Надя помолчала, обдумывая его слова. В голове вдруг проснулся голос малютки Лизы: "Пожалуйста, не уходи!" – Ладно… Глава 14 «Когда философ говорит: «Ничто не возникает из ничего», параметрист слышит три вещи: во-первых, мир существует, но не является собственной законченной версией; во-вторых, что-либо в мире может возникнуть, притом только из чего-то ещё; в-третьих, нельзя сделать второе ничто из единственного». (из «Диалогов» М. Вернера) ### Они находились на крыше города. Марк ещё никогда не бывал под открытым небом, но он переживал в симуляциях такое, что всякий шок от соприкосновения с внешним миром был исключён. Это его даже огорчило. Марк ожидал чего-то нового, каких-нибудь необычных чувств, хотя бы головокружения. Но разум его был абсолютно спокоен. Не без помощи регулятора, конечно. Кстати, скоро он совсем перестанет помогать, поэтому надо быть начеку. Гуань Юй что-то заподозрил, но видимо ничего конкретного, раз не задержал их немедленно. С другой стороны, я теперь выше его по званию. Чего он всё вынюхивает? Думает, что мы с Леной в сговоре? – Зырь! – прикрикнул Стас, когда они поднялись на площадку. Позади винтокрылых живых машин, снабженных шасси, напоминающими когтистые птичьи лапы, громоздились разноцветные контейнеры, готовые к погрузке и распределению по предместьям. Марк и Стас уселись на заднее сиденье и не успели пристегнуться, как Гуань Юй поднял коптер в воздух и ловко направил его прочь от взлетной площадки. Вместе с ними взлетело ещё несколько групп, каждая по своим делам. – Итак, в предместьях идёт неделя грузов, – сказал Гуань Юй по сети. Сев в свои кресла, они автоматически подключились к нервной системе воздушного судна, которую теперь могли использовать для связи. Марк и Стас кивнули синхронно. Оба знали об этом празднике, но с разных сторон. Раз в сезон проводилось торжество, на котором полис делился с субцивилизацией гуманитарной помощью. В деревнях и посёлках оставляли контейнеры, внутри которых можно было найти картриджи для фабрикаторов, медицинские препараты и многое другое. Фуражиры называли этот груз просрочкой. Ребята глядели на Москву с высоты птичьего полёта. Отсюда казалось, что город – это гигантский перевёрнутый вверх дном дырявый грязный таз, к которому тянутся мнгогочисленные трубы и железные дороги. Стояла ранняя весна, но снег на его на поверхности долго не задерживался – город был горячим. – И как только можно было отгрохать такую махину? – подивился Стас. – Сердца полисов были всего лишь небоскрёбами корпорации, изобретшей КПМ, – сказал Гуань Юй. – Наши предки изолировались в этих бронированных зданиях задолго до глобальной войны и вели там свои исследования. Таких зданий было тридцать два. Двадцать два были разрушены в ходе страшных событий этого периода. Десять выстояло, чтобы выжить и со временем породить ещё сто семнадцать поселений. Каждый из городов некоторое время рос до определенных пределов и развивался, старательно придерживаясь политики самодостаточной изоляции, рекомендованной КПМ. Последнее, кстати, актуально и сейчас – фуражирам не позволено покидать тысячекилометровый рубеж и вступать в контакт с чужаками до специального разрешения. Хотя, вода всегда найдёт течь… Шпионы мне попадались неоднократно. – Но почему? – спросил Стас. – Зачем такая изоляция? – Это не наша забота, мальчики, – ответствовал учитель. – Наше незнание учтено. Наша забота – покой Москвы и систем снабжения. – Ваша, – подчеркнул Марк. – Моя, – согласился Юй. – И твоя тоже. – А что насчёт жителей предместий? Исходников? Ведь можно было бы и нам…им помогать, – сказал Стас. – А мы, по-твоему, чем заняты? – с нескрываемой насмешкой спросил Гуань Юй. – Но этого мало! Поверьте мне! Я жил там! – Это трудный этический вопрос, ребята, – сказал учитель. – Я понимаю, что их жаль. Всех жаль! Но нельзя позволять людям старого образца уж слишком консолидировать силы. Это выяснено опытным путём. Уже тысячу лет раз за разом мы с ними проходим одну и ту же петлю. Они богатеют, дуреют и бесятся с жиру, хамеют и объявляют нам войну. Они хотят жить как мы, но не хотят быть как мы! Дикари, одним словом. Я не извиняюсь, Стас, потому что ты наверняка со мной согласишься. Зачем давать обезьяне гранату? А ведь раньше они могли причинить существенный ущерб – пускали поезда под откос, сбивали дроны. Но за последние полвека политика наконец-то изменилась. Теперь Север и Юг разделены непроходимыми болотами. Население снова значительно сократилось. На Севере правит партия Петрова. На юге руководит Матра. В гости друг к другу не ходят. Всё просто и понятно. А благодаря нашим дарам у них нет нужды протестовать. В принципе, если бы они умели жить без амбиций – то могли бы жить счастливо и сыто. – Но мы не даём им строить свой собственный мир, – заметил Марк. Гуань Юй, услышав осуждение в его словах, скривился: – А они и не стремятся. Там, за пустошами, исходники построили целые города, в которые мы почти никогда не суёмся. Если бы эти хотели независимости, то поселились бы подальше от лакомого куска. А раз они живут здесь, то пускай соблюдают правила. Или ты хочешь, чтобы однажды толпа отмороженных террористов уничтожила Москву? Марк покачал головой. – И я не хочу, – сказал Юй. – Поэтому мы и дальше будем предотвращать появление слишком крупных поселений и сдерживать развитие их технологий. И поэтому всё это останется одной большой деревней до тех пор, пока Путь не будет завершён. «Примерно лет пять», – сказал Стас Марку через ближнее поле, и оба они вдруг от души засмеялись. «Смерть этому миру к лицу», – сквозь смех и слезы беззвучно отвечал юный параметрист. – Что смешного? – разозлился на них Юй. – Как это понимать? Я запретил закрытые каналы и ближнее поле на занятиях! – Простите, – извинился Стас. – А хотите настоящую шутку, салаги? Ребята замолчали и насторожились. Было что-то зловещее в тоне учителя. Мастерски выдержав паузу, Гуань Юй сказал: – Мэйх Вединг мёртв. Что-нибудь знаете об этом? Учитель передал управление автопилоту и теперь внимательно изучал их лица. Стас искренне и ярко удивился. Зря. Ведь он не должен бы знать директора джиннов. Откуда? Но в целом, сойдёт. – Директор джиннов? – переспросил Марк, уже раздумывая о безопасных способах побега из летящего транспорта. Костюм – могучая защита. В принципе, если просто выпрыгнуть… – Он самый, ага, – подтвердил Гуань Юй. – Оказывается, он был трутнем. Найден мёртвым вчера вечером у себя в ячейке. Причину смерти устанавливают. – Инсульт? – предположил Марк. – У них это бывает. Он и сам не знал, что Амира Ландау не стало. Бильгамес сказал, что освободил его разум, как только Марк это позволил. Видимо, было уже слишком поздно… – Может и инсульт, – покачав головой сказал ментор. – И у няньки его, найденного с пробитой головой рядом с ним, наверняка тоже инсульт. И у пропавших оттисков из его сейфа. Как думаете? – И няньку убили? – спросил Стас, пожалуй, слишком нарочито. – Не знаю, а Вединга что, убили? – поинтересовался Гуань Юй. – Вы нас спрашиваете? – открестился Марк. – Нам-то откуда знать? – Вы что-то затеяли, и я хочу знать, что! – отрезал учитель. – Хватит играть со мной в игры! Я вижу, что вы как-то замешаны в том, что происходит. – А что по-вашему происходит, господин Гуань? – спросил юный параметрист. Юй старательно сдерживал гнев и даже задействовал регулятор, чего старался лишний раз не делать. Формально теперь он был ниже по званию, чем Марк. Он не мог ему приказывать, да и банальное воспитание мешало ему в открытую хамить начальству. – Тёмные дела творятся! Твоего отца убили, а мотивы убийцы так и остались неясны. И никого это не смущает?! Потом ваша подружка-террористка вываливает всему миру какую-то чушь про конец света, а теперь умирает один из самых гадких людей из всех, кого я знаю. И знаете что? На его убийство всем тоже плевать! Никто не ищет…, – он так и не сказал «вас» и осёкся. На приборной панели загорелись красные огоньки, и коптер послал всем пассажирам предупредительный сигнал. «Он не верит, что мы могли это осуществить, но чувства подсказывают ему правильный ответ, – сказал Марк Стасу. – Только не поворачивайся в мою сторону, говори так». «Почему Вединг мёртв? – спросил Стас. – Ты его убил?» «Я не убивал его». «Сам по себе умер, что ли?» «Нет… Наверное… выходит, что я его убил». – Внимание всем выездным бригадам! – на псевдографии пассажиров коптера вдруг появился крайне возбуждённый смуглый человек с всклоченными волосами. – Координатор Чао, – приветствовал его Гуань Юй. – Сколько лет, сколько зим? – Не время для сантиметров, Юй, – визгливо отвечал координатор. – Как скажешь, – сказал учитель. – Хрен с ним! Рад тебя видеть! Наши системы обнаружили тяжеловооружённого чужака! ПостТех, но сигнатура не наша… – Интервент? – спросил Марк. – Откуда? – Я откуда знаю?! – крикнул Чао. – Вы находитесь ближе всего и только у тебя, Юй, есть необходимый допуск. Сгружай пацанов, они без тебя разберутся. Захвати мне этого сукиного сына живым! – Пусть остаются! – сказал Юй. – Пусть идут со мной и понюхают настоящего пороха. Я их хорошо учил. – Я не кадет, – вежливо напомнил Марк. – Ты в своём уме?! – казалось, Чао сейчас начнёт рвать на себе волосы. – Это тебе не игрушки играть в Квалиа, старый! А если их возьмут в плен? Хочешь нарушить Кодекс в первый же день? Пусть отправляются домой! В крайнем случае, подберёшь их позже. Гуань Юй помолчал, покрутив регулятор. – Придётся вас высадить! – сказал он наконец, и коптер резко потерял высоту, от чего у всех них перехватило дух. Он приземлился на небольшой полянке прямо посреди леса. – Домой! – сказал он им напоследок. – Мы с вами поговорим позднее. Будьте на связи. Гуань Юй не взлетал, пока они не скрылись из вида. Отбежав на должное расстояние, ребята притормозили. – Что делаем? – спросил Стас. – Мне надо на станцию связи с "Пионером".