– О, это Магомет! Он транслирует музыку, – ответила она. – Он в этом лучший! Это нужно слушать в дополненной реальности. Вы пэ…первый раз? Стас видел, как она подавилась словом "перевёртыш", но не стал заострять на этом внимание. – Да, – ответил он. – Всё очень просто, – сказала женщина. – Закройте глаза и скажите про себя: "Поиск трансляций". Ваш мозг автоматически настроится на ближайший к вам источник. Стас последовал её совету. Действительно, каким-то новым шестым (седьмым?) чувством он обнаружил сигнал. – Теперь возьмите сигнал в руки, – услышал он голос всё той же женщины. Стас протянул руку к красной нити, маячившей перед его сознанием, и тут же провалился в мир звуков. Это была симфония, каких он никогда не слышал. Мелодии возникали прямо у него в голове, минуя ухо, за счёт чего тембры не были ограничены способностями его барабанных перепонок. Однако чувство пространства сохранялось. Низкий протяжный бас был подушкой, на которой "лежал" какой-то духовой инструмент, очень напоминавший нежный мужской голос. Позади него стучали клавиши, они были приглушены, из-за чего казалось, что находятся где-то далеко. Сверху Стас "видел" бесчисленные украшения – ритмичные перезвоны и перестукивания, добавляющие в общий печальный мотив элемент какой-то почти детской взбалмошности. Струнные возникали справа и слева, порой устраивая перекличку между собой и с другими инструментами. Стены росли и рушились. Купаясь в звуке Стас пришёл к неожиданному для себя открытию. Первая в мире фантоматика – это музыка. Он и раньше слышал оркестровые записи, в том числе музыку доиндустриальной эпохи, отличавшуюся крупной формой и невероятной сложностью как исполнения, так и замысла, но такого он точно не встречал никогда. Мелодия заставляла его галлюцинировать. Она была словно существо, живущее и развивающееся прямо у него на глазах. Ещё чуть-чуть и он и впрямь увидел бы эту чистую абстракцию, погружённую в естественное течение аккордовых последовательностей, ставших ей родным домом. Он будто бы ощущал её собственные чувства, а не те, которые она вызывала. Вот звук крадётся, как какое-то помпезное чудище, а вот становится невесомой птицей и тонет в облаках. У этой музыки были свои собственные неуловимые цель и смысл, и каждым своим движением она актуализировалась, легализовалась и устанавливала свой мягкий диктат. Нет сомнений, эти звуки – единственно возможная вариация самих себя, как будто по-другому быть не может, потому что не может быть никогда! Стас не смог бы сказать, сколько времени он провёл в забытьи, следуя за мыслью Магомета. Когда музыка утихла, люди ещё долго стояли, не открывая глаз, ошеломлённые. У каждого из них было ощущение, что они вернулись из приключения длинной в жизнь. Каждый чувствовал, что стал лучше – хоть и в какой-нибудь незначительной мелочи. Стас открыл глаза первым и увидел, как один из пришедших на концерт постов возится с каким-то прямоугольным прибором размером с барсетку. На фоне остальных он выглядел как-то инородно. Мужчина суетливо вращал какие-то ручки и нажимал на сенсорный экран, еле слышно бормоча. Стасу это показалось не столько подозрительным, сколько неуважительным. – Чем вы там заняты? – крикнул он через несколько голов, и сам подивился своей невоспитанности. Люди вздрогнули и посмотрели сначала на Стаса, а затем на того, к кому он обращался. Глаза мужчины округлились. Он выглядел застуканным врасплох, но никто не смог бы сказать за каким именно занятием. Обильно потея, он нажал на несколько кнопок на экране, после чего сверкнула молния, и где-то слева, там, за спиной Магомета прогремел взрыв. Стас зажмурился и зажал уши руками. Запахло сначала пылью, а потом жареным мясом. Когда первое потрясение прошло, началась паника. Люди кричали и разбегались в разные стороны. В их глазах и голосах скозил неподдельный, столь редкий для них ужас. Наверное, они никогда ничего подобного не ощущали! – Используйте свои грёбаные регуляторы! – проорал Стас первое, что пришло в голову. Некоторые, видимо, прислушались, поскольку криков поубавилось. На фоне всей этой беготни всё ещё выделялась неподвижная фигура мужчины, снова настраивающего свой адский прибор. Стас указал на него и закричал: – Держи его! В мгновение ока он снова превратился в кадета-фуражира. Стас ринулся на этого человека, расталкивая бегущих наперерез паникёров. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как очередная молния озарила атмосферу. Последовавший за этим грохот чуть было не лишил его чувств. Словно во сне Стас ощутил, как его откуда-то сзади поднимает в воздух неведомая сила. Стало сначала жарко, а затем нестерпимо больно. Запах жареного мяса снова ударил в ноздри, но теперь пахло ещё и жжёными волосами. Он был слишком высоко над землёй, чтобы всё это было реальным! За какую-то микросекунду в его уме промелькнула мысль: "Я снова в симуляции?". Падение было невероятно болезненным, но сознания Стас не потерял. Когда он вспахал землю своим лицом, в спину ударили камни и осколки. Он почувствовал, как по ноге потекло что-то тёплое. Его моча? Кровь? Господи, как же больно! Удивительным образом его руки ещё функционировали. Стас приподнялся на них, но в глазах тут же потемнело. Он упал обратно на землю, и увидел осколок стекла размером с ладонь, лежащий рядом с ним. Тренировка сформировала устойчивый рефлекс. Стас схватил стекло и повернулся на изрезанную спину, издав вопль невыразимого страдания. Он был в бреду, в одном мгновении от того, чтобы перерезать себе сонную артерию. Возродиться на базе. Вернуться в начало раунда… Что угодно, лишь бы не чувствовать этой боли! – Стой! Не делай этого! Он где-то слышал этот голос раньше… Это же… – Теряю кровь, командир. Кажется, лучше всё-таки возродиться… Сказав это, он почувствовал, как твёрдая рука разжимает его пальцы и отнимает у него стекло. Что-то кольнуло его в области шеи, и в голове чуть прояснилось. – Не шевелись, – сказал Марк. – Возможно, ты спас мне жизнь. Теперь позволь мне спасти твою. – Что случилось? – сквозь бред и боль спросил Стас. – Это всё реально? – Более чем, – спокойно ответил Марк, явно выкрутивший регулятор на полную. – Бля, очень больно! – Пожалуйста, помолчи. Ты выживешь. Есть проблемы посерьёзнее. – Какие?! – Стасу не верилось, будто что-то может быть актуальнее боли. – Только что был убит мой отец. Глава 8 «Свобода воли неизбежно приводит нас ко злу». (директор Косов) ### Где я? Почему так стыдно и страшно? Почему ощущение наготы не проходит? Почему нет чувства своего тела? Она поступила неправильно. Теперь все узнают. Она должна испытывать сожаление. Или её пытаются убедить в этом? Где же я? У меня дежавю. Сколько раз я была здесь? Тысячу? Я постоянно возвращаюсь на исходную, а там меня спрашивают снова и снова. Где я взяла жучок, что повесила на своего куратора? Зачем разболтала про конец света в нижнем городе? Кто ещё знает? Что ещё слышала? На кого работаю? Какие цели преследую? Потом меня рвут на куски и пытают. Вонзают в тело пики, сдирают кожу и поджигают. Я не сдаюсь. Я знаю, что это возможно. Я терплю, потому что умею. Нас учили. Я воин. Я дочь сатаны. Я отдаю им все свои девять жизней. А потом я вижу своего дядю. Он держит в руках ремень. И я молю о пощаде, я страшно боюсь обжигающего прикосновения жёсткой кожи. Я ору до потемнения в глазах. Но он не слышит. Он как будто перестал существовать. В его глазах никого нет. Он бьет меня пряжкой прямо по лицу и по рукам, когда я пытаюсь закрываться. Лучше бы просто дал в челюсть! Она забивается под диван, но дядя достаёт её ноги точными хлёсткими ударами. – Не надо, дядя! Прошу тебя! Пожалуйста! Ну пожалуйста! Я больше не буду! – кричит она, теряя рассудок. – Я всё-всё сделаю! Она чувствует, что её предали. А может, она всегда была недостаточно хороша для того, чтобы быть любимой? – Базовая мотивация определена, – произносит чей-то голос. Он совсем не отсюда. – Честно говоря, тут такой кисель, что запутать её не составит труда. Мои ребятки забрались в самые недра. Перед нами истероидный тип. Такие лучше всего поддаются программированию. "Это про меня? Меня хотят запутать?" – Хорошо, – сказал другой голос. Низкий, более властный. – Пусть теперь джинн уступит мне место. – Как скажете. Кто-то вошёл в неё, грубо и бескомпромиссно. Она ощутила себя пустым покинутым домом, в который запустили ищейку. Незваный гость ходит повсюду в грязных ботинках, не заботясь о следах на полу. Он пытлив и юрок, как хорёк. Заглядывает во все шкафчики и сундучки, открывает все двери подряд и смотрит под кроватью. Там он находит её дневник и начинает записывать в него её жизнь. – Положи на место! – беззвучно кричит она. – О! – отзывается мужчина. – Сильный разум! Неудивительно, что ты смогла обмануть своих менторов. Регулятор почти девственно чист. Ты не любишь, когда приходится засовывать в задницу эго, да? Тебе хочется копить злобу, ты буквально состоишь из неё. – Кто вы такие, и что вам от меня нужно? Где я? – Ты? Технически ты в комнате допроса. Философски – внутри своего разума. Произошёл теракт… – Я ничего не делала и ни хрена вам не скажу! – Не стоит утруждать себя, дорогая, мы уже всё знаем. Неужели ты думала, что какая-то деревенщина может незаметно мутить воду у нас под носом? За Родионом уже выехали. – Мне плевать! – Очень хорошо, потому что ему, скорее всего, каюк. Допрыгался. Не понимаю я вот этих социальных экспериментов, если честно, когда недовольным позволяют слишком много. Всё это приводит к хаосу. – Лучше уж хаос, чем этот фашизм! – Лена пытается кричать, но у неё выходит тусклый писк. – Эх, девочка моя, тебе бы в актрисы! – сказал мужчина и рассмеялся. – Вообще, ты, конечно, уникум, это следует признать. С одной стороны, вы, мышки, очень кстати начали свои игры. Обожаю, когда козлы отпущения сами идут на убой! Однако, твой длинный язык может стоить нам слишком дорого. Что двигало тобой? Зачем рассказала всем про эту историю с лучом смерти? Неужели не хочется выжить? У нас есть стратегия. Молчала бы – и стала бы членом экипажа. – Срала я на тебя! – М-да… Придётся поручить тебе одно дельце. – Сам делай своё дело, пидрила! – Ну всё! – резко сказал мужчина. – Ругаться нехорошо! Взрыв стыда разорвал вдруг душу Лены на тысячи частей. Как же так можно было опростоволоситься? Ей захотелось провалиться под землю и покончить там с собой. Она заслуживала только самого худшего… – Видишь, как это работает, дорогуша? – дразнится ищейка. – Понять необходимость чего-то – совсем не то же самое, что почувствовать эту необходимость. Теперь я – твой регулятор. Что-то не слышу щенячьего восторга! И тогда Лена действительно пришла в восторг. Вопреки всему. Где-то там, в глубине души она всё ещё смотрела на себя со стороны и пыталась сфокусироваться. Она терзала себя, тщась вырваться за пределы скорлупы, в которую оказалась помещена. Но вскоре её измочаленное сознание устало сопротивляться стихиям, навязанным извне. Она навсегда останется там, под диваном. Не будет больше места ненависти и другим чувствам. Осталось только желание получить выгоду. Что угодно, лишь бы не эта боль. Если буду делать, как надо, то буду счастлива. Теперь всё будет просто. – Ты слышишь меня? – спросил он. – Да, – отвечала Лена. – Хочешь, чтобы дядя перестал тебя бить?