«Представления дискретной физики сверхмалых величин не работают в макромире. Они ломаются о сложность объектов, с которыми мы имеем дело. Планеты не живут по законам квантов – ими управляет совсем иная механика. Точно также индивидуальная мораль перестаёт работать в большом социуме. Однако в обратную сторону это не работает, иначе не имели бы смысла законы и правила этикета. Поэтому единственный способ примирить свои внутренние установки с общественными правилами – это умеренное лицемерие». (директор Косов) ### Укрытая мантией-невидимкой, Лена шла уже почти полные сутки. Голод сдерживали стимуляторы. Так странно одновременно осознавать себя и не иметь возможности противостоять бессознательным порывам! Несмотря на то, что её воля была подчинена другому человеку, она прекрасно понимает всё, что делает. Ноги несут Лену к цели, в то время, как её ум изучает, какие мысли ей дозволены, а за какими последует неминуемое наказание. Её не желающее растворяться в небытии сознание привыкает к обстановке. Оно щупает границы своей тюрьмы и терпит боль, когда это требуется. Лена привыкла так жить. Шрам на её лбу – свидетельство того, что в детстве ей больше нравились мужские игры, чем женские. Но кого это интересует, когда ты барская дочь? До того, как Лена попала в полис, ей всё время навязывали – будь девочкой, умей уважить и вовремя скокетничать, умей быть покорной. Покорной?! Ну уж нет! Мать никогда её и не понимала. Она без конца твердила, как важно стать удобной женой. Неудивительно, ведь благодаря одной только этой способности она и сама из какой-то там Холуйкиной стала Петровой. Но не всем дано пренебрегать собой с подобной самоотдачей. Лена пошла в отца. Она воровала пиво на ярмарках, стреляла из рогатки по всему, что подавало признаки жизни, и дралась с мальчишками всем, что попадалось под руку. Она вспоминает, как ей распороли лоб. Придя домой вся в слезах и крови, Лена всё равно была довольна, потому что получила настоящее боевое ранение. Папа постоянно хвастался своими шрамами, да и его друзья любили иной раз показать друг другу рубцы, усеивающие их тела. Она вовсе не думала о том, как такой шрам будет выглядеть на лбу покорной жены. Ей просто было очень больно, но и немножко торжественно. – Как это произошло?! – Упала… – Ой! – причитала мать, промывая рану. – Господи! Что ты с собой опять сделала?! Уй-ти, батюшки мои! Ты же теперь урод! Натуральная кикимора! Кто на тебя такую теперь посмотрит?… Ты хоть понимаешь, что ты натворила? Почему под ноги не смотришь? Где ты так могла упасть? – В лесу бежала, споткнулась и на арматуру упала, – плача с закрытыми глазами отвечала Лена. – Чуть не ослепла, между прочим! – А может лучше и ослепнуть было, чем вот так! Не уберегла ты себя, девочка моя, ой, не уберегла… Лена ненавидит свою мать. Когда её не стало, ненависть никуда не делась, только теперь это чувство некому предъявить. Оно лишь растёт. Больше нельзя заставить мать принять Лену такой, какой та была. Исчез шанс научить её любить дочь не за соблюдение глупых и пустых условностей, а просто – любить, как дочь и как человека. Не получится объяснить ей, что в жизни важно… А что важно в жизни? Свершения! Судьбы мира вершат сильные мира сего. Свергнув самых сильных, она покажет всем, что чего-то, да стóит. Если хочешь уважения, выбирай себе противника покрупнее. По крайней мере, таков был её незамысловатый план на старте. Теперь же она – жалкий зомби. Марионетка на привязи у таинственных мастеров. Но она всё ещё здесь. Она наблюдает и адаптируется. Шрамы на теле и разуме напоминают ей о том, кто она такая, несмотря на все попытки подавить её индивидуальность. Теперь её слабость – это её сила. Я вырвусь из этой западни! Лена вышла на опушку леса и наконец-то увидела свою цель. Тёмный силуэт лопуха антенны, был направлен в небо. Прямо над ним на стационарной орбите висел "Пионер", выглядевший сейчас тёмным пятном на звёздном полотне. Она использовала ночное зрение, чтобы изучить периметр. Станцию связи окружал высокий монолитный забор. Был только один вход на территорию, и он тщательно закупорен. На пустом пространстве между основанием антенны не росла трава и вообще не было ничего, кроме нескольких узеньких будок неизвестного назначения. Главные помещения находятся под землёй. Она идёт ко входу. Ей больше незачем скрываться, поэтому она отключает камуфляж. Бронекостюм сидит на ней хорошо, однако пока она не исследовала и малой толики его свойств. Когда Лена подходит к воротам, ей приходит псевдография со станции. "ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ" Она использует ключ, которым её снабдили хозяева, и двери с шипением разъезжаются. В основании антенны есть помещение с лифтом. Лена преодолевает двести метров мёртвой земли и заходит в кабину. Дело за малым – проникнуть в оружейку, раздобыть взрывчатку и установить её здесь. Это должно выглядеть, как теракт. Вот только совершают его старшие параметристы Москвы. Следовательно, это законный теракт? Лена позволила своему телу слепо выполнять команды своих хозяев, а сама думала о причинах, по которым её сюда послали. Очевидно, Москва пыталась списать невозможность передать данные с "Пионера" на уничтожение антенны. Всё, что угодно, лишь бы выиграть время и затянуть московскую вахту. Но Лена опередила их и выдала планы Москвы через свои связи в ОКП. Она надеялась, что пóсты из соседних городов уже изучают чёрные коробочки с её посланием миру. Все знали, что предместья были вовсе не непроницаемы для агентов других полисов. Пóсты постоянно шпионили друг за другом, стараясь, впрочем, делать это по-тихому. Петров никогда не понимал природу подобного изоляционизма и видимой вражды между ними, но, прожив пять лет в Москве, Лена, кажется, поняла. Это было спровоцированное соревнование, скачки на скорость в эволюционной битве. Географическое разделение – главная причина видообразования. КПМ делает то, что ему сказали – выводит породу. Он разделил людей, чтобы они дрались за право называться совершенными людьми. А те и рады. Лифт останавливается. Сверху загорается красная лампочка. "Пусть всё горит, – думает Лена, отрешённо разглядывая оружие в своих руках. – Пусть всё горит!" Глава 18 «Намеренно искажённая информация, вирусная трансформация, белый шум, реинтерпритация… Это происходит с мемами за считанные секунды, стоит им коснуться сетки. И тогда оригинал становится неотличим от бракованной копии». (из статьи «Постлюди и постправда») ### Марк проснулся от того, что поезд резко сбавил скорость. Солнце почти ушло за горизонт. Стало холоднее. Он поёжился и от души и с удовольствием зевнул. – Почти приехали, – сказала Злая. – Готовь рюкзак, будем прыгать, когда совсем замедлимся. И вдруг небо озарила вспышка красного света. Злая и Алик разом вскрикнули. – Закройте уши! – успел крикнуть Марк, и сам так и поступил. Прогремел оглушительный взрыв. Звук был достаточно низкий. По ощущениям рвануло примерно в километре от них. – Что это за херня? – заорал Алик, не убирая рук от ушей. Марк вгляделся в небо и стал свидетелем воздушной схватки. Несколько коптеров мрачными тенями неслись друг другу навстречу. Один из них выстрелил из плазменной пушки. Глухой звук прилетел с двухсекундной задержкой, а вслед за ним была новая ослепительная вспышка и грохот, ещё громче, чем в первый раз. Поезд всё ещё ехал со скоростью около пятидесяти километров в час. – Ты что-то об этом знаешь? – спросила Злая сквозь шум ветра и редких пулемётных очередей, доносящихся оттуда, где шла битва. Марк как раз собирался ответить, как вдруг заметил небольшой светящийся объект, отделившийся от одного из коптеров. Через пару секунд они услышали странный весёлый писк. – Прыгаем! – закричал Марк. – Что? – Прыгаем!!! К их удаче поезд ещё чуть замедлил ход. Впереди был мост через речку. – Единственный шанс! – С ума сошёл?! Марк выкинул свой рюкзак за борт, подлетел к Злой, схватил её обеими руками и выпрыгнул вместе с ней с платформы. Они упали в холодную воду с огромной силой, но Марк успел развернуться в полёте, поэтому большая часть удара о воду пришлась на него. Для урождённого пóста такое падение было неприятным, но не смертельным. Он вынырнул, поддерживая на плаву бултыхающуюся, плюющуюся и орущую Злую. Не успел он сделать первый вдох, как новый оглушительный звук, на сей раз совпавший по времени с испепеляющим светом и жаром, прогремел у них над головами. – Задержи дыхание! – крикнул он Злой прямо в ухо и снова утащил её под воду, куда сразу же полетели крупные камни и куски метала, чудом не утянувшие их на дно. Пока они были под водой, Марк услышал ещё одну низкую вибрацию, и вдруг ощутил, что их сносит сильное течение. Тяжёлая куртка тянет его вниз. Он отрывает пуговицы и выскальзывает из неё. Выныривая во второй раз, он видит, что передние вагоны оторвались и уехали вперёд. Вагон, в котором они ехали, лежит искорёженный в реке. Мост разрушен: пролёт, в который попала ракета, полностью уничтожен взрывом. Повсюду торчат искорёженные листы металла и острые углы рваного углепластика. Что может гореть уже догорает. С задней части поезда, не добравшейся до моста, раздаются жалобные вопли. Кто-то всё-таки выжил. – Алик! – вопит Злая, пытаясь освободиться от мёртвой хватки Марка. – Успокойся! Утонешь! Замёрзнешь насмерть! Это подействовало. Она подчиняется и вскоре Марк вытаскивает её на берег. Тело буквально коченеет от холода, поэтому он выделяет опасное количество гормонов. Эффект сравним с уколом мощным стимулятором. Злая сидит на берегу рядом с ним и дрожит всем телом. – Сними куртку! – сказал Марк. Девушка не реагирует. Она в оцепенении. Он подходит к Злой, но она даже не смотрит в его сторону. Её внимание приковано к груде стали и бетона, в которой теперь похоронен Алик. – Если не снимешь одежду и не выжмешь майку, то умрёшь от переохлаждения, – сказал Марк и, стягивая с себя мокрую майку, отправился искать выброшенный чуть ранее рюкзак. Минуты три он идёт вдоль платформ, сошедших с рельс. Это должно быть где-то здесь. Слева доносятся крики и стоны выживших. Их даже больше, чем казалось Марку. Он напрягает своё постчеловеческое зрение и замечает фигуру, поднимающую с земли сумку, очень похожую на ту, что принадлежала ему. Оказавшись ближе, он видит, что этот человек вооружён. – Мне не нужны проблемы, – подняв руки вверх, говорит Марк.