Временное смятение после ознакомления с каббалой Дознаватель Петров, лейтенант госбезопасности, не относился к заурядным палачам ЧК. Он был человеком сентиментальным и потому преуспел в искусстве допроса подозреваемых. Его отчеты, краткие и выразительные, были шедеврами в своем жанре. В апреле 1937‐го, однако, он пребывал в недоумении. Тот, кого полагалось допрашивать, его «околдовал». На допросах не он, а подозреваемый задавал вопросы, вынуждая функционера выступать в совершенно непривычной для него роли. Недели напролет по ночам он поневоле вступал в дискуссии, спорил, отвечал на вопросы своего визави, своей потенциальной жертвы. Наконец, наступил момент вынесения решения по обвинительному заключению. Этому классовому врагу вменялась в вину приверженность к конспиративному идеализму. Его предполагалось включить в группу подсудимых, проходивших по тому же обвинению. С ними уже разобрались. Оставалось только закрыть дело задним числом без предъявления обвинений и освободить обвиняемого. Отчет, в котором Петров себя изобличал, был уже на полпути к начальству, когда глава ЧК Ежов лишился своей должности. Петров перехватил свои рапорты, напечатанные мелким шрифтом на машинке, прежде чем те оказались на столе у нового начальника, и таким образом спас и себя, и странного «идеалиста», чья связь с неким классовым врагом (если не считать за такового Бога или каббалистов) была совершенно неочевидна. i_117.jpg Илл. 112. ИЗ ДНЕВНИКА. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СОЧЕЛЬНИК, 24 ДЕКАБРЯ 2018 Г. Я звоню Юргену Хабермасу. Юта прилегла отдохнуть перед ужином. Я у себя дома, Юрген – у себя, с нами жены. Дети навестят нас на второй день после праздника. В уходящем году нам так и не удалось встретиться семьями. Хотя я планировал встречу, Хабермас тоже, и наши жены очень хотели увидеться, – ничего не получилось. Накануне Рождества всегда вспоминается упущенное за год. Хабермас беспокоится за Европу. «Нынешнее положение дел меня удручает». Обычно он воздерживается от подобных высказываний. «Никто не хочет идти навстречу Макрону». Политика СДПГ провалилась – это мягко сказано. До чего неестественен человек, продукт современного общества! Под давлением извне он утрачивает собственное «я». Социология, говорит Хабермас (мы начинаем долгий предрождественский разговор), должна быть переосмыслена. Социология исследует архитектуру общества, это строительное искусство. Баухаусу это было бы интересно. Социология требует точности планирования, как при строительстве новых городских кварталов. Ее главная задача не в том, чтобы заниматься разбором и систематизацией внешнего мира, СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ. Социологию должен интересовать и «интерьер» человека. Что включает в себя знание архитектуры субъекта? В каждом субъекте заключено «свое», но это «свое» невозможно отличить от «чужого», также находящегося внутри субъекта, который выстраивается на фундаменте, «социальном бессознательном», являющемся и «своим», и «чужим» одновременно. Хабермас долго не решается употребить выражение «социальное бессознательное» (уже поздно, у него не находится лучшего термина). Чтобы рассуждать о том, по каким руслам «свое» и «чужое» движутся внутри субъекта, необходимо иметь «социологический глаз» и те же знания, что, например, в области прудостроения XVIII века, знания о строительстве каналов, об осушении болот. Подготовка зашифрованного, сложно устроенного, «сконструированного» человека. «Необработанный», брошенный на произвол судьбы человек с трудом различает, что в нем зыбко, а что устойчиво (словно он – болото), но в нем наверняка есть места для «строительства каналов», «укрепления берегов», живые течения и плодородная почва, ждущая орошения и дальнейшего возделывания. В предрождественский вечер мы затягиваем печальную песню, написанную в 1799 году, в канун Нового года, когда будущее обещало столько нового. Люди той эпохи, любознательные, открытые новому, активные, решили отметить грядущее столетие заранее. Ведь по календарю новый век начинался в ночь с 31 декабря 1800 года на 1 января 1801‐го. Я знаю, что у моего приятеля свет за окном не такой, как у меня. В Штарнберге темнее, чем в Швабинге, на улицах которого горят яркие рекламы. ЧЕТВЕРГ, 14 ФЕВРАЛЯ 2019 Г. Мой день рождения. Мы на машине возвращаемся домой после ужина в горном ресторане. Мы устали, наши тела затекли, и нам тяжело сидеть ровно. Мы полулежим на заднем сиденье, повернувшись лицом друг к другу. Хорошо еще, что нам интересно вести разговор. Да, правда, говорит Юрген Хабермас, в 1929 году люди даже не догадывались, как закончится год. 1929 – год рождения Хабермаса. Когда в мае и июне они мерзли под холодными проливными дождями, они знать не знали, что впереди еще Черный четверг. О мыслях и чувствах очевидцев событий мы судим по их наблюдениям и обобщениям, сделанным уже в следующем году (пока ощутимо влияние ушедшего года). Поскольку люди, живущие «в моменте», не способны объективно оценивать текущий год. Вот уже несколько минут мы разговариваем о том, как относиться к «фрагменту настоящего». Подобный фрагмент смотрится непривычно. Обмен незамысловатыми идеями в трясущемся автомобиле приводит к ценному выводу: в день рождения Хабермаса в июне 1929 года человек (ни в России, ни в Германии) еще ничего не знал о том, каким в целом окажется этот год. Рад, что ужин позади. Удовлетворен царящим между нами взаимопониманием. Ось опасности Юта, словно большая птица, стоит у машины на покрытом ледяной коркой сугробе. Высота сугроба – метр. Спуститься с него невозможно. Мы кричим ей: стой на месте! Хоть бы она не упала. Моя жена спешит к машине, слишком близко подъехавшей к горе снега, «покрывшегося коркой», из которой ретиво выскочила Юта. Жене нужно отъехать вперед и постараться на задеть «трон» Юты. Затем мы протягиваем Юте руки, и она спускается со своей «вершины». Пара минут, и мы дома, в безопасности. Осевое время Между Конфуцием, Буддой и Гераклитом – современниками, жившими примерно в 500 году до нашей эры, – не существует никакой причинно-временной связи. И всё же, словно плетеная сеть, словно контекст, словно созвездие, они образуют единую «ось». Ни один странник, ни одна экспедиция или караван и уж наверняка ни один пергамент не установили бы связи между ними. Быть может, их соединило звездное небо, в которое люди в 500 году до нашей эры, в отличие от нас, всматривались куда более пристально? Уже несколько дней у Юргена Хабермаса кружится голова. Переутомление. Ему еще нужно закончить последнюю главу. Исходной точкой его двухтомника является идея осевого времени. Масса сохраненных в компьютере букв давит: у Юргена теснит грудь. Пока буквы не похоронишь в книге, они ведут себя как мятежники и повстанцы. ИЗ ДНЕВНИКА. ВТОРНИК, 2 АПРЕЛЯ 2019 Г. День рождения сестры. Она дожила до своего дня рождения в 2017 году (вопреки прогнозам врачей, она сохранила энергию для этого дня). 1937–2017 гг. 80 лет, 12 недель. Моя сестра, поклонница России. Знакомство с русскими. В 1945 году Хальберштадт заняли сначала американцы, затем британцы, а в августе – Красная армия. Мне тринадцать лет. В день, когда в город вошли русские, я со своим другом Фрицем Вильде работал в подвале нашего разрушенного дома, где мы соорудили «замок» с припасами. Потом мы отправились к себе, в сторону Гогенцоллернштрассе. Мы видели, как они идут. Маршевой колонной, за ними – запряженные лошадьми повозки; со стороны Вернигроде вниз по Хармониештрассе. Они громко и хрипло пели. Квартал на Мольткештрассе напротив моей бывшей начальной школы V3 отдали под казармы, всех жителей выселили. За следующие недели дома там покрасили в розовый цвет. Комендант города занял квартиру фрау Кёлер на Гогенцоллернштрассе, напротив врачебной практики моего отца (впоследствии улицу переименовали в Фриденсштрассе). Коменданту, офицеру с Кавказа, жена в нашем городе родила двоих детей. Он долго занимал свой пост. Мой отец принимал роды обоих детей. У первого ребенка ягодичное предлежание, тяжелые роды. После того как всё успешно прошло, на следующее утро, мы нашли отца в палисаднике у нашего дома. На нем был комбинезон-исподнее, так называемый Rabaner, застегивающийся на пуговицы. Он заснул, пока застегивал пуговицы, остальная одежда валялась рядом. Сразу после родов отцу принесли жаркое из баранины и много водки. Роскошные дары осчастливленного правителя, потлач. С помощью домработницы Эрны мы дотащили совершенно уничтоженного такой щедростью врача до кровати и повесили на двери его практики табличку: «Сегодня приема нет». Комендант – живые черные глаза, темные кудрявые волосы, мог запросто переключаться с вежливого тона на гневные распоряжения, – он долго покровительствовал моему отцу. Никто, включая и местные власти, не осмелился сказать или сделать что‐нибудь против него, даже когда отец оказался замешан в деле торговца зерном Таке, заключавшего сделки на черном рынке. Верность! i_118.jpg Илл. 113. Моя сестра в 1965 г. Меньше чем через год она в приступе гнева разорвала эту фотографию, сделанную в фотографической будке Я СОБИРАЮ ПОЧТОВЫЕ МАРКИ Почтовые марки, границы территорий Соборную гимназию эвакуировали. Мы занимаемся в помещениях средней школы в Груденберге. Почтовые марки – наша единственная связь с миром. Каждый выбирает себе определенную тему для коллекции: так мы, школьники, проявляем интерес к изучению мира, хотим стать его частью. Харм Баккер: французские владения в Африке; Мейер и Рёрс: все марки, выпущенные Третьим рейхом к Олимпийским играм, и марки с непривычной наценкой в 108 пфеннигов в честь ежегодных гонок лошадей «Коричневая лента». Всё это будет иметь ценность. Мы стремимся хоть как‐то разнообразить рутину военного времени, принимаемся увлеченно собирать коллекции. На пару с другом Альфредом Мюллером я собираю марки Советского Союза. Еще я коллекционирую марки из Лабуана, британской колонии на Борнео. Таким образом я активно познаю и магию колониального предпринимательства, и особенность, странность советского прогресса; с помощью полных наборов, марок в которых очень много, я картографирую мир. В мире война, по маркам этого не видно. Мы покупаем их у опытного продавца Фенске. Его магазин находится по адресу: Unter den Zwicken 6. i_119.jpg Илл. 114. i_120.jpg Илл. 115. i_121.jpg Илл. 116. i_122.jpg Илл. 117. i_123.jpg Илл. 118. i_124.jpg Илл. 119. i_125.jpg Илл. 120. i_126.jpg Илл. 121. i_127.jpg Илл. 122. i_128.jpg Илл. 123. Типографическая ошибка, намеренно допущенная почтовым ведомством, чтобы продавать марки за рубежом. Редкая марка. Перфорация проходит по изображению. На верхней марке обозначенная красным территория России перевернута и закрывает собой Азию ИЗ ДНЕВНИКА. СРЕДА, 31 ИЮЛЯ 2019 Г. Жаркий июль 2019 года, центральный вокзал Мюнхена, забаррикадированный строительными лесами. В городе пробки, всё стоит не только на Штахусе, но и на далеких подъездах к нему. Мы едем в Ульм. Уже семь минут как наша машина застряла перед дворцом Бернхеймеров на Ленбахплац. Мы уповаем на то, что поезд опоздает. Учитывая работу Немецких железных дорог в последнее время, наша надежда вполне оправданна. Тем не менее времени до отправления поезда остается мало, расписания никто не отменял. Мы нервничаем, следя за бегущими цифрами на счетчике. Если бы не багаж и не убойная жара, мы бы вышли из такси и добрались до вокзала пешком. Хотя и в этом случае мы бы всё равно опоздали на поезд. Фумио Ошима, содиректор моей компании – разработчика телевизионных программ dctp GmbH, арендовал в 1990 году один этаж дворца Бернхеймеров для нашего японского партнера, компании Dentsu Inc, представителем которой он являлся в Федеративной Республике. Наша компания dctp последовала за японцами и заняла роскошные офисы на престижной Ленбахплац. Рекламный концерн Dentsu пришел в Мюнхен, чтобы завербовать звезду футбола Франца Беккенбауэра для рекламных кампаний в Японии, считая «мюнхенский колорит» наиболее подходящим для этой цели. Мы, субарендаторы, многообещающая компания, выигравшая конкурсы на съемки телепередач для ведущих немецких частных телекомпаний RTL и Sat 1, в свою очередь сдали часть этажа Францу Грено. «Престижный адрес» нужен был ему для проекта, связанного с РОССИЕЙ. Грено, гениальный издатель с собственной компанией и типографией в Нёрдлингене, работал с размахом. Он коробками скупал старые раритетные литеры. Каждая из его книг имела свое особенное лицо. Он выпустил книгу История и упрямство (Geschichte und Eigensinn), написанную мной в соавторстве с Оскаром Негтсом в годы политических потрясений; свежеотпечатанный экземпляр он положил мне прямо на рабочий стол. Весной 1990 года и в ФРГ, и в России молодые предприниматели пребывали в своего рода эйфории. Потом наступило «последнее лето перестройки» перед путчем. В Москве совершенно безумные проекты вроде «внедрения рыночной экономики за 500 дней» конкурировали с одиночными, частными инициативами – всё это позже опишет Светлана Алексиевич. «Пусть расцветает тысяча цветов». Валентин Фалин называл лето 1990‐го уникальным. У этой короткой эпохи был особенный тон. В музыке каждый тон имеет ряд обертонов, которые, словно колонна, возвышаются над тоном основным и намекают на множество возможностей и вариантов звучания. Хотелось бы, чтобы и сегодня мы смогли уловить и актуализировать некоторые обертоны того периода. В безжизненной пустыне XXI века пока еще возможно посадить райские сады. В 1990 году – наше такси никак не доедет до дворца Бернхеймеров – Грено и его партнеры по бизнесу в Москве и Санкт-Петербурге решили издавать в России и ФРГ книги, ведущие друг с другом своего рода диалог, и в дальнейшем переводить их на другие европейские языки. Серия книг для Европы и одновременно – «мост с Россией». Грено (не придавая особого значения историческим фактам) назвал свой проект «Мост через Березину» в напоминание о том, как восхитил прусских патриотов, ненавидевших Францию, героизм французских понтонеров и артиллеристов, наводивших мосты через Березину в 1812 году и спасших ценой собственной жизни армию Наполеона от полного уничтожения. Довольно легко себе представить, – так, по крайней мере, считал Грено, – что восхищение вполне могло бы способствовать сотрудничеству Пруссии с Францией. Дорожные проекты, Code civil, уже существовали, в обеих странах модернизация набирала обороты. И если бы Пруссия с Францией неожиданно заключили мирное соглашение, единая Европа возникла бы еще в те далекие времена. Подобные дерзкие умонастроения царили в России и ФРГ весной и летом 1990 года. Что происходило в ГДР, никого не интересовало, ее демонтаж и разграбление были еще впереди. Почтового адреса в Нёрдлингене для «российского» проекта оказалось недостаточно. Грено вложил в него все личные средства и взял все возможные кредиты, которые только удалось получить в банках Нёрдлингена. Мы помогали ему чем могли, не брали арендной платы за офис во дворце Бернхеймеров. В наших фантазиях расцветали книжные ландшафты: книги возили по дорогам, обрамленным аллеями тополей по маршруту Пермь – Москва – Смоленск – Варшава – Бонн (мы были приверженцами старой ФРГ). Затем через Брюссель в Париж – Мадрид – Лиссабон. Странно, но когда я думаю о наших дискуссиях того времени, то вспоминаю, что для нас эта ось всегда проходила в направлении восток – запад, а не север – юг. Проект был свернут. Кредиты, взятые Францем Грено, привели к банкротству его издательства. Спустя годы Грено удалось вернуть коробки с редкими шрифтами, издательство, выпускавшее уникальные книги, воскресло. Слишком много препятствий: узость темы, неготовность экономики в странах СЭВ, слишком медленная скорость чтения и низкая покупательная способность на Востоке и на Западе. Чтобы навести духовные мосты, понадобилось бы три пушкинских поколения. Между тем мы продвинулись уже на целых 40 метров. Дворец Бернхеймеров – справа позади. Можно с уверенностью сказать, что скорый ICE мы пропустили. По iPhone мы звоним тем, кто должен встречать нас в Ульме, и сообщаем о новом времени прибытия. ИЗ ДНЕВНИКА. ЧЕТВЕРГ, 1 АВГУСТА 2019 Г. Что означает i_129.png? Впервые я увидел i_129.png у поэта Велимира Хлебникова, он употребил это число в поэтическом контексте, а затем у математика и теолога Флоренского. Я люблю выражения, про которые мне ничего не известно. Я звоню математику д-ру Шауэнбургу, мужу моей коллеги и собеседницы Ульрики Шпренгер. Что означает i_129.png? Я прочитал, говорю я, у одного русского поэта, что Россию, говоря метафорически, можно понять только с помощью комплексных чисел. i_129.png = i = мнимость – вот «кухня» комплексных чисел. Мне сказали, что Россия вместе со всеми трещинами и дырами как целое i_129.png. И это не вольная интерпретация, а реальность. Д-р Шауэнбург сказал: как математик, он не может определенно ответить на вопрос о i_129.png, ведь он имеет прежде всего образный, поэтический характер. Коллеги по цеху такого не одобрили бы. Однако он попытается сделать это опосредованно. Соотнесение страны с числом – необычно и встречается нечасто. i_129.png можно употребить по отношению к числам, датам или эталонным реальностям. В этом смысле Россия – не эталонная реальность. Разница между чисто мнимыми числами и положительными числами и их корнями заключается в том, что в отличие от положительных чисел от 1 до ∞ чисто мнимые числа не могут быть найдены на числовой оси или прямой линии. Напротив, комплексные числа растягиваются по плоскости. Комплексные числа не знают прямых маршрутов. Именно с этой проблемой столкнулся Наполеон в России, вмешиваюсь я. Линейный марш из Вильнюса на Москву был задуман как прохождение через ряд точек. Чем ближе Наполеон подходил к столице, тем больше завоеванных территорий он оставлял за собой. Дорогу на Москву он представлял себе как прямую улицу, аллею, обрамленную тополями. Однако оказалось, что Россия – это не пунктирная линия. И Россия, и Москва были не точками, а бесконечным множеством точек на плоскости, каждая из которых обладала собственной жизнью и силой сопротивления. По телефону я чувствую, что д-ру Шауэнбургу неловко. Мой тезис не имеет ничего общего с конкретной математикой. Особенное в поэтике комплексных чисел – это то, говорит он, что над плоскостью, где любое мнимое число может обозначать несколько точек, словно небо разворачивается риманова поверхность, на которой каждая из множества точек плоскости отражается два раза. Дружелюбно настроенный д-р Шауэнбург уже давно понял, что в математике я ничего не смыслю. С другой стороны, ему, кажется, нравится «поэтичность», c которой я выражаю свои мысли. Он соглашается, что чисто мнимые числа и охваченная ими геометрия указывают на особенности Великой России, непонятные Западу. Чтобы ответить на вопросы о конкретной реальности в стране i_129.png, говорит д-р Шауэнбург, нужно сначала определить место, а затем, образно выражаясь, и проложенный к нему путь. Данное утверждение распространяется на всё множество точек на плоскости; применительно к России речь идет о всей массе реальностей, которые невозможно сосчитать. Каждую реальность я обозначаю числом и оказываюсь перед триллионами различий. А теперь добавим к этому риманову поверхность. Точек на ней может быть больше, чем на плоскости. При этом каждая из точек находится в движении – если выражаться вашим поэтическим языком – и становится реальной благодаря своим особенностям. Особенность – это ПУТЬ. Доктор Шауэнбург осведомляется – я молчу слишком долго, – пригодится ли мне его ответ. Затем он вежливо спрашивает, как я отношусь к геометрии. Если от −1 или 1 я поверну на 360 градусов к нулю, продолжает объяснение д-р Шауэнбург, поняв, что я затрудняюсь с ответом, то может случиться, что я не вернусь к исходной точке, к той фиксированной точке, из которой начал путь, а окажусь в совершенно другом месте, например, как если бы я, поднимаясь по винтовой лестнице, сделал один круг и оказался на другом этаже. Я молчу, мне хочется, чтобы он рассказывал дальше. То, что сообщает математик, кажется мне похожим на гегелевское определение ОСОБЕННОГО как МНОГОГОЛОСНОЙ РЕАЛЬНОСТИ. Значит, развиваю я свою мысль, гипотетические намерения Пентагона атаковать Россию высокоточным оружием вполне вероятно обернутся провалом. Можно целиться в одну реальность, однако она не есть целое. Это так понимать? Не забывайте, отвечает д-р Шауэнбург, что ни один математик не осмелится прокомментировать подобную догадку. Мир комплексных чисел наполнен не точными точками, артиллерист или ракетчик не сумеет в них прицелиться. А он как математик, разумеется, не в состоянии доказать, что Россия – это i_129.png. Я прихожу в азарт: так вот что случилось в России с Наполеоном и Гитлером! Пытаясь победить на ПЛОСКОСТИ с массой точек, под духовным НЕБОМ, они потеряли ПУТЬ. И были вынуждены отступать! Я замечаю, что в этот момент нашего телефонного разговора моя точка зрения начинает всё больше отдаляться от позиций математика. Точки на плоскости, как вы их себе представляете, господин Клуге, и то, что на римановой поверхности вы называете «небесными» точками, в каждый момент времени взаимодействуют друг с другом. Все точки, и небесные и земные, определяются бесчисленными путями (их прошлым). Где я нахожусь, зависит от того, откуда я пришел. Это верно для математических уравнений. Д-р Шауэнбург хотел перекинуть мне мост, предполагая, что я понимаю: моя поэтическая версия, позаимствованная у Хлебникова с Флоренским, отличается от того, что рассказывал он. Я же фактически постоянно думал о Хлебникове и Флоренском. И еще вспомнил, как Пушкин описывал грязные русские дороги во время полугодовой распутицы. Какими будут русские дороги через 200 лет? – спрашивает Пушкин. У этих дорог – собственное время. Во всех этих рассуждениях содержится вопрос о подходе к реальности. В тот вечер я, как мне казалось, нащупал завораживающий ответ на него: каждая реальность на Земле возникает из множества возможностей. Мир вокруг гибнет, но предложенный мной ответ несет утешение. Рассказ кондукторши трамвая из Санкт-Петербурга Математик Григорий Яковлевич Перельман объяснял особенности i_129.png кондукторше трамвая, ждавшей вместе с ним сильно опаздывавшую электричку на платформе в одном из пригородов Санкт-Петербурга. Дело в том, что на курсах повышения квалификации кондукторша столкнулась с высказыванием о том, что «Россию можно понять лишь с помощью комплексных чисел», и теперь ей представился случай этот тезис обсудить. Кондукторша не сообщила, как Перельман объяснил ей, что значит i_129.png, но очень радовалась, что повстречала такого грамотного математика. Рассказ воздухоплавателя Франсуа де Леспенса 8 февраля 1807 г., 7 утра, Прейсиш-Эйлау. Император – мастер сосредоточения. Он ночует в небольшой усадьбе слева от нас. Он сосредоточен даже во сне, хотя мы этого не видим. Его охрана, сопровождающие его офицеры следят за тишиной. Вокруг спящего императора – стена подданных, прилагающих все возможные усилия, чтобы его сон не был нарушен, хотя мы не знаем, спит ли он на самом деле. Возможно, он просто ненадолго прилег отдохнуть или диктует что‐то секретарю, однако мы должны верить, что в это время он погружен в сон, набирается сил, укрепляет дух. У него всё под контролем: память, язык, тело, сон, планы, концентрация и даже бессознательные порывы. Когда командуешь войсками и генералами, самообладание – важнейшее качество. Армия доверяет ему, любит его: военные видят, как сосредоточен император, и тоже сосредотачиваются. Перемещаться с места на место императору не нравится. Он ограничивается тем, что стягивает военные силы из Парижа в одном месте и ждет, когда на горизонте появится достойная его внимания цель. В мире достаточно вольно блуждающих до поры до времени целей.