– Ты не сделаешь ничего без моего приказа. – Да, Ульф. В камере Багрянец опустился на пол, а потом одним духом выпил кувшин воды и получил еще один. Потом сел под стеной, как и тогда, когда оставался скован, однако теперь он не таращился в противоположную стену, но смотрел в собственные ладони, глядя на них с таким удивлением, словно видел их впервые. * * * – Ты ему веришь? – спрашивает Фьольсфинн, когда мы выходим из Башни Шепотов. – Может, это просто игра. Он умен и хитер, потому дурит нас. – Я верю в «Нисима Биотроникс». Кроме того, на большую часть вопросов ответ я знал, он это знание лишь подтвердил. Кстати сказать, тех трех Змеев сразу нужно взять под наблюдение, но пока не трогать. Мы должны подтвердить, что они Змеи и что их зовут так, как он утверждает. А потом – не сводить с них глаз. – Отчего бы нам их не задержать… – Потому что они могут пригодиться, – отрезаю я решительно. – У тебя такое лицо… – Я плету, да, – соглашаюсь. – В моей голове наконец-то потихоньку появляется план. План дорогостоящего фокуса. Самое время нам перехватить инициативу… – Вот, в общих чертах, – договариваю я, когда мы добираемся до Верхнего Замка, в круглый, накрытый стеклянным куполом зал, где наконец падаем в кожаные кресла. По дороге я раскрываю Фьольсфинну общие пункты плана. Не слишком много, но и не слишком мало. После разговора с Багрянцем, я чувствую себя так, словно разгрузил вилами вагон щебня. – План требует доработки, но он позволяет соединить все разрозненные элементы, использовать все козыри, которые у нас есть и о которых враги не догадываются, а еще решить все дело одним махом и на наших условиях. Понятное дело, риск тут есть, но… – Это, по-твоему, риск? Это безумие, а не риск. Самоубийство! Я смотрю на него сквозь рюмочку акевитта. – Это еще почему? Ты ведь сам говоришь, что Ледяной Сад неприступен, и ты можешь оказаться прав. К тому же мы получим усиление – если все удастся, утроим свои силы. В-третьих, мы заставим их действовать в спешке, а значит, мы будем готовы, а они нет. В-четвертых, наконец, сложим все рассыпанные элементы в общую картину и благодаря этому сумеем контролировать, что и когда происходит. – Вот только тут остается много неизвестных. Все упирается в Багрянца, а отчего ты думаешь, что ему вообще можно доверять? – Потому что можно доверять зерну и, полагаю, твоему ледяному тумбу-юмбу. Но на самом деле все это значения не имеет. Он ведь и правда на миссии. Может, и не до конца так, как задумывалось, но известие, которое он доставит, будет правдивым. – Вот только ты не знаешь, как Фрайхофф на него отреагирует. – Полагаю, отреагирует очевидным образом. Другого логичного выхода для нее я не вижу. Ей что, ждать, пока конкуренты усилят свой запас «М»? Она также должна понимать, что делает ван Дикен. А ты разве не хотел бы при оказии перехватить весь ее потенциал фактора «М»? А она что, должна позволить ему занять Сад и наши запасы? Подумай! Что бы ты сделал на ее месте? Заметь, что у нее будет совсем немного времени, если она захочет обогнать ван Дикена, ведь он-то ближе к нам. Фьольсфинн не кажется убежденным. – А кроме того, какая же у нас альтернатива, пока они сидят в своих крутящихся замках и столицах, окруженные войсками? Покушения? Я провел два. Ну, ладно, одно, в прямом столкновении. Первая попытка была идиотской: я полагал, что просто его арестую, а если он будет сопротивляться, то проколю его мечиком. Но второе было прекрасно подготовлено: у меня было превосходное оборудование. А эффект? Я там потерял хорошего человека. – Ладно, – отвечает он. – Может, ты и прав. А что с ван Дикеном? Как заманить его? – Я уже придумал. Сделаем завтра ночью. Мне нужна только техническая помощь. – Как? – Это же очевидно. Через господ Конский Пот, Чего-то-там-Ветер и Съезжающего-с-Лавиной. Никто не видел Багрянца среди пойманных, а процессия была в полный рост, с фейерверками, трубами и волочением пленников через весь город. Он смотрит на меня с недоверием. – Но ведь верные видели, как его сковывали. – Видели, как мы начинаем, но не как заканчиваем. И потом, когда их уже вывели, он на волосок был от того, чтобы освободиться по-настоящему. – Вот именно! Ты же не хочешь его отпустить? Ты ведь не сошел с ума? Так веришь в это свое зерно? – А знаешь, несмотря на все проблемы, что сыплются мне на голову, раз в день я должен взять моего Ядрана за стены, на остров, и объездить его? Иначе он впадает в депрессию. Когда стоял пару месяцев в конюшне Дома Огня, его едва сберегли. У Атлейфа был какой-то супер мастер по лошадям, который едва-едва с ним справился. – А откуда знаешь, что оно вообще действует? Этот кусок бионики предназначен для животных. В человеке он может не приняться. – Потому что это чрезвычайно эластичная программа. Это бионически кодированный паразитарный ИИ. Что-то вроде моей Цифраль. Сам приспосабливается к биохимическим механизмам, с которыми сталкивается. А Багрянец, заметь, начинает говорить по-английски. Сказал мне: «мастер». Но я сомневаюсь, чтобы у него возник резонатор. Нет такой необходимости. Вирусы зерна распознали нейронные структуры, отвечающие за артикулированный язык, и использовали их. – Ужасная вещь. Такое теперь используют на Земле? Я качаю головой. – Наверняка неофициально. Эти сделали для нужд нашей экспедиции. «Серый» проект. Очень тайный. Отросток программы, которая создала цифрал. Ты ведь знаешь, сколько теперь можно получить за эксперименты на животных? Норвежец с сомнением покачивает головой. – Ты все еще меня не убедил. Он ведь, в лучшем случае, сбрендит. И что тогда? – Ядран не сбрендил, – отвечаю я. – Как и я сам. А Багрянец будет мне нужен только на пару недель. Потом может сходить с ума, сколько захочет. Беремся за работу. Оборудование мне нужно на завтра. * * * – Ты знаешь, что должен сделать? – спросил Драккайнен. Багрянец поднял голову. – Да, Ульф. – Понимаешь, что буду стоять позади и что у меня кинжал с ядом жаловицы? – Да, Ульф. Было бы правильным, когда б ты меня им ткнул. – Сделаю это, если пойдет не так, как задумываю. – Say a wish, and I’ll grant it[7]. – Говори на языке мореходов. Аж мурашки идут по спине, когда тебя слышу. – Да, Ульф. – Одевайся, выходим. Багрянец взял не бросающийся в глаза обыкновенный наряд из его собственного склада в нерабочем квартале, а Вуко с растущим нетерпением смотрел, как он застегивает крючки и петельки на мягких кожаных сапогах, как надевает рубаху, тесные кожаные штаны, как шнурует их. На голову надел свою тяжелую шляпу, короткий плащ набросил на спину – из какой-то черной змеиной кожи, покрытой чешуей и укрепленной железными бляшками. Свое лицо ящерицы он спрятал под глубоким капюшоном, в тень. Из Башни Шепотов они вышли подземным коридором, а потом дождевым колодцем прямо на подворье одного из неоткрытых пока что кварталов. Было тихо, пусто, по небу над квадратом двора тянулись тучи. Городской шум остался где-то позади. Никто не видел ни эскорта, ни Багрянца. На это время из коридоров исчезла даже стража, решетки и каменные шлюзы остались открытыми. Выходили они вчетвером. Первым – Грюнальди, потом Багрянец, Драккайнен и Филар. Остальные ждали на площадке. Варфнир, Спалле и Кокорыш одеты были как Ночные Странники, в руках – взведенные арбалеты. Н’Деле, Ньорвин и Сильфана – в простых одеждах, не бросающихся в глаза, оружие спрятано. Все стояли кругом, мрачно поглядывая на Багрянца. – Ладно, – сказал Драккайнен. – Идем. Как ты с ними связываешься? – Да, Ульф. В Кавернах я найду паренька и прикажу ему доставить весточку. Я умею делать так, чтобы сам он не знал толком, что передает. Покажет им тайный знак, чтобы они знали: известие от меня. Но поскольку они слышали, что верных Праматери схватили, могут подумать, что кто-то заставил меня это сделать под пытками, потому могут не поверить, что весточка от меня. А значит, мне придется на минутку открыть пареньку свое лицо со шрамами, также покажусь и им – на короткое время и издали. Таким-то образом они узнают то, что нужно, чтобы они узнали, а я вернусь в свою камеру, где ты сможешь приказать сделать со мной, что захочешь. – Где в Кавернах ты встречаешься с тем пареньком? – Перед входом на Каменное Торжище. Там много таких крутится, а люди, туда приходящие, заняты своими делами и не обращают на них внимания. – Знаете, где это? – спросил Драккайнен. – Филар, пойдешь с ними. Н’Деле, Ньорвин и Сильфана молча кивнули. – Багрянец, вставь в уши затычки и развернись к стене. Кокорыш, проверь его, спасибо. Контролируете место, как я сказал. Каждый по отдельности, со своей точки. Когда мальчишка пойдет, он должен находиться в вашем квадрате. Следите за ним, как мы отрабатывали. Варфнир, Кокорыш и Спалле – на крыши с арбалетами. Следите за ним, но во имя всех ваших богов, не убивайте без необходимости. Он очень важен. Без него шансы наши слишком малы. Грюнальди и я контролируем Багрянца. Вы нас не увидите, он тоже, но мы там будем. Ладно. Пусть кто-нибудь поставит гада на ноги, откройте ему уши – и ходу. Сперва арбалеты, потом вы, я и Грюнальди – последними. Встречаемся здесь. Удачи. Стрелки осторожно разрядили арбалеты, пряча отравленные жаловицей, надпиленные, словно гарпуны, стрелы в специальное отделение в колчанах, а потом отработанными движениями забросили оружие за спину, натянули капюшоны и исчезли с площади, нырнув в сливное отверстие, словно капли смолы. Н’Деле, Филар, Ньорвин и Сильфана подождали еще немного, в явном нетерпении, пока Вуко не решил, что пора, и не махнул им рукой. Без слова, друг за дружкой они двинулись через ворота на улицу с минутным интервалом. Сильфана, уходя, угостила Драккайнена долгим заговорщицким взглядом, который тот почувствовал, словно прикосновение к щеке – неуверенное и вопросительное. У входа на Каменное Торжище крутилось, как для Ледяного Сада, много людей. Перед аркой выставили деревянные столы, вдоль улицы тарахтели одноосные платформы, заваленные корзинами, бочками и тюками с товаром, под ногами крутились гиеноподобные твари с шипами на загривках, которые выполняли тут роль собак, по канавам текла мутная вода, выплескиваемая из мясных лавок, а внутри торга клубилась толпа из пришельцев, обитателей Ледяного Сада и измененных.