— Мы бы в свое время отыскали бы эту Элдерсон, — говорит Иззи, но взгляд ее бархатных серых глаз движется вверх и влево. Классический признак лжи — и Ходжес сразу видит: они с Питом даже не говорили еще об экономке, хотя, пожалуй, когда-нибудь бы и заговорили. Пит Хантли добросовестный работяга, а такие обычно очень тщательны, этого у них не отнять. — Если на этом гаджете когда-то и были отпечатки пальцев, — говорит Иззи, — то их там уже нет. Можно с ними попрощаться. Холли что-то едва слышно шепчет, и Ходжес вспоминает, что когда они впервые встретились (он тогда совершенно недооценивал ее), то думал о ней как о Холли-мямле. Иззи наклоняется, глаза у нее становятся совсем не бархатными: — Что ты сказала? — Она сказала, что это — глупости, — отвечает Ходжес, хорошо разобрав, что коллега употребила слово «идиотизм». — И она права. Эта штука была между ручкой кресла Эллертон и подушкой. Любые отпечатки там уже размазались бы, и ты это знаешь. А вы собирались обыскивать весь дом? — Пожалуй, — несколько кислым тоном отвечает Иззи. — В зависимости от результатов экспертизы. Кроме спальни Мартины Стоувер и ванной, никаких доказательств для судебно-медицинской экспертизы нигде не бралось. Все, и Иззи в том числе, это знают, и Ходжесу нечего объяснять или уточнять по этому поводу. — Расслабься, — обращается Пит к Изабель. — Я пригласил Кермита и Холли туда, ты согласилась. — Ну я же не знала, что они оттуда заберут… Она задумывается. Ходжес с интересом ждет, чем же она закончит. Неужели скажет: «…вещественное доказательство»? Вещественное доказательство чего? Пагубной страсти к компьютерным пасьянсам, «сердитым птичкам» и «жабкам»? — … Собственность миссис Эллертон, — неуклюже заканчивает она. — Ну так сейчас вы получили её обратно, — говорит Ходжес. — Можем двигаться дальше? Может, поговорим о человеке, который вручил покойной эту штуку в супермаркете, утверждая, что ему нужны отзывы пользователя о гаджете, который уже снят с производства? — А также о мужчине, который за ними следил, — добавила Холли, не поднимая глаз. — В бинокль с другой стороны улицы. Старый коллега Ходжеса показывает на пакет с крышечкой от линзы: — Я попробую снять отпечатки пальцев, но особой надежды нет, Керм. Ты же знаешь, как такие крышечки цепляют и снимают. — Ну да, — говорит Ходжес, — за края. И там, в гараже был такой холод, пар изо рта видно. Так тот, наверно, и перчаток не снимал. — Тот, который в супермаркете, скорее всего, по какой-то схеме работал, — сказала Иззи. — Пахнет этим. Видимо, пришел через неделю, попытался убедить ее, что, взяв устаревшее игровое устройство, она обязана купить новое, а она сказала ему, чтобы шел своими бумажками заниматься. А может, он использовал ее информацию из анкеты для хакерской атаки на компьютер. — На какой компьютер! — не удержалась Холли. — Он стар, как мир! — А вы хорошо все рассмотрели, не так ли? — произнесла Иззи. — В аптечку вы тоже заглянули? Это уже было слишком для Ходжеса. — Она сделала то, что должны были сделать вы, Изабель. И вы сами это знаете. К щекам Иззи начала приливать кровь. — Мы вышли на связь с вами из вежливости, и все. И лучше бы я никогда этого не делала. С вами двумя постоянно морока! — Прекрати, — говорит Пит. Но Иззи наклоняется к собеседникам, ее взгляд мечется от лица Ходжеса к опущенной голове Холли: — Те ваши два таинственных незнакомца — если они вообще существовали! — не имеют никакого отношения к тому, что произошло в том доме! Один, очевидно, простой мошенник, а второй — обычный вуайерист! Ходжес понимает, что он должен сохранить дружеский тон — пусть воцарится мир и все такое, — но он просто не может. — Конечно, извращенец, который пускает слюни от мысли о том, как восьмидесятилетняя женщина раздевается, а парализованную обмывают мочалкой? Ну да, конечно, в этом есть смысл. — Читай по губам, — отвечает Иззи. — Мать убила дочь, потом себя. Даже своеобразную предсмертную записку оставила: Z — конец. Куда уж понятнее! Z-Мальчик, думает Ходжес. Кто бы там не ждал его «Под синим зонтиком Дебби», но называл он себя Z-Мальчик. Холли поднимает голову. — В гараже тоже есть Z. Вырезана на досках между дверьми. Билл видел. И «Заппит» также на эту букву начинается. — Да, — говорит Иззи. — А в фамилиях Кеннеди и Линкольна одинаковое количество букв[19], и это свидетельствует о том, что их убийца — тот же самый человек! Ходжес незаметно поглядывает на часы и видит, что ему скоро пора уходить, и это хорошо. Кроме того, что Холли расстроилась, а Иззи разозлилась, встреча ничего не дала. И, видимо, не даст, потому что он не собирается говорить ни Питу, ни Изабель о том, что под утро увидел на собственном компьютере. Эта информация могла бы оживить процесс расследования, но он его торопить не будет, пока не разведает кое-что сам. Он не хотел бы, чтобы Пит с этим возился и что-то напутал, но… Но ведь он может. Потому что тщательность — плохая замена вдумчивости. А Иззи? Она совсем не хочет открывать банку с червями — этими всеми загадочными письмами и незнакомцами из дешевого детектива. По крайней мере, не тогда, когда смерть в доме Эллертон — уже на первой странице сегодняшней газеты, вместе с полной ретроспективой того, как Мартина Стоувер стала парализованной. Не тогда, когда Иззи ждет следующего шага по карьерной лестнице только после того, как ее напарник выйдет на пенсию. — Подведем итоги, — говорит Пит. — Определяем это как убийство с самоубийством. И движемся дальше. Мы должны двигаться дальше, Кермит. Я ухожу на пенсию. Из остается с кучей дел и на какое-то время без напарника, благодаря этим идиотским сокращением бюджета. Вот это, — он показывает на два пакета, — довольно интересное, но не вносит ясность относительно того, что произошло. Ведь вы не считаете, что все это подстроил какой-то искусный преступник? Тот, на старой машине и в куртке, заклеенной маскировочной лентой? — Нет, я так не считаю. — Ходжес вспомнил кое-что, что Холли вчера говорила о Брейди Хартсфилде. Она употребила слово «архитектор». — Я считаю, что вы правильно понимаете. Убийство с самоубийством. Холли бросает на него короткий взгляд — неприятно пораженный и удивленный, а потом снова опускает голову. — Но ты кое-что сделаешь для меня? — Если смогу, — отвечает Пит. — Я пробовал включить устройство, но экран не светится. Может, батарейка села. Я не хотел открывать то место, где батарейки, ибо, как раз там и могут быть отпечатки пальцев. — Я позабочусь, чтобы их там сняли, но сомневаюсь… — Да, и я тоже. Но мне действительно хотелось бы, чтобы один из ваших киберспецов включил его и проверил, что там за игровые приложения. Вдруг там что-то необычное. — О'кей, — говорит Пит и немного ерзает на сидении, когда Иззи закатывает глаза. Ходжес не уверен, но у него складывается впечатление, что Пит толкнул ее ногой под столом. — Мне пора идти, — говорит Ходжес и тянется к кошельку. — Вчера пропустил встречу. Второй раз не могу пропустить. — Мы рассчитаемся, — говорит Иззи. — После того, как вы принесли нам такие ценные доказательства, это просто мелочь. Холли что-то едва слышно шепчет. На этот раз Ходжес сомневается, даже хорошо зная Холли, но думает, что она произнесла: «Сука!» 20 На улице Холли натягивает на уши немодную, но чем-то очень симпатичную охотничью шапочку и засовывает руки в карманы куртки. Она не хочет на него смотреть, просто идет в их офис в соседний квартал. Ходжес оставил машину возле столовой, но он бежит за Холли. — Холли! — Ты видишь, как оно. — Она ускоряет шаг и оглядывается. Боль в животе возвращается, Ходжес задыхается. — Холли, подожди! Я не успеваю за тобой! Она оглядывается, и он с тревогой видит: ее глаза полны слез. — Ну там же есть что-то больше! Больше, больше, больше! А они хотят просто замести это под ковер, и я даже понимаю причину. Причина в том, что Пит хочет спокойной пенсионной вечеринки без этого над головой — так, как ты ушел с Мерседесом-убийцей. А газеты с этим событием не слишком носятся, но ты знаешь — это что-то больше, я знаю, что ты знаешь, и я знаю, что тебе нужно получить свои анализы, и я хочу, чтобы ты их получил, ибо я так волнуюсь, — но эти несчастные женщины… Просто не представляю… они не заслужили такого… чтобы их так просто закопали… Она, наконец, умолкает, дрожит. Слезы замерзают на ее щеках. Он наклоняет ее лицо, чтобы она посмотрела на него, зная, что она отшатнулась бы, если бы к ней так прикоснулся кто-то другой. Даже Джером Робинсон, а она любит Джерома, наверное, с тех пор, как они вдвоем обнаружили программу-призрака, которую Брейди оставил в компьютере Оливии Трелони, — ту самую, которая подтолкнула несчастную женщину за грань и привела к тому, что она приняла свою смертельную дозу. — Холли, мы еще с этим не закончили. Собственно, мы, кажется, в самом начале. Она смотрит ему прямо в лицо — такого она себе тоже больше ни с кем не позволяет: — Что это значит? — Кое-что новое всплыло, только я не хотел говорить Питу и Иззи. Даже и не знаю, что, черт возьми, об этом думать. Сейчас не успею тебе рассказать, но приеду от врача — и все расскажу! — Хорошо, прекрасно. Тогда поезжай. И хотя я и неверующая, но помолюсь за твои результаты. Ведь молитва не помешает, правда? — Не помешает. Он быстро ее обнимает — Холли долго не пообнимаешь — и возвращается к машине, снова думая о том, как она вчера назвала Брейди Хартсфилда — архитектор самоубийств. Хорошее высказывание для человека, который в свободное время пишет стихи (не то, чтобы Ходжес эти стихи читал или мог бы прочитать), но Брейди бы, наверняка, оскалился, услышав такое: это, по его мнению, и рядом не стояло. Брейди считал себя как минимум князем самоубийств. Ходжес залезает в «приус», покупку которого добилась от него Холли, и отправляется к доктору Стамосу. Он и сам немного молится: «Пусть это будет язва. Даже такая, которая кровоточит и которую надо зашивать… Просто язва. Пожалуйста, не надо ничего хуже…»