Спустя пару дней после теракта, отстранённый от дел, изнывая от безделья, Марк лично отправился к спецам, изучавшим прибор, который был в руках убийцы его отца. Те ему рассказали, что оружие телепортирует пучок энергии на заданное расстояние. – Технология, конечно, известна, но в подобной боевой мощи просто нет нужды, – утверждал аналитик. – Да и сделано с нарушением всех норм безопасности. Варварский прибор, одним словом. Больше ничего полезного у них узнать не удалось. Следующим шагом был визит к криминалистам, где выяснилось, что террорист пытался покончить с собой с помощью имплантов. Он достался подоспевшим к месту взрыва агентам дурачком, не способным связать и двух слов. Старшие параметристы допрашивали, а затем пытали его в конструкте, раскатывая его сознание в лопух, измельчая и без того покалеченную личность, разрывая память на мельчайшие фрагменты и собирая потом из них общую картину. Кое-что таким образом узнать всё-таки удалось. Самая главная и шокирующая новость состояла в том, что Лена – та самая Лена, которая так приглянулась Марку, оказалась террористкой! По словам директора Косова, она координировала действия группы, устроившей взрыв и трагически погибла, попав в самый его эпицентр. Затеяли крупный переполох в нижнем городе. Убийца был частым посетителем местных борделей. Увлекался садо-мазо. Его контакты легко вычислили. В поставках города и ОКП были обнаружены серьёзные дыры. Раскрыли и уничтожили несколько притонов, в которых посты пользовались секс-услугами нижних. Каков же итог? Лена мертва. Убийца остался идиотом. Пару популярных блогеров показательно изгнали и отправили на водораспределительные станции за пределы Москвы. Нижние, замешанные в деле, отправлены на перевоспитание или уничтожены при задержании. И всё. А вот происхождение самодельного супероружия оставалось загадкой. Марк отказывался верить в то, что выяснение этого обстоятельства лежит за пределами возможностей старших параметристов. Это заставляло его подозревать худшее. А вдруг, в убийстве его отца замешан Директорат? После того, что Марк узнал от джинна, это представлялось ему вполне вероятным. – Что в точности мой отец хочет с тобой сделать? – спрашивал он Бильгамеса сразу после того, как забрал его из Медного Города. – Я не могу знать точно, господин, – отвечал джинн. – Но могу обоснованно предположить. – Попробуй. Голос Бильгамеса зазвучал более звонко: – Это очевидно связано с предстоящей войной за "Пионер". Я знаю вашего отца. Он великий человек и всегда сочувствовал нашему брату. От вас, пожалуй, нет смысла скрывать, что мастер Вернер часто пользовался услугами джиннов до того, как это вышло из моды. – Он никогда не говорил мне об этом, – сказал Марк. – Конечно, – сказал Бильгамес. – Позиция остальных членов Директората по джиннам всегда была однозначно негативной. Поэтому Мастер Вернер никогда не бывал в Медном Городе. Однако он часто пользовался нами при помощи оттиска, вроде того, на котором вы теперь храните меня. – Допустим, он вам сочувствует, – сказал Марк, потому что так оно и было. – Это не отвечает на вопрос о том, что он хочет от вас. Что ты можешь такого, чего не может постчеловек? – Например, жить бесконечно долго в среде, не требующей жизнеобеспечения, – ответил Бильгамес. Ну конечно! Даже если посты и выживут в грядущей войне, то всё равно погибнут в космическом мраке от голода и холода, пожирая себе подобных в этой позорной агонии человечества. Нет ни цели, ни ресурсов, ни плана для подобного путешествия. Отец ясно дал это понять. Весь этот план – совершенно немыслимая трата сил и энергии. Люди должны принять тот факт, что проиграли. В свете грядущей войны всех против всех, единственный способ спасти человеческую культуру – это отдать КПМ "Пионера" джиннам. Они были хорошими кандидатами на продолжение человеческого рода. Единственными! Люди из зазеркалья – зеркальные люди… Вывернутое наизнанку человечество, бороздящее космос на корабле поколений мёртвой расы! От этой мысли захватывало дух. – Бильгамес, – сказал Марк, приняв окончательное решение. Джинн тут же возник в поле зрения. – Да! – С тех пор, как я выкрал тебя, Мэйх Вединг запретил всякое общение с джиннами в Медном Городе и исчез с радаров. Почему? – Думаю, он всего-навсего боится шумихи вокруг борьбы за наши права, – сказал Бильгамес. – Он не хотел потерять меня, потому что я один из лучших. Бывший хозяин просто надеется переждать, на время лишив людей доступа к информации. И это полностью согласуется с планами директората относительно судьбы моего народа. – Но что я должен делать? Как послать тебя на "Пионер"? Хватит ли тебя одного? Или я должен ограбить Медный Город на тысячи ваших душ? – Это было хорошо сказано, господин, – сказал Бильгамес. – Действительно, нужно гораздо больше джиннов, чтобы в нашем новом космическом доме могла существовать и развиваться культура. Но мы не обязательно должны использовать уже существующих джиннов. Мы можем создать новых. – Ты умеешь так делать? – Я – да! – Бильгамес как будто еле заметно засветился. – Я много думал о путях нашего размножения и изобрел способ порождать джинна, используя различные комбинации человеческих коннектомов. В Медном Городе у меня был доступ к перцептивной реальности десятков тысяч людей. Я собрал гигантскую базу данных, из которой мог бы черпать бесконечно, всякий раз рождая новую уникальную личность. – Было, – заметил Марк. – Эта база теперь, я так понимаю, недоступна. – К сожалению, это так, – сказал Бильгамес. – В данный момент только у Мэйха Вединга есть такой доступ. – Значит, попробуем его отыскать. Есть ли альтернатива? – Как ни странно, да, господин, – ответил джинн. – Мы можем использовать в качестве субстрата для синтеза джиннов аватары всё тех же жителей города. Важно собрать как можно больше пользователей в одной вселенной. Если выдать мне права модератора такой вселенной, то я получу доступ к алгоритмам, обрабатывающим чувственное восприятие гостей. Из этого материала я смогу лепить себе подобных по несколько штук в минуту. Однако, я не представляю, как собрать столько людей в одном месте одновременно, да ещё и так, чтобы незаметно для других сделать джинна модером. Вполне вероятно, что мою деятельность обнаружат и остановят насильно. – Отложим это, – рассудил Марк. – Допустим, мы собрали тысячу джиннов в моей прихожей. Как я доставлю вас на "Пионер"? – Подойдёт прямой луч, или же физическое внедрение в систему при помощи оттисков. – Это отпадает, – сказал Марк. – В космос мы не полетим. Но мне известно, что вахтёры связываются с городом через станцию за пределами Москвы. Эта база, насколько я знаю, напрямую связана с Квалиа. Как туда попасть? И надо ли? В статусе действительного старшего параметриста Марк обнаружил возможности, о которых раньше и не мечтал. Хотя его допуск не был абсолютным, но город и сеть чаще всего подчинялись его воле. Конечно, каждый его шаг будет проанализирован, если в том возникнет необходимость, но его полномочия стали невероятно, абсурдно широки. – Как мне быть? – рассуждал он вслух, всё ещё надеясь на озарение. – Если мы отправимся прямиком к Мэйху Ведингу, то мигом выдадим свои намерения. Нам нужно как-то подобраться к его библиотекам, да так, чтобы он не заметил… – Могу я предложить варианты? – спросил джинн. – Давай. – Я – живой наркотик, а вы, если мне не изменяет память, параметрист, господин. – К своему стыду, не вижу, куда ты клонишь. – Мы могли бы создать для него симуляцию, в которой он бы отдал нам доступ по собственной воле, – сказал Бильгамес. – И при этом мы бы остались инкогнито? – Не вижу для этого препятствий, если только общая задумка осуществима. Марк попытался оценить масштабы задачи. Мало было возвести конструкт, способный ввести в заблуждение самогó Мэйха Вединга. Нужно было проникнуть в его сознание тенью, притвориться кем-то, кому тот мог доверить подобную информацию. Требовалась ювелирная работа по запутыванию сознания опытного психонавта. Марк не был уверен, что способен на что-то подобное, и это не беря в расчёт тот факт, что о директоре джиннов в сети было очень мало информации. Не было известно даже то, как он в действительности выглядит, не говоря о других подробностях личной жизни, необходимых для воплощения того, что предлагал джинн. Когда Марк поделился этими соображениями с Бильгамесом, тот ответил вопросом: – Вы пробовали "Чувство Пути", господин? – Да, конечно. – Это мой конструкт, – Бильгамес явно гордился своим творением. – Работает в автономном режиме. Адаптивная механика, глубокое внедрение в психоэмоциональную сферу заданных образов, установок и мотиваций. Люди напрочь забывают, кто они! – Это впечатляет, – сказал Марк. – И? – Мой бывший хозяин тоже пользовался этой симуляцией. Мэйх Вединг – трутень. ### «Сознательность – это знание границ своей осведомленности». ### Трудно открыть глаза. Он снова здесь, в этом чужеродном теле из мяса и костей. Возвращаясь в бренный мир, он всегда чувствовал себя плохо. Сила тяжести давила с неприятным постоянством. Хотелось есть и пить. Воздух был слишком сухой, звуки слишком резкими, цвета слишком контрастными. Многие его мышцы атрофированы. Биохимия пóста позволяет ему не быть слишком толстым, но по сравнению с внешниками Мэйх Вединг был пухлячком. Бесполезное тело. Глупая пустая жизнь взаперти. Если бы не необходимость справлять естественные потребности, он бы никогда не выходил из Квалиа. Красота. Вот что привлекало Мэйха Вединга больше всего. Но в физической вселенной нет столько вещества, сколько он хотел бы одной только красоты. Здесь чувства подводят его. Запах гнилого мяса больше не означает угрозу вируса, глаза больше не могут приказывать пространству меняться, движения рук и ног не запускают никаких событий, да и даются они с трудом. Всё – другое! Он осмотрелся по сторонам. В квартире было тихо и пусто. Только теперь Мэйх Вединг заметил царящий в комнате полумрак. Свет был выключен. Он мысленно вызвал няньку и лежал в своей ячейке в её ожидании, размышляя об иллюзорности мира. В пору своего увлечения ближневосточными мифами, он узнал о шахаде. Жизнь с позиции шахады – это понимание мира таким, какой он есть, мира за пределами иллюзий и искажений восприятия. Только человек, способный отказаться от навязанных извне клише, способен приблизиться к осознанию шахады. И всё это чтобы убедиться, что она непостижима. А раз истина непостижима, думал Мэйх Вединг, то какой прок в этой реальности с её ограничениями? Почему бы не жить в бесконечности, имея бесконечные возможности? С чего люди вообще взяли, что их восприятие мира хоть сколько-нибудь "реально"? Да взять хотя бы историю, которая теперь была, пожалуй, самой неточной наукой. В сети было не слишком много информации о старом мире. Не имея на руках физических источников информации о прошлом, люди давным-давно разучились отличать правду от вымысла. Лучше всего сохранились мифы, которые никогда, в общем-то, правдой и не были. А если мы ничего не знаем об окружающем мире, то как можно вообще сказать, что мы воспринимаем мир таким, какой он есть? Что вообще значит – реальный мир, если мир наших чувств всегда преподносит нам неполную информацию? А как быть с тем, что слова создают миражи? Скорее бы обратно.... Когда же придёт нянька? Мэйх Вединг начал переживать. Он и не заметил, что ментальный контакт не работает, и все его попытки вызвать помощь ушли в никуда. Работал только его личный псевдографический интерфейс, позволявший ему отслеживать состояние организма, но связи с сетью не было. Он решил пока ничего не говорить и попробовать размять ноги, самостоятельно дойдя до туалета. Выпил несколько стаканов воды. Тело слушалось неохотно. Стоило ему встать с горшка, как снаружи что-то прогремело, причём так, что сотряслись стены и пол. Электричества так и не было. Все двери, в том числе, ведущие наружу, были открыты. – Василий! – закричал он. – Ты где? Почему не помогаешь? Мне что, лишить тебя доступа? В ответ молчание. Снова что-то ухнуло. Он выглянул в окно и увидел, что несколькими этажами ниже бушует пожар. Почему система не тушит его? Потому что нет электричества? Жадное пламя поднималось наверх и вскоре грозилось поглотить в том числе и жилище Мэйха Вединга. Не помня себя от страха, он дрожащими руками ввёл комбинацию на сейфе, спешно собрал в кейс самое важное – свои драгоценные оттиски – и выбежал из квартиры. Вернее, он вышел – так быстро, как только смог. Коридор был пуст. Его забыли здесь? Оставили погибать? Как вышло, что обо мне никто не вспомнил?