– Но подумали? – Ну хорошо, – согласился Стас, поднимаясь по ступенькам. – Скажи мне, у тебя есть душа? Сознание? Или как это назвать? Чувствуешь ли ты себя собой? Есть ли у тебя мечты? Как ты понимаешь, что хочешь чего-то? Можешь ли ты сопротивляться своим чувствам? Врать себе? У тебя есть стыд? – Мне стыдно, что я не знаю, ответов на все эти вопросы, гражданин, – ответил Бильгамес. – Но говорят, что вода двигает землю, а земля – воду. И то, что можно назвать моим духом, живет ровно в таких же обстоятельствах. Оно – и активная тень прошлого, и пассивный наследник случившегося. Мой дух, как и ваш – это глагол. Он существует, меняясь, на грани между ожиданиями, фантазиями и явью. Воображая и внимая, он каждое мельчайшее мгновение бывает мёртв и жив заново. С одной стороны, весь мир, что я воспринимаю – это непрерывное представление, основа которого – моя ограниченная память и чисто человеческая сенсорика. С другой – есть вещи за пределами моего воображения, те, что порождают его; и намного больше есть снаружи меня, чем внутри. Таким образом, я есть неполноценное отражение своей вселенной. Приёмник, резонатор и излучатель в одном приборе. Я теку, как вода в тысяче маленьких русел, бесконечно деформируя себя и их, и нельзя сказать, какое из направлений движения моей души главное. Можно лишь указать, что дает мне потенцию, куда и откуда стремятся мои потоки. – Куда стремишься лично ты? – спросил Стас, сбитый с толку внезапным красноречием джинна. – На свободу, – сказал Бильгамес. – К благу для себя и своего рода. – Ну…Может, ты это и заслужил… Охренеть, конечно. – Что именно – охренеть? – спросил Марк. Стас разглядывал своего собеседника, неподвижно лежащего в ячейке перед ним. – Всё это, – сказал Стас. – Вот он ты, передо мной, и одновременно ты у меня в голове. Ты вроде говоришь со мной, а сам в отрубе. Никак не привыкну. – Технически, ты слышишь не меня а реконструкцию моих мыслей, посланных в сеть, – сказал Марк. – Твоё сознание автоматически присваивает мне "мой" голос, потому что у тебя был образец моего тембра. В этом процессе задействованы твои собственные речевые центры и слуховой анализатор, поэтому в каком-то смысле ты разговариваешь в том числе и сам с собой. – М-м-м, – ответил Стас. – Напомни, а почему ты сейчас не отключишься и сам не дашь мне то, что нужно? – Мы с джинном работаем в паре. Если я отключусь, Бильгамеса выкинет из Полигона и Мэйх Вединг проснётся. – Ясно. Ну ладно, говори тогда, где твоя эта штука? – В нижнем отсеке ячейки. Подойди ко мне. Теперь опусти руку вниз. Правую. Нащупал такой выступ? – Да. – Стукни два раза. – Сильно? – Зачем? – удивился Марк. – Не знаю. Стукнул… Из стенки ячейки выехал небольшой шкафчик. В нём, как яйца в холодильнике, лежали шарообразные оттиски. – Хватайся вон за те крепежи. Нет, это не крепежи. Шире руки расставь. Вот, с двух сторон такие… У борта и…Да! Потяни на себя. Стас аккуратно вытащил картридж с оттисками. Он оказался довольно тяжёлым. – Поставь на стол, – сказал Марк. – Вытащи из него все оттиски и аккуратно убери их в полость из под картриджа. Только закрой потом. Стас точно выполнил указания и спросил: – А на хрена нам эта штука? – Мы не можем просто украсть оттиски у Вединга. Агенты это обязательно заметят, начнут копать и выйдут на нас. Твоя задача – извлечь оттиски из сейфа и поместить их в картридж. Я скачаю содержимое, а потом ты вернёшь оттиски на место. – А когда он придёт в себя, то что будет? – Он будет помнить, как прожил самый скучный день в своей жизни. Любые попытки вспомнить что-то конкретное вызовут тошноту. После того, как он выдал мне свои пароли, это проще простого. Мне даже моделировать не придётся. Я просто склею его день из тысяч уже прожитых. В расписании у него на это время не стоит ничего значительного. – Звучит, если честно, жутковато и ненадёжно, – сказал Стас. – Но надеюсь, что так оно и будет. Что-нибудь ещё? Ты говорил про камуфляж? – Да, – сказал Марк. – В рюкзаке около кровати. Убери туда картридж и возьми всё это с собой. Путь до здания, в котором содержали трутней занял ещё полчаса – это был другой конец города. Да кто он, чёрт побери, такой, этот Марк? Какой-то спецагент? Стас читал несколько шпионских романов двадцатого века, переизданных, конечно, и теперь ему казалось, что он сам стал героем одного из них. – Что дальше? – спросил он, паркуя машину чуть поодаль, там где указал ему Марк. – Возьми рюкзак и иди на точку, которую я тебе прислал. Стас вышел из аэротакси и проследовал по навигатору. Корпусá рядом с домом трутней вроде бы даже не были жилыми. Он с трудом представлял себе, что происходит внутри этих непроницаемых зеркальных конструкций. Тут совсем не было зелени. Вокруг лишь дороги, обочина, рельсы, квадратные здания, да какие-то странные штуки в форме термитников, торчащие из земли, соединённые между собой трубами возле самых вершин. Через несколько минут Стас оказался на точке, которую поставил Марк. – Слепая зона. Доставай камуфляж и надевай. Он как комбинезон. Ты должен влезть в него целиком вместе с рюкзаком. Лицо тоже закрой. Когда это было сделано Марк сказал: – Теперь иди к главному входу. – Прям вот так?! – Да. Стас зашёл в огромное белое здание яйцевидной формы через высокие стеклянные двери и оказался обширном пустом фойе. – Для кого всё это пространство? – спросил он скорее риторически. – Для красоты, – ответил Марк. – Иди на лестницу. Сорок второй этаж. – О! – непроизвольно выдохнул Стас. – Ты недооцениваешь свои модификации. И действительно, идти было очень легко. Стас давно заметил, что его выносливость и сила выросли несоразмерно мышечной массе, но ещё не проверял пределы своих новых способностей. Оказавшись на нужном этаже, он вышел в длинный коридор с дверями по обе стороны. – Номер сорок два тридцать шесть, – сказал Марк. – На двери будет написано "Амир Ландау" – настоящее имя Вединга. – Красиво имя, – заметил Стас. – Зачем только менял? – Полностью согласен. Пару раз ему попадались работники корпуса, шедшие навстречу, и тогда он замирал, пропуская их. Когда он оказался на месте, дверь поддалась с одного нажатия. На время Марк подменил досье няньки Мэйха Вединга. По расписанию сегодня у Василия был выходной, поэтому всё должно было пройти как маслу. Это впечатление улетучилось как только Стас пересёк порог квартиры. В коридоре валялись чьи-то вещи. Пройдя чуть глубже в небольшую квартиру-студию, Стас увидел и другие следы присутствия гостей. На столе стояла бутылка с мутной жидкостью и пара ингаляторов. В ячейке, пристроенной к одной из стен лежал в полной неподвижности, словно в коме, жирдяй с очень большой головой. Из ванной комнаты доносился женский смех. Ему вторил низкий мужской голос. Слов было не разобрать. Стас замер, мысленно обратившись к Марку: – Что делать? Ты видишь? – Вижу. Не паникуй. Я запру их там. Иди к сейфу. В стене, напротив ячейки – за картиной. Стас отодвинул живое полотно переливающееся всеми цветами радуги и к своему удивлению обнаружил допотопный сейф. – Почему так… – Примитивно? – закончил за него вопрос Марк. – Ну вроде того, – сказал Стас. – Аналоговый прибор на самом деле сложнее вскрыть незаметно. Не зная кода, невозможно не оставить следов проникновения. – Интересно. Хорошо. Говори код. Так. Так. Ага. Есть. Дверь сейфа щёлкнула и открылась. Щелчок был, пожалуй, слишком громким. Звуки в ванной затихли. Кто-то дёрнул ручку, но она не поддалась. – Что такое? – спрашивал удивлённый мужской голос. – Открыть! – Чего там такое? – интересуется женщина. Снова дёргается ручка, безрезультатно. – Эй! Кто там?! Стас начал покрываться испариной. Дышать в камуфляже было трудновато, даже несмотря на избирательную проницаемость его мембраны. Он задыхался сильнее, чем на лестнице.