Мужика словно столбняк хватил. Он стоял, глядел на ратника и часто моргал. – Эй, Ипат! – окликнул его Гранов. Тот пришел в себя и пробубнил. – Вот так дела! Это что же, нет теперь Москвы? – Сплошное пожарище. – Так вот почему столько тел в воде. Люди пытались спастись, река и приняла их. Беда. На деревне узнают, не поверят. – Ничего, Ипат, Москву отстроим. Я думаю, что вы всей деревней должны туда идти. Там теперь рабочие руки очень нужны. Но это не мое дело. – Так кто вы? – Дружина, которая выполняла наказ царя. Мы должны были бить татарам в спину, когда они осадят город. Да вот не случилось встретить их на Москве. Пошли вдогон. – Вот как. Дружина, значит? – Дружина. Особая, опричная. – Да ладно. – Почему не веришь? – Так про опричников… – Мужик замялся, осторожно глянул на Гранова. – Знаю, что у тебя на уме. Пугали вас вельможи московские опричниками? – Не хвалили их. Тут вотчина боярина Сухина. Так он и его люди, которые наведывались сюда каждое лето, кроме этого, говорили, что лютуют опричники, невинных людей хватают, к себе на двор или в слободу свозят, там в котлах живыми варят. – И вы поверили? – Как боярину не верить да челяди его? – Понятно. Значит, мы хуже крымчаков? – Я того не говорил. – Но думал, да? – Нет. – Думал. А зря. Мы уже какой год исполняем наказы царя и больше сталкиваемся с татарами, а не с боярами. А знаешь ли ты, Ипат, что Девлет-Гирей не собирался на Москву идти, хотел земли южные разорить да с ясырем убраться восвояси? На Москву же его наши продажные бояре да дворяне и направили, показали обходную дорогу. – Не может быть. – Так оно и есть. Перехватили мы один такой обоз боярина продажного, да ушел он. Взяли только дворянина из свиты его. Он-то и поведал о предательстве. Немало таких изменников в Крым подались. Вот и скажи мне, Ипат, что царю следует делать с такими вельможами, которые совесть и родину продают? Волин ответил сразу, не задумываясь: – На плаху, да головы им рубить нещадно. – Что Иван Васильевич и делает. А бояре, которые только о себе пекутся, царя нашего опорочить желают и делают это, сеют слухи о зверствах опричников. Не верь им. Мужик был в полной растерянности. – И чего мне теперь делать? – спросил он. – Сколько домов в деревне? – С лесной стороны десять, с речной – семь. – Всего семнадцать? – Так. – Крымчаков шесть десятков, один из них на охране полонян. Еще пятеро татар в охранение выйти могут. Значит, в каждом доме и четыре человека не будет. Так получается? – Татары заняли десять домов, по пять с каждой стороны, считая от загона. Дальше избы пусты. – Сам видел? – А кто бы мне об этом рассказал? – Тоже верно. Хорошо, спасибо. Чего тебе делать? Будь пока тут, только сходи на реку, передай сыну, чтобы спрятал лодку и сидел скрытно на берегу. – Угу, уразумел. – Ступай. Мужик ушел балкой. – Пойдем наверх, – сказал Гранов Талому. Они поднялись к Агранову, и старший ертаула спросил: – Что тут, Борис? – Да то же самое, что и было. Загон, пленники, охрана. Недавно баб и девок десятка полтора татары привели из деревни. – С чего бы это? Странно, но хорошо. В охране полонян тот же десяток? – Да. А вот дальше ничего не разобрать. Придется заходить с речной стороны. – Не придется. Мужик рассказал все, что нужно. – И что мы теперь делаем? – Отходим к стану. – Кто за наблюдателя останется? – Мужик из деревни. – Ты так надеешься на него? – А что? Он такой же русский, православный, как и мы. Не стал оставаться в лесу, сюда пришел, хотел загубить хоть одного татарина. Ему можно доверять. – Ну не знаю. – Я знаю, Борис. Еще Горбушу тут оставим. – Это другое дело. – Отползаем. Ратники спустились в балку. К ним подошел Волин и сказал: – Исполнил наказ. Сын в кустах, чуть ниже по течению. Как о Москве услышал, едва не заплакал, а когда я сказал о дружине, обрадовался, просил взять с собой. Пришлось отказать. – Это правильно, – заявил Гранов. – Дело к тебе, Ипат, есть, очень важное. – Слушаю. – Нам надо уйти. Вернемся мы сюда всем отрядом. Ты посмотришь за деревней и особо за загоном? – Зря спрашиваешь. Сделаю все, что надо. Можешь положиться на меня. – Смотри, чтобы татары тебя не заметили. – Не заметят. Только обещай, ратник, что возьмете меня рубить татар в деревне. Я пригожусь. Деревню-то как свои пять пальцев знаю, да и исполнить должен то, что обещал самому себе и всему деревенскому народу, – прибить до смерти хоть одного чужака. – Это решит воевода. – Попросишь его за меня?