не все. Очевидно, жертвовать собой ради других станут тоже не все, – Вернер замолчал и, драматично вздохнув, продолжил. – Сейчас я скажу тебе то, что не сказал бы больше никому. За почти двести лет службы я понял одно – нами управляют алгоритмы, которые мы никогда не в силах будем осознать. КПМ – это палка о двух концах. Мы прислушались к нему на заре нашей эпохи – и это казалось единственно правильным решением. Он спас нас от варварства, в которое погрузилось остальное человечество, остатки которого теперь живут в предместьях. Но теперь?.. Я видел в жизни всякое и теперь я задаюсь вопросом – а что КПМ знает о таинстве бытия? Знает ли он о том, каково это: отринуть, принять, а затем вновь отринуть? Полюбить, а потом возненавидеть? Простить или выполнить обещание? Стыдиться своей ненужности? Знает ли КПМ что-либо о страданиях, через которые придётся пройти всему современному человечеству на пути к выведению идеального постчеловека? О том, каково потерять любимую…, или, на худой конец, лишиться иллюзий? Учитывает ли он всё это в своих уравнениях, симуляциях и приближениях? Марк молчал. Он и сам ничего не знал о таких вещах. Вернер продолжил: – Ничего он такого конечно же не знает. Нет у него этого. И поэтому в случае с дилеммой самопожертвования, КПМ нам не помощник. Мы сами должны решить свою судьбу. А раз я пришёл к этому выводу, то смею предположить, что хотя бы некоторые руководители других полисов придут к тому же. Они, как и мы, захотят выйти из-под контроля своих КПМ, чтобы захватить как можно больше ресурсов для спасения своего населения. Директорат считает, что нам невероятно повезло, что у нас есть преимущество, и что мы должны сыграть на опережение. – А как считаешь ты? – Везением я бы наше положение не назвал, – сказал Вернер. – Куда полетит этот корабль? Зачем? Сколько люди протянут до того как начнут пожирать друг друга? Опыт изоляции недостаточно освоен для подобных путешествий. В данном случае расчёты говорят нам то, что мы хотим услышать. Повисло зловещее молчание. – Что именно я могу и должен сделать? – спросил Марк. Он действительно не понимал, чем может помочь в сложившейся ситуации. Вернер достал из ящика стола тонкую черную вуаль. Это настолько секретно? Марк сел рядом с отцом и помог ему развернуть мантию-невидимку. – Принеси мне джинна, – сказал Вернер, когда они накрылись целиком. – Он будет ждать тебя. Упакуй его в оттиск и передай мне лично в руки. Завтра я буду на выступлении Магомета в центральном парке. Никакой сети, понял? Лично в руки!