Прозвенел сигнал, точно такой же, как в окно иммиграции. Тренировочный бой начался. Стас пошёл вперёд и послал на разведку свой дрон. Ярослав шёл чуть позади, уделяя большое внимание своему МПУ. Он держался молчаливо. Ярик неряшлив и рассеян, особенно в последние месяцы. Не самый лучший напарник, честное слово… В первую очередь Марк предписал занять избы, закреплённые за их командой. С другой стороны, подумал Стас, зачем терять пять минут на захват избы, близкой к базе? К ней он всегда сможет вернуться позже, так? Зная своих противников и союзников, он не рассчитывал провести матч ни разу не возродившись. Он решил подразнить врага и напасть раньше, чем тот мог ожидать. Костюм позволял ему двигаться по пересечённой местности со скоростью танка. Он миновал первую избу, даже не притормозив. На связь вышел Марк: – Почему игнорируешь точку? – Считаю, что с этим прекрасно справится Ярослав, – сказал Стас. – Пусть также идёт мимо первой избы и занимает вторую, а потом догоняет меня. – Ты нарушаешь приказ, – сказал Марк по личному каналу связи. – Я предлагаю стратегию. – Ты путаешь тактику и стратегию, – заметил Марк. – Какая разница? Так ли плох мой план? – спросил Стас. – Я пробую сыграть на опережение. Они такие же новички в этой игре, как и остальные. Они не ждут подвоха, и я займу их избу, пока они ковыряются с первой точкой. В крайнем случае после этого я отступлю, а если повезёт, смогу отбиться. Если подоспеет Ярик – тогда точно отобьёмся. – Ты должен выполнять то, что я предлагаю, иначе эти занятия бессмысленны, – сказал Марк. – Ты ведь параметрист? – спросил Стас. – В перспективе, – ответил Марк. – Ну вот и учитывай меня как управляющий параметр этого грёбанного упражнения! Ибо я сделаю то, что считаю правильным. Марк помолчал и вернулся на общий канал: – Стас идёт вперёд, Ярослав, захватывай точку номер два, первую возьмём позже. – Если уж мы так делаем, то Антон и Варя должны сделать то же самое, – влез вдруг в эфир Стас. – Пройдём единым кулаком на всех направлениях и сметём их оборону, соберём их оружие, перегруппируемся и закрепим первые точки. Да и тебе бы, многоуважаемый господин Вернер, пойти вперёд, нам на помощь. Ты центровой или не центровой? – Ты сознательно нарушаешь субординацию? – спросил Марк по внутреннему каналу. – Мы должны о чём-то поговорить? – Только о том, насколько хорош мой план. – План плох. Расул видит наперёд все твои трюки. Мы победим, только если вы будете слушать меня. – Это тренировка, так? – спросил Стас. – Я хочу попробовать. – Твоим товарищам возможно придётся заплатить за эту выходку весьма неприятную цену, – сказал Марк. – Расул не жалует и не жалеет выскочек. – Это я выскочка? – возмутился Стас. – Не беси меня, – сказал Марк. – Используй свой регулятор и делай то, что собрался. На болтовню больше нет времени. Стас подавил желание выругаться и последовал совету командира. Эго отступило, но план по-прежнему казался осуществимым. Общий канал передал указания Марка: – Наступаем вместе, задние ряды оставляем на потом. Смотрите в оба. Перехватываю ваши дроны. Держите перед глазами карту. Если на вашего товарища нападут, вы увидите примерное время, которое вам потребуется, чтобы добраться до него. Оценивайте драки реалистично. Настоящее сражение редко длится дольше минуты. Чаще – десять секунд. В центр не суйтесь. Если Расул пойдёт на ваш фланг, я вмешаюсь. Стас прибавил ходу. Он прыгал через овраги и незамёрзшие ручьи, как дикий зверь эпохи палеолита. Несколько раз он чуть не врезался в дерево, чудом избежав столкновения, а затем провалился с головой в сугроб, так, что даже пришлось выкапываться. Снаружи костюм был горячим, поэтому снег, коснувшись его, тут же превращался в воду, вовлекая в этот процесс всё больше вещества, пока Стас наконец не оказался в гигантской луже. Он выстрелил тросом с гарпуном в дерево, вытащил себя одним рывком и продолжил наступление. Его дрон пока не засёк противника, но это и не удивительно. Не считая заминки в сугробе, он нёсся на всех парах и только теперь миновал точку номер два – ещё одну классическую деревянную избу. В доме горел свет масляной лампы, из трубы приветливо валил дым, но Стас решил, что выполнение миссии превыше его любопытства. – Ты входишь в зону видимости их дронов, – предупредил Марк. – А где они сами? – спросил Стас. – Их пока не видно, но вероятнее всего они скоро подойдут ко своей второй линии. Ты не успеешь. Нужно отступить. – Хрена с два, – сказал Стас и прибавил шаг. – Действуем по плану. Марк промолчал. Это настораживало. Стас прошёл ещё километр. Впереди на опушке леса он увидел избу противника. Над ней реял зелёный флаг. Он сверился с данными дронов и увидел, что враг находится в четырёх минутах от него. Чтобы захватить избу и задержать врага на точке, он должен был продержаться в бою хотя бы одну минуту. Не раздумывая, он забежал в избу. Марк снова вышел на связь: – Ты не успеешь. Они разгадали твой манёвр. Приготовься, по тебе ударят двое. – Ага, – сказал Стас. Он знал эти избы как свои пять пальцев. Постройка была стандартной и практичной. Стас за считанные минуты уверенными движениями установил растяжки с импульсными гранатами на всех входных дверях. В качестве проволоки использовал нить гарпуна, который теперь стал бесполезен. Рядом он разбросал капсулы с летучими ядами, после чего забрался в подпол на кухне и стал ждать, поглядывая на тактические данные. Враг знал, что он в доме, но не знал, где именно. У него было одно преимущество – разрушать свою избу было для них бессмысленно, он же мог делать здесь всё, что угодно. Раздался взрыв, почти сразу за ним второй. Все игроки услышали голос Гуань Юя: – Первая кровь! Должна остаться ещё одна растяжка. Стас проверил, как работает фильтр, чтобы не дай бог не вдохнуть зарина, которым он угостил противника. Газ не убьёт их сразу, но будет постепенно ослаблять, нарушая нервные функции. Конечно, в том случае, если они не активировали фильтры заранее. Когда изба была признана захваченной, он приподнял крышку подпола и бросил в помещение два маленьких круглых шарика на паучьих лапках. Это были камеры с обзором по всей поверхности, способные к самостоятельному передвижению и разведке. Полуавтономные паучки, повинуясь его мысленным указаниям, нашли труп одного из противников, пытавшегося зайти с чёрного входа. Взрыв разворотил дверь и часть заднего коридора, отбросив тело несчастного во двор, как тряпичную игрушку. Крыша и крыльцо частично обрушились. Пыль смешалась со снегом и кровью, образуя грязное бордовое месево. Подведя паучков поближе, Стас увидел, что оппоненту снесло половину туловища, одной ноги и части правого бока попросту не было, как будто от этого человека откусил великан. Оставшаяся нога и руки были вывернуты под неестественными углами. Снег вокруг тела быстро таял, напитываясь кровью и теплом неостывшего трупа. Паучки отправились было ко главной двери через сени, но вдруг сигнал пропал. Может, электромагнитный импульс? Глушилка? Стас сидел под землёй без связи с внешним миром и начал тихо паниковать. Он быстро вдохнул несколько раз подряд, возвращаясь к трезвому мышлению. Изба захвачена. Противнику нанесён урон. Можно попробовать возродиться, но убивать себя ему не хотелось. Всё было слишком реальным. Инстинкт говорил, что это никакая не симуляция, а самая настоящая и единственная реальность. Имело смыл попробовать атаковать. Если причиню ущерб, команда останется в плюсе. Если сразу погибну – просто вернусь на базу и ничего не потеряю. Страх реален. Только вера в возрождение и справедливое вознаграждение способна сдвинуть человека с места в подобных обстоятельствах. Стас приседает и рывком отшвыривает деревянную крышку подпола. Когда он делает кувырок, чтобы оказаться в укрытии, его прошивает насквозь бронебойными. Взрыв боли ослепляет его на мгновение, и это мгновение длится вечность. Он чувствует, как от него отваливаются куски, вслед за чем приходит мрачное и чёрное отчаяние. Жизнь не проносится у него перед глазами. Жизнь – это пшик. Притворство и игра, не имевшие никакого смысла. Каждое попадание разрывной пули уничтожает его части безвозвратно, и от осознания этого ему становится ещё больнее. Боль не просто нестерпима, она теперь составляет всё его существо. Бесконечно долгие секунды он растворяется в её оттенках и, наконец, приходит сладкая искупительная тьма. – Открой глаза, – слышит он голос Марка. – Хорошо сработано, но теперь мне нужно, чтобы ты побыл в команде. Вооружись и вернись на линию. Ярика скоро продавят. Стас секунду собирается с мыслями. – Принято, командир, – говорит он и берёт запасной МПУ, чтобы снова ринуться в бой. Он обдумает этот опыт позднее. – Отлично. Бой шёл на равных. Они стреляли, резали, травили, взрывали, топили в ледяной воде, сбрасывали с высоты на острые камни и душили друг друга целый день. Через несколько часов изнурительной схватки боеприпасы закончились и начались битвы на мечах, а иногда доходило и до рукопашной. Боль была более чем реальна. Самоубийство стало нормой уже на четвёртый раз. Некоторые мучения просто невозможно терпеть. До этого дня Стас и представить себе не мог, какие страдания испытывают люди на войне. Разница была лишь в том, что он оставался жив, чтобы опять с головой окунуться в насилие, а бесчисленные поколения воевавших уходили из жизни навсегда. Полигон, выглядевший до этого, как лес из русской народной сказки, в конце концов превратился в изрытую котлованами выжженную землю. Поваленные деревья и избы горели, источая чёрный дым. Снег растаял почти везде, где шли бои, а где не растаял, там смешался с грязью и кровью из изуродованных тел и превратился в желтовато-чёрную пористую массу. Посреди этого великолепия десять вчерашних подростков пытались убить друг друга, потому что им так сказали. Марк и Расул сдались последними – они показывали истинные чудеса владения холодным оружием, и под конец битвы кадеты вместо того, чтобы продолжать тщетную схватку, в изумлении смотрели за потрясающей, полной хищной грации дракой двух урождённых пóстов. Марк бился как демон, чем вызвал у Стаса невольное уважение. Такое достижимо только путём упорных тренировок. Когда сражение измотало всех настолько, что продолжать было бессмысленно, Гуань Юй остановил его. Была объявлена почётная ничья, что невероятно сблизило и сдружило кадетов, которые только что буквально рвали друг друга на части. Стас подозревал, что Юй изначально планировал подобный исход, когда подбирал команды, хотя он мог и ошибаться. Разбор полётов назначили на завтра, и в этот вечер Стас был предоставлен сам себе, что случалось не слишком часто. Вместо того, чтобы опять ковыряться в Квалиа, он решил прогуляться. Духовно и морально он был совершенно измотан, хотя тело ощущало себя прекрасно. Оно было сильнее и здоровее, чем должно было быть, и ему нужно было куда-то скинуть избыток физической энергии. Лена собралась на Воробьёвы Горы – "естественный" парк неподалёку от Центрального Шпиля. Он не стал звонить ей. Если они не встретятся, значит, не судьба. Стас выглянул в окно глазами пришлого человека. Воистину, чудеса этого города не знали границ. Он переехал из Центра Адаптации два с половиной года назад и до сих пор встречал новые, совершенно фантастические технологии. Его поселили в новых районах Москвы. Дома здесь не строили, а выращивали. Программирование реальности мало чем отличалось от назначения УПС в Квалиа. К примеру, когда Стас захотел создать в своей прихожей вечно молодой газон, он использовал самые обычные генетические базы данных. Трава росла совсем как в реальности, адаптируясь и меняясь в соответствии с окружением, но не выходя за рамки своих изначальных пограничных параметров. Подобный подход делал мир Квалиа по-настоящему сложным и живым. Точно также в Москве строили новые дома. Из единого семени с заданными характеристиками вырастало здание, постепенно увеличивающееся и занимающее свободное пространство. Рост зданий можно было приостановить или направить, воздействуя на его ткани различными химическими соединениями. У этих построек были как внутренние органы, так и нервная и кровеносная системы. Его дом жил и дышал его желаниями, и, как казалось Стасу, даже обладал некоей интуицией, потому что зачастую безошибочно угадывал потребности жильцов ещё до того, как те озвучивали их. Вот и сегодня, как только он решил прогуляться, окна открылись сами собой. Они впустили в комнату свет искусственного солнца, как бы приглашая его выйти наружу, и Стас не стал сопротивляться. Он перекусил брикетами, выбрав на этот раз вкус жареной курицы с картофелем, и покинул свой номер. Дорога до Воробьёвых Гор не заняла много времени. Большую часть пути он провёл в вакуумной трубе внутри специальной кабины, обитой мягким бархатом. Выйдя из неё, он оказался в огромном застеклённом вестибюле, из которого открывался великолепный вид на город по обе стороны транспортного узла. Иногда и в предместьях бывало хорошо, особенно в такие вот летние дни… Стас вздохнул, подавляя внезапную вспышку гнева. Снаружи стоит ранняя весна. Сейчас там наверняка грязь, серость и слякоть. Ну а здесь… Что-то очень похожее на рай из древних мифов. Этот контраст до сих пор не давал покоя Стасу. Почему, думал он, спускаясь к реке, неспешно протекавшей между искусственных насыпей, почему посты отказываются восстанавливать окружающий мир? Почему изоляция кажется им лучшим из вариантов существования? Он уже знал ответы на эти вопросы. Самым убедительным аргументом была Квалиа. Большинство людей вовсе не интересовало, что там снаружи творится. Они были здесь как боги. Очень долгая жизнь в мире, полном чудес. Разве не к этому стремилось человечество с самой зари своего существования? Стас не бунтовал против этого образа жизни, потому что знал, каково это – жить в грязи и холоде, скрываясь от людей, слишком озабоченных своим выживанием, чтобы интересоваться наукой и, упаси господи, философией. И когда он пытался представить себе, каким именно образом полис может позитивно вмешаться в жизнь предместий, он видел результатом этих действий лишь кровавую баню. Чтобы изменить парадигму их мышления, детей придётся отобрать у родителей. Насколько это гуманно? Не слишком. Либо люди предместий примут новые правила игры и станут послушными членами мира КПМ (что, как Стас понимал, никогда не случится), либо они будут и дальше жить снаружи, полагаясь только на себя. И скорее всего, так оно всё и останется вовеки веков. Всё глубже проникая в местную культуру, Стас с ужасом осознавал, что Москва вполне осознанно сдерживает развитие предместий. У тех людей просто нет шансов на иную жизнь. Если мама решила помочь предместникам, то только потому, что не была в Москве и не понимала, что её усилия тщетны. Думая обо всём этом, Стас прогуливался по живописной аллее между параллельных посадок пирамидальных тополей. Навстречу ему, держась за руки, шла пара пóстов в свободных накидках. Они улыбались и беседовали о чём-то своём. – Феноменально! – восторгается вечно юная красотка. – Совершенно так! – отвечает еë спутник. Стас поёжился. Ему было неудобно видеть чужое довольство и счастье, и он покрутил головой, лишь бы не смотреть на них. Между деревьями сновали маленькие ярко зелёные птички. Он никогда не видел таких прежде и, запросив информацию в сети, выяснил, что вид вывели специально для этого парка. Пока он был занят этим, парочка прошла мимо. Дойдя до конца аллеи, он было развернулся и пошёл обратно, как вдруг его внимание привлекла толпа, скопившаяся на входе в яблоневый сад. Пóсты редко сбивались в кучу, поэтому Стас решил, что происходит нечто необычное. Срезав по идеально чистой лужайке и подойдя чуть ближе, он увидел как абсолютно лысый пост, облачённый в бело-золотистую робу сидит на траве в позе лотоса, издавая своим горлом монотонный дребезжащий звук. Вокруг него столпились ахающие и вздыхающие люди, и у всех них были закрыты глаза. – Что происходит? – спросил он у низкорослой женщины, подошедшей одновременно с ним.