Лес был дикий, но рос поверх правильных форм стоявшего здесь когда-то города. Там и тут из земли торчали обрушенные, полностью покрытые мхом и лишайником стены. Всё, что можно было разобрать и использовать, было разобрано и использовано сотни лет назад. – М-да, интересно, конечно, как это всё выглядело до того, как всё пошло по пизде, – риторически обронил Петров. – А что именно ты, Борис Михалыч, так называешь? – спросила Надя. – В смысле? – Что именно пошло по пизде? – Не пойму, в чём подвох? – Может, наоборот, всё идёт по плану? – Стоп! – крикнул Петров. – Курим! Ребята устроили привал, и Борис Михалыч, закурив, снова обратился к Наде: – Поправь меня, если я ошибаюсь. Когда-то, однажды, давным-давно жили-были люди в гигантских открытых небу городах. Тогда каждый человек мог позволить себе шиковать как барин, бла-бла-бла. А потом что-то случилось. Изобрели они эту свою адскую машину. Появились посты, построили эти свои термитники. И истребили простой народ, который с ними не сотрудничал. Так? Надя хихикнула. Некоторые мужики посмотрели на неё очень недобро. – История твоя, Борис Михалыч, прямо скажем, не без тёмных пятен. – Уж какая есть, – Петров успешно поборол обиду в своём голосе. – Знаешь версию получше? – Что-то раньше тебя это не интересовало? – В моём понимании, чем меньше люди говорят о том, что раньше было лучше, тем лучше всем нам будет нынче. Но лично для меня правду знать предпочтительнее. – Ишь, как загнул, барин! – воскликнул Шер. – Учись, пока я жив, – ответствовал Борис Михалыч. – С правдой я тебе, к сожалению, не помогу, – сказала Надя. – С какого-то момента люди перестали изготавливать бумажные копии своих документов. Теперь, когда у нас нет доступа к древней сети, нам остаются только книги и журналы, изданные задолго до изобретения КПМ. В твоей библиотеке нет ничего об эпохе Событий. И ни в одной, в которой я побывала, ничего такого тоже нет. Поэтому мы и не знаем в точности, что произошло. Но есть уйма версий. Люди болтают, пытаются увязать одно с другим. Если позволишь говорить открыто, могу рассказать вам ту, что мне нравится больше всего. Петров оглядел всех, на мгновение остановившись на каждом члене экспедиции. – Это долго? – Уложусь в десять минут. – Валяй. – Ну… Сначала да, всё было как ты говоришь. Большие города, поезда, самолёты, мгновенная связь – и всё это было доступно если не каждому, то очень многим, – пока она говорила, люди из отряда подобрались поближе, чтобы послушать. – Миром тогда управляли государства. По-крайней мере, так казалось их лидерам. Но международные отношения привели к появлению гигантских предприятий – корпораций, которые, продавая ценные услуги, в итоге проникли во все сферы человеческой личной жизни и государственной деятельности. Одна из таких корпораций называлась "ПостТех". Это известно достоверно, что именно они изобрели Квалиа и компьютер предельной мощности, и именно они построили самый первый Шпиль, вокруг которого потом вырос первый в мире полис – Москва. Капээмщики тогда разработали при помощи своей машины беспроигрышные социальные стратегии. Они без труда побороли своих конкурентов и вскоре наводнили государственные органы всех ядерных держав и способствовали дальнейшему объединению стран в единое планетарное правительство. После был объявлен международный проект – "Пионер". Корабль поколений. Новый локомотив мировой экономики. На него тратились баснословные ресурсы – как чисто физические, так и интеллектуальные. КПМ давал решения для вопросов, над которыми бились веками. Люди научились получать почти бесконечную энергию из обычной воды. Казалось, наступила эра процветания, и не за горами покорение человеком космоса. Но произошла крупная авария, погибли тысячи людей. Вокруг Земли возникла непроницаемая завеса из космического мусора. Борьба с последствиями затянулась на долгие десятилетия и постепенно, на фоне быстрого привыкания к хорошему, в мысли людей начал просачиваться пессимизм. Зачем тратить столько ресурсов на столь мутную перспективу, так? Земля и так была неуязвимым рогом изобилия. Из проекта стали выходить страны, одна за одной, целыми блоками. Планетарное правительство затрещало по швам. Потребовалась новая всеобщая цель. "Пионер" был заморожен, и любые попытки капээмщиков продавить эту инициативу встречали в штыки – не столько в правительствах, сколько в народе. В ходе долгих споров и интриг, о которых мы ничего не узнаем, среди пóстов произошёл раскол, в котором победителями вышли сторонники радикальных взглядов на мир – изоляционисты. И вот тогда-то и грянула первая эпидемия, убившая всех, кто по определению не мог бы стать пóстом. Она начиналась как обычный грипп. Лекарства, предложенные пóстами оказались векторными вакцинами, изменяющими ДНК людей для лучшей синхронизации с КПМ, но не излечивающими болезнь. Побочные эффекты – потеря сознательного контроля над поведением, бесплодие, деменция и рак. Девяносто процентов людей погибли за одно поколение. Повсюду, кроме столиц, воцарились бедность, голод и упадок. Люди стали винить друг друга в своих бедах. Любые попытки уличить капээмщиков в том, что происходит, были низведены до статуса больных теорий заговора. Пóсты обещали лекарство, но не давали его. Тогда пышным цветом расцвёл терроризм, что привело к окончательной милитаризации культуры пóстов. Если раньше они пользовались услугами частных военных компаний, то с тех пор для защиты жителей Шпилей они создали собственный корпус фуражиров. Супер люди стали намного сильнее, умнее и долговечнее. Всё это время ПостТех активно торговал с противоборствующими правительствами, обеспечивая им доступ к супертехнологиям, которыми нельзя было воспользоваться, не будучи пóстом. Так как отличить пóста от обычного человека было практически невозможно, люди старого образца не сразу поняли, на какую иглу они подсели. Высшие эшелоны пóстов попросту уничтожили мир вместе с его национальными государствами, международным правом и космическими программами, причём сделали это довольно быстро и небрежно, судя по тому, что какое-то количество безнадёжно деградировавших людей старого образца, типа нас с вами, всё же выжило. В последние годы я начинаю думать, что изоляция – это просто способ скрыть ужасные улики. Мы не выжившие. Мы вымирающие. Когда Надя закончила говорить, не осталось тех, кто был отвлечён на что-то ещё. – Ни хуя не понятно, но очень интересно! – заключил Серов. Многие засмеялись. – И ты хотела там жить, – сказал Петров, когда они притихли. – Я хотела жить так, как мне будет удобно. – Что поменялось? – Сейчас я живу так, как правильно. – М-м, – промычал Петров. – Снимаемся! Пойдём посмотрим на это хвалёное убежище. ### – Приэтствую, Михалыч! – Слава, – сказал Петров. – Чё-то ты какой-то вальяжный? Давай рассказывай. Чехман и остальные члены Братства жили здесь третий день. Они поставили лагерь вокруг огромной дыры, появившейся в земле после селя, унесшего с собой верхний слой почвы и будто специально разровнявшего площадку под поселение. Цилиндр шахты был выполнен кольцами. Самые верхние из них сорвало, и теперь они находились где-то под горой грунта, деревьев и камней ниже по склону. Когда люди Чехмана впервые заглянули в эту яму, они увидели какое-то мерцание, исходившее снизу. Они использовали лебёдку, чтобы спуститься на самое дно, и нашли там работающую и подведённую к питанию дверь. Надя спустилась вниз вслед за Шером. Пятеро человек из БЧП один за другим нырнули в колодец, чтобы посмотреть, как слабая женщина вскроет замок, не поддавшийся им, грозным бойцам без страха и упрёка. За ними стоял Серов и ещё один борисовец, молодой, чьего имени Надя не знала. Петров и Чехман спустились последними. Наде показалось, что между ними возникло какое-то напряжение, которого раньше она не замечала. В свете фонарей Надя сразу распознала эту систему. Она видела подобные замки и, к счастью, знала, как их вскрывать. Вернее говоря, "отмычка" знала. Эту штуку ей давным-давно подарили родители. Её, как и другие примочки пóстов, она долгое время хранила на одном из своих схронов. Жидкий компьютер, способный менять свою форму и даже перемещаться наподобие амёбы. Он содержал в себе знание и понимание принципов многих сотен тысяч языков, естественных и синтетических. Эта невзрачная чёрная жидкость могла взломать любую электросхему. Программирование осуществлялось при помощи прибора с небольшим экраном. Жижа была истинным технологическим чудом пóстов. За характерный отблеск они называли её атласом. Он использовал самые разнообразные источники энергии. В отсутствие излучения энергобаз, он мог подзарядиться буквально от всего, с чем соприкасался. Умная жидкая ткань питалась как мио электричеством тела и магнитными полями окружающих приборов, так и солнечным светом и энергией движения при ходьбе; она использовала для генерации энергии даже перепады в температуре и кислотности среды. Великое число функций атласа просто невозможно описать простым перечислением. А самое невероятное, что постам для работы с ним не нужны были никакие дополнительные примочки. Вытряхнув липкую жижу на замок, Надя убрала чехол в карман и принялась задавать конфигурацию "отмычки" в коммуникаторе. Как она и ожидала, древние системы были очень консервативны и предельно логичны. В этом и была их слабость. Понятность – не то качество, которое требуется от шифра. Атлас разложил по полочкам этот компьютер раньше, чем тот успел заметить столь беспардонное вторжение в глубины своего кода. Сработала автоматика и штыри, удерживавшие дверь в бетонной коробке, втянулись внутрь. Когда убежище попытались расконсервировать, в приоткрывшемся проёме засвистел ветер, как будто изнутри был выкачан воздух. – Мы идём первыми, – сказал один из братства, высокий и рыжий. – Конечно, брат, – сказал Шер. – Как скажешь. Рыжий подошёл вплотную к Алишеру и процедил: – Ты мне не брат! – Что ты имеешь ввиду, конопатый? – спросил Шер, глядя на оппонента снизу вверх. – Эй! Эй! – в разговор вступил Серов. – Молодые! Заканчивай горячку пороть. Веди, Леван. И давай-ка, не выёбывайся на моих пацанов. Чего доебался, брат, не брат? Ты тут никому не брат, раз так ся ведёшь, понял? Чё встал, веди, раз вызвался. Или яйца сжались от страха? Не ссы, чай не обидит барабашка такую детину. Мужики загоготали. Рыжий молча посмотрел на всех остальных с высоты своего роста, развернулся к двери и широко раскрыл её. Стоило ему шагнуть внутрь, как зажглось красноватое аварийное освещение. Надя размышляла о возможном источнике энергии, спрятанном в этом бункере. Петров был прав. Если запитаться от местной сети, здесь можно будет построить новое поселение. Она шагнула через порог, расположившись в середине отряда. Коридор был метра четыре шириной. Стены выкрашены светлыми тонами. Надя сразу же обратила внимание на красивые геометрические узоры, будто случайно разбросанные по поверхностям. Некоторые фигуры сползали с потолка на стены, другие под неправильными углами падали со стен на пол. Абстрактное искусство. Это бункер для очень обеспеченных людей, сообразила Надя. Ведь больше ни у кого в мире нет времени на подобные вещи. Возведение в культ вопросов, не связанных с выживанием, – это роскошь и симптом достатка. Здесь и впрямь может найтись что-то интересное! Надя испытала почти забытое ею ощущение предвкушения открытия. Когда они прошли первые двадцать метров, оно расцвело пышным цветом. Включилось основное освещение. Заработала вытяжка. Где-то что-то загрохотало и перестало. В главном коридоре насчитали пять гладких дверей. На каждой была крупная кнопка на уровне пояса. – Нужно найти контрольную, – сказала Надя. – Я не видела таких убежищ. Это, что называется, сделано на заказ. Пока такое ощущение, что здесь места-то на несколько семей от силы. И тут нельзя выживать десятилетиями. Бункер явно построили какие-то влиятельные люди – только для себя и только чтобы переждать непродолжительную бучу. – И как ты всё это поняла? – пренебрежительно бросил Леван. Алишер выпятил грудь. Петров сказал: – Будем открывать двери по очереди. Вперёд, Леван. Опровергни её. Обыск убежища в общем и целом подтвердил догадки Нади. Никаких следов проживания здесь людей найти не удалось, зато они обнаружили склад, забитый сухпайками и просроченными на столетия консервами. В оружейной нашлось старинное лазерное ружьё, которое можно было заряжать от генератора, а также несколько аналогичных приборов поменьше размером. Но самое ценное – это местная полностью рабочая компьютерная система и ядерный генератор, спрятанный глубоко под землёй, который мог бы питать это место ещё пару тысячелетий. Бойцы разбрелись кто куда. Это место не было похоже на убежище. Это скорее элитный дом под землёй. Всем приглянулись роскошные спальни, обширный гардероб, в том числе защитных костюмов, и две шикарных кухни, с разных сторон прилегающих к единой довольно большой круглой гостиной, в которой в итоге и собрались для обсуждения дальнейших планов. – Итак, что мы имеем? – спросил Петров. – Хуйню, – сказал Леван. – Несколько ружий, ещё непонятно, работают или нет. Шмотки какие-то, – с этими словами он схватил стоящий на полке стакан и бросил его об пол. Сосуд с гулким звуком отскочил от плиточного покрытия. – Посуда вон, блядь, небьющаяся зато. Озолотимся, чую. – Чё ты всё такой недовольный? – спросил Серов. – А чего мне довольным быть? Ты поживи тут в этом овраге пару деньков в такую погоду, а потом хуем моим по губам себе поводи, я на тебя посмотрю, какой ты будешь довольный. – Слышь, поц? – Успокоились, понятно?! – гаркнул Петров. – Что за хуйня с вами происходит? Говна объелись? – Прости, барин, – сказал Серов, отступая. – Дерзит рыжий не по делу. Объективно. – Согласен, – поддакнул Шер. – Ты помалкивай! – наказал Борис Михалыч. – Леван! Объясни, в чём причина такого неуважения? Ваша стоянка будет щедро вознаграждена вне зависимости от того, что мы здесь нашли. Надеюсь, это сомнению не подлежит? Леван посмотрел на Чехмана, но тот не отреагировал. – Нет, барин, с этим полный порядок.