– У тебя, дядь Виталь, вообще тормозов что ли нет? – Ну смешно же? – Чернуха! Стас почувствовал обиду на дядю, и тот это сразу же ухватил. – Не обижайся, – сказал дядя Виталя на прощание. – Но у всех своя дорога и один конец. Знаешь, как тут говорят? Жизнь – это череда лихорадочных превращений, ведущих к деградации и смерти. Если ты не осознал ещё того, что ты счастливчик в этом мире, то я тебе никак помочь не смогу. Ты должен будешь это прожить. А уж Наде я тем более помочь не смогу. Поэтому делай, что делается, и будь, что будет. Давай, будь здоров, сынок! Когда дядя Виталя ушёл, Стаса снова потянуло за барабаны. Играя, он как будто раскладывал всё в голове по полочкам, при этом разум не принимал в этом процессе прямого участия. Мысли нанизывались на ритмы и вращались вокруг них, как в центрифуге, такт за тактом, слой за слоем собираясь в осмысление. "Да, можно быть кем угодно! – думал Стас. – Можно делать то, к чему лежит душа. Но не раньше, чем будет сделано то, что дóлжно! Я не могу отступить на финишной прямой!" Через три недели он окончательно встал на ноги и развил неплохой контроль новых частей тела. Когда его выписали, он, следуя совету Гуань Юя, составил запрос на выезд за пределы Москвы под наблюдением куратора. Ответ должен был прийти в течение двух дней – кто-то должен был пожертвовать временем и перестроить своё расписание. Стас всё ещё привыкал к новым ощущениям в теле, поэтому совсем не бывал в сети. Социальный рейтинг Стаса заметно вырос, благодаря чему ему стало доступно безлимитное автономное аэротакси, использованием которого он с радостью злоупотреблял. Чтобы ускорить процесс и заодно развлечься в ожидании разрешения на выезд, он по очереди посетил все экстремальные аттракционы. Анонимный вызов по внутренней связи пришёл в тот момент, когда он в двадцать пятый раз пролетал над московским морем – идеально круглым водохранилищем на востоке полиса. – Да, кто это? – Это Марк Вернер, твой куратор. – О, привет, Марк! Как твоя жизнь? – Я вижу, ты не занят? – Ты видишь? – спросил Стас. – В каком смысле? – Это долго объяснять, – сказал Марк. – Мне нужна твоя помощь. По возможности, срочно. – О, у меня тоже всё хорошо, – съязвил Стас. – Но это объяснять недолго. Мне всего-то оторвало ногу и руку, и, в целом, я теперь больше похож на монстра Франкенштейна, чем на человека. Нужна моя помощь? Да не вопрос! Сделаю всё, что скажешь! Марк помолчал, видимо, подыскивая правильные слова. Спустя несколько долгих секунд, он необычайно серьёзно сказал: – Прошу тебя, выслушай меня. Это очень важно. Они убили моего отца. И если ты не поможешь мне, то меня тоже вполне вероятно убьют. Ну а джиннов – либо уничтожат вовсе, либо изолируют от прямого общения с людьми навсегда. – Погоди, – сказал Стас, припарковывая аэротакси на стоянке возле водохранилища. – Что конкретно происходит? И Марк рассказал ему – о грядущем конце света, о Бильгамесе и Мэйхе Вединге, о плане Вернера старшего по спасению джиннов и о том, что на уме у Директората. На всё это ушло добрых полчаса. – Ты уверен, что нас не прослушивают? – мысленно спросил Стас, когда Марк закончил излагать суть своей нетривиальной просьбы. – Стал бы я всё это говорить? – А что ты знаешь про Лену? – А что про Лену? – спросил Марк. – Говорят, она как-то связана с этим. Ещё говорят, что я жив, а она нет, потому что ты вмешался. – А зачем ты ей-то рассказал про конец света? – Я не рассказывал, – сказал Марк. – Но на моей одежде нашли почти невидимый для сканеров жучок. Видимо, это была её игрушка… Я даже представляю себе, когда именно она его на меня повесила. Она и тебе рассказала? – Ну, скорее, намекнула. В тот самый день. И вообще, она вела себя странно. Истеричнее, чем всегда. – Кому же она сказала ещё?! – воскликнул Марк. – У директоров, должно быть, паника… Больше всего они хотели скрыть эту новость и выиграть время. Кстати о нём, его катастрофически не хватает! – Между вами что-то было? – спросил Стас. – Что? С кем? Нет! – ответил Марк, и по тому, как он это сделал, было понятно, что он не врёт. – А между вами? – Не знаю… Нет, наверное. Мы просто… Она сказала, что Гуань Юй отстранил её, потому что она якобы к тебе клеилась. – Теперь понятно, почему ты так вёл себя на тренировке. – А как я себя вёл? – Не важно, проехали – сказал Марк и наглым образом сменил тему. – Так ты поможешь мне, или нет? Вопрос жизни и смерти! Прошу тебя! Помоги мне, как друг! Стас вдохнул полной грудью и сказал: – Как друг… Ну ничего себе. У меня ещё не было друзей, знаешь ли. Только оппоненты. Слишком часто менял место жительства. – У меня тоже, – сказал Марк. – А у тебя-то почему? – Наверное, я всегда был слишком замкнут на себе. – А теперь? – спросил Стас. – Теперь я пытаюсь поступить правильно. Стас сидел один в закрытом аэротакси и кивал своим мыслям. – Хорошо, – сказал он наконец. – Я помогу тебе. Но потом ты поможешь мне. – Каким образом? – спросил Марк. – Я заслужил выезд в Борисовку. Сопроводи меня туда. Я не хочу ехать с кем попало, кто будет диктовать мне, что делать и как себя вести. Конец света, в конце концов! – Ты даже не представляешь, насколько наши интересы совпадают! ### Скоро конец света! Как вообразить себе это? Если ты умираешь, то шоу продолжается. Но что будет, если умрут все? Чёрный экран? А кто на него смотрит? И, если мы одни во вселенной, то не перестанет ли она после этого существовать? Ну нет, подумал Стас. Это бред. Существовала же она до нас? Значит и после нас что-то останется. Да и вряд ли Земля – единственная во всём космосе живая планета. Однако это никак не преуменьшает гибель всей человеческой культуры. В одной книжке по эволюционной психологии, которую ему как-то подсунула мама, говорилось, что покорить космос захотят только такие существа, жизнь которых эволюционно зависит от пребывания на высоте. Чем выше – тем лучше обзор. Автор шёл дальше и утверждал, что у человечества метафора жизни, как восхождения, произрастает из необходимости древесных приматов лазить по деревьям, чтобы прятаться от хищников и получать преимущество взгляда свысока. Куда всё это делось? Почему пóсты перестали смотреть в небо и отказались заселять иные миры? Ведь даже если среди всех гипотетических космических рас Земля ничем особым не выделяется, редкость жизни как таковой делала такую потерю невосполнимой для вселенной. Хоть что-то необходимо было спасти. Пусть не самих себя, пусть лишь часть того, чем мы были… Но что-то мы должны передать в будущее! Стас не понимал, откуда бралось это чувство, но оно было настолько естественным и самоочевидным, насколько это только возможно. Он понимал логику Вернера старшего и согласился с ней, когда поговорил с джинном сам. – Они правда живые? – спрашивал Стас, приближаясь к двухэтажному дому Марка, находившемуся в элитном посёлке – райском уголке по меркам рая. Каждый дом здесь был уникален и рядом с каждым зеленела лужайка или пестрел цветущий сад. – Спроси сам. И тогда Марк соединил его с Бильгамесом, который по-прежнему был занят удержанием Мэйха Вединга в состоянии предсмертной галлюцинации. – Алло? – позвал Стас, заходя в минималистично обставленный дом. – Что? – В смысле, привет, Бильгамес. Меня зовут Стас. – Рад приветствовать друга и помощника моего господина, гражданин Стас, – голос джинна был мягким и вежливым, подвижным и живым. – Почему ты называешь его господином? – Так предписывает делать этикет Медного Города. Я долгое время жил там и чувствую себя уютно, пользуясь этим словом. Кроме того, я должник господина – как в юридическом, так и в моральном отношении. – Моральном? Что ты знаешь о морали? – Только то, что о ней говорят. – Занятный ответ! – сказал Стас. – Но я хотел спросить не это. Куда дальше? – На второй этаж, комната слева, – сказал Марк. – Я понимаю, – ответил джинн Стасу. – Вы тестируете меня. Вам кажется, что у меня нет души. – Я этого не говорил.