Все же, в жизни отшельника есть и свои минусы. Я побродил по округе, понаблюдал за лошадью, попробовал было почитать книги, украденные в библиотеке, но все это надоедало слишком быстро. Мне было скучно — и поневоле вспоминались месяцы, проведенные на Мертвом плато. Надеюсь, здесь я проторчу не так много времени — первоначальная готовность долго и счастливо жить в этом месте уже испарилась, исчезла как дым от давно потухшего костра. В конце концов, я вернулся к тренировкам, раз за разом отпихивая от себя полено и пытаясь остановить его обратный полет. Увы, прогресса к вечеру, после целого дня занятий, не было заметно никакого — если, конечно, не считать таковым еще одну шишку, появившуюся на лбу. На третий день такого веселья я окончательно разозлился на весь мир и отправился бродить по долине. Нужно было срочно развеяться, а заодно и поискать чего-нибудь съестного — припасы потихоньку уменьшались и недалек был тот день, когда они исчезнут окончательно. Прыгая по кочкам и рассматривая остатки выработок, я постепенно пришел в более-менее сносное расположение духа. А обнаружившиеся не так далеко от моей хижины заросли черной малины вообще наполнили мою душу блаженством. Давненько я вот так, просто, не ел обычных лесных ягод… Собственно, с того самого дня, когда отец за баснословные деньги купил мне корзинку малины обычной, красной, каким-то чудесным образом привезенной из Приграничья в Хрустальный. Спустя час, вдоволь отъевшись, я отправился назад — продолжать тренировки. В этот раз мне уже не хотелось убить всех вокруг, наоборот, я рассматривал окружающий мир с благожелательным любопытством. И только где-то в глубине души почему-то поселилась странная незаметная тоска. К тому времени, когда я дошел до своей хижины, тоска окрепла и превратилась в настоящее беспокойство. Мне начало казаться, что за мной кто-то наблюдает. Опять проделки демона? — Исса-Ха, это ты? Покажись! В ответ — тишина. Раздаются лишь обычные лесные звуки — стрекот и жужжание насекомых, шелест травы и листьев, колышущихся на ветру. — Да чтоб тебя… Поминутно озираясь, я принялся за возню с деревяшкой и тут же ее бросил — беспокойство возросло до такой степени, что я все равно предпочитал вслушиваться в лесные звуки и озираться по сторонам, а не ловить полено. Сходив за лошадью, как обычно пасущейся возле ручья, я завел ее в сарай и крепко закрыл дверь. А затем полез на крышу дома. Сорвался, упал, больно отбив мягкое место и чуть не сломав руку, но полез снова и все-таки забрался на ветхие доски, покрытые жалкими остатками тростника. Притаился рядом с коньком и принялся настороженно рассматривать окружающую местность. Все было тихо и мирно. И только запертая в сарае лошадь время от времени нервно фыркала, добавляя лишнюю нотку тревоги в мою душу. В довершение картины с ясного, казалось бы, неба начала накрапывать мерзкая морось. Все то прекрасное настроение, которое сопровождало меня во время сбора малины, растворилось, словно дым. Было неуютно, мокро и страшно. Ситуация чем-то напоминала давнюю беготню от неизвестного ночного хищника по песчаной пустыне. И мне все больше казалось, что кто-то действительно устроил на меня охоту. Время шло. Морось, слава Эстерси, закончилась, но теперь меня целеустремленно поджаривало вошедшее во вкус летнее солнышко. А в окрестностях по-прежнему не было ничего подозрительного. Даже тревога как-то притупилась и отошла в сторону — теперь больше беспокойства мне доставляли лучи разыгравшегося светила. Внизу в очередной раз недовольно фыркнула лошадь — ей-то в сарае еще хуже. Да и есть хочется, наверное. В конце концов, просидев на крыше еще час, я сдался и слез обратно на землю. Заглянул в дом, взял немного еды, затем выпустил лошадь и отвел ее обратно к ручейку. Сам примостился на теплый валун по соседству и принялся обедать, зорко посматривая по сторонам. Тревога бродила где-то вдалеке, позволяя немного расслабиться, но не отпуская совсем. — Что думаешь? — обратился я к лошади. — Кто это шалит? Может, опять демон? Та ничего не ответила, продолжая жадно щипать траву. Ну и пусть. Зато мне стало чуть легче, когда в этой безлюдной местности прозвучал человеческий голос. Что же там бродит… Медведь, чьи следы от когтей я видел? Или меня выследил какой-нибудь отряд стражи, посланный ловить душегуба? Вполне вероятно, кстати. Лезть вперед сразу же — опасно. А вот подождать ночи, а потом напасть — самое то… Еще нельзя было исключать проделки Невесты. Что у нее в голове творится — вообще непонятно. Может и устроить себе развлечение. Мимо с басовитым гулом пролетел еще один жирный слепень, невольно прервав мои размышления. Неведомая опасность — далеко, а вот когда такая сволочь кусает — это очень больно и неприятно. Я поднялся на ноги и принялся расхаживать вокруг лошади, потягиваясь и посматривая по сторонам. Минуты сливались в часы. Солнце потихоньку клонилось к закату. И тревога начала нарастать все сильнее. Вдобавок к этому неясному беспокойству теперь примешивалось еще и четкое осознание того, что ночью ко мне обязательно придут гости. Если, конечно, это все — не происки милой девушки в белом платье, чтоб ее оглоблей приголубило. Вечером стало совсем тошно. Я запер лошадь в сарае, а сам, забравшись в дом, притаился в самом дальнем углу, положив на колени меч и приготовившись бодрствовать до утра… Разбудило меня истошное ржание лошади. Животное бесновалось где-то за стеной, стуча копытами и, похоже, всеми силами стараясь меня разбудить. У него отлично получилось — я, неожиданно проснувшись и не понимая, что вокруг творится, подпрыгнул на ветхом стуле, уронил меч, ударился головой об остатки полки — и только потом обрел способность более-менее ясно мыслить. За дверью что-то ворочалось. Что-то большое, массивное и пахнущее диким зверем. Я, немного разобравшись в происходящем и поняв, что ко мне в гости действительно пожаловал медведь, чуть не рассмеялся от облегчения. Все же просто обычный хищник, а не люди или потусторонние сущности. Подобрав меч, вытащил его из ножен, покрутил головой, разминая затекшую шею… А затем медведю надоело ждать — и дверь, сорванная с креплений, рухнула внутрь. В светлом проеме, оставшемся от нее, вырисовалась огромная мохнатая фигура, стоящая на задних лапах. Хижину заполнило басовитое ворчание, перерастающее в могучий рев. И я пустил вперед свое огненное копье. А затем сразу же, на всякий случай, — еще одно. Легонько полыхнули две вспышки пламени, тут же потухшие в густой шерсти. Рев оборвался, сменившись каким-то обиженным хрипом. Огромная фигура, сразу став какой-то небольшой и беспомощной, рухнула на порог, перегородив выход. Пару минут продолжалась какая-то легкая возня, а затем все закончилось. Я осторожно подошел к туше убитого зверя, потыкал в нее мечом — никакого подвоха не наблюдалось, медведь был мертв. И, что самое замечательное, никакое чувство тревоги меня больше не преследовало. Перебравшись через медведя, я вышел на улицу и осмотрелся. Тишина, спокойствие, луна, отлично просматривающаяся через разрывы легких облаков. Лошадь, нервно фыркающая в своем сарае. Чувствуя небывалую бодрость во всем теле, я обошел хижину кругом, сказал несколько ласковых слов волнующемуся животному, затем вернулся ко входу и снова потыкал медведя — в этот раз носком сапога. У нас в Пустоши такие звери чрезвычайно редки — можно годами ходить вдоль и поперек полуострова, но так ни одного и не встретить. Правда, страшные истории про них все равно рассказывают все подряд — и те, кто никогда из городов не выходил, и те, кто только рыбным промыслом в жизни и занимался… Даже охотники, болтающиеся по пескам возле Хрустального, иногда пускают байку-другую про встретившегося медведя. Ну-ну. Впрочем, для меня было важным лишь то, что все рассказчики единодушно сходились во мнении — этих зверей можно есть. Значит, я на некоторое время могу забыть о добыче провианта и продолжать спокойно тренироваться. Взгляд перепрыгнул на висящую неподалеку деревяшку. А почему бы и нет… Спать все равно не хочется, разделывать тушу медведя — тем более. Подойдя к своему тренировочному снаряду, я на пробу толкнул его рукой. Качается, а лунного света вполне достаточно, чтобы видеть его полет. Ну, попробуем… Первые несколько попыток ожидаемо не принесли результата. А затем в самый ответственный момент луна неожиданно и почти мгновенно исчезла за облаком — и я не успел увернуться, получив поленом по лицу. Из глаз посыпались искры, а из пострадавшего носа тут же закапала кровь. Пришлось усесться на землю и некоторое время рассматривать звезды, ожидая, когда закончится кровотечение. Нос заметно опух. Но тренироваться я не бросил — лишь подождал, пока боль немного пройдет. В этот раз травма почему-то не разозлила меня, а наоборот настроила на благодушно-философский лад. Полено отправилось в полет, рассерженным коршуном ринулось обратно, целясь в мою пострадавшую физиономию — и я вдруг понял, что не хочу еще раз получить по носу. Совсем-совсем не хочу. Деревяшка остановилась в паре локте от моей выставленной вперед руки. Я от удивления раскрыл рот — и полено продолжило движение, мягко ткнувшись в ладонь. — Да неужели, — пробормотал я, хватая его и снова отбрасывая в сторону. В этот раз, несмотря на все мои старания, полено довольно чувствительно двинуло меня по руке, не замедлившись ни капли. Но это уже не имело никакого значения. Я в очередной раз одержал маленькую победу — и оставалось только довести дело до ума дальнейшими занятиями. Утром, намаявшись и получив еще несколько ссадин, но умудрившись пару раз остановить-таки приближение деревяшки, я принялся за разделку медвежьей туши. Разумеется, именно в этот самый момент сильнее всего захотелось спать, но дело я не бросил — мне не так уж и много было надо. Правда, когда ты чего-то не умеешь, это превращается в настоящую пытку. В итоге, намаявшись с мечом и с опаской переключившись на нож, я все же сумел отрезать задние лапы и снять с них шкуру, а также срезал с медведя на память все когти. Но измазался при этом, как самая настоящая свинья. Думаю, в эту хижину я точно больше не вернусь — везде грязь, кровь, мухи… Аж тошно. Сбегав до ручья и кое-как отмывшись, я вернулся, вывел на выпас лошадь, настороженно посматривающую в сторону дома и нервно нюхающую воздух, а затем принялся складывать неподалеку костер. Мясо нужно было как-то сохранить, хотя бы на несколько дней — и ничего лучше жарки с попытками одновременно немного его подкоптить мной не было придумано со времен Мертвого плато. Соорудив длинный костер, я приволок лапы медведя, нарезал веток с ближайшего дерева и принялся насаживать куски мяса на получившиеся вертелы. Затем сходил за рюкзаком и разлегся неподалеку, посматривая на процесс. Каким-то чудом мне удалось не заснуть в процессе готовки, но затем, сняв приготовленное мясо и завернув его в листья лопухов, очень удачно и в изобилии росших чуть выше по течению, я буквально провалился в сон. И мне приснилась Невеста. В этот раз не было никакого праздника, никакой свадьбы. Мы стояли с ней рядом на улочке и смотрели вдаль — туда, где слабо дымился большой костер. — Они убили меня, мальчик… — неожиданно грустно произнес демон. — Люди, которых я знала с детства, любила и уважала, убили меня. И люди заплатят за это. Все до единого… В голосе Невесты прорезались жуткие нотки. — И ты поможешь мне в этом, мальчик… Я проснулся, широко открыв глаза. Это что, случилось с ней на самом деле? История — настоящая? Или же демон в очередной раз просто играет моими мыслями? Вот же не было печали на мою голову, привязалась… Где еще силы берет на то, чтобы сниться мне и показываться иногда наяву. Хотя, демон она известный, страшилки постоянно рассказывают — наверное, не такая уж великая проблема. Странно, что Эйя тогда в такой печали находится. Хотя, наверное нет, не странно — он-то не особо страшный демон, ему не рассказы по вечерам у костра, а настоящие встречи нужны. Которых в последние десятилетия почти не стало… Следующие несколько дней были всецело посвящены тренировкам. Я чувствовал азарт — и летящее полено останавливалось все чаще и чаще, натыкаясь на незримую стену. Пора было переходить на что-нибудь другое, более быстрое — в итоге моими жертвами стали упитанные слепни, летающие вокруг. Остановить в полете шуструю муху было заметно сложнее — но я потихоньку справлялся с этой задачей, стараясь при этом, чтобы заклинание не хватало насекомое, а словно бы создавало перед ним преграду. Еще через пару дней мой организм, наконец, сдался, согласился использовать новую магию — и пошла сплошная череда удачных попыток. Слепни бились о возникающее перед ними препятствие, недоуменно жужжали и улетали восвояси. А я теперь стал обладателем уже третьего работающего заклинания — это если считать руну, взрывающую камни и двери. И не считать лечение и умение поджигать собственную кровь. Вот так, потихоньку, авось и стану настоящим грозным магом. Лет через двадцать. Не самая, кстати, плохая перспектива — сейчас обычно в учениках ходят лет до тридцати, а следующие десять пытаются как-то упрочить свою силу. Так что сорок лет для мага — это как раз начало настоящего расцвета. Но все это — дела отдаленного будущего. А для меня сейчас, похоже, наступала пора снова отправляться в путь. Сборы заняли не особо много времени — я успел подъесть чуть ли не все запасы, даже от жареной медвежатины осталось не так уж много. Книги, бурдюки с водой и свертки с провизией, одежда… Наибольшие сомнения вызывал жилет с кармашками — монет оставалось не так уж и много, а сам жилет при этом был почти непригоден к носке и вызывал откровенное неудобство. В конце концов, я отрезал от него кусок материи, соорудил сверток и пересыпал туда монеты, а сам жилет оставил на берегу ручья. Если где-то еще такой же найдется — куплю, может быть. Дорога из долины, ведущая на восток, была. Когда-то. Теперь она представляла собой точно такую же заросшую кустарником и мелкими деревцами просеку, как и та, по которой я сюда приехал. В итоге, двигаться опять было не очень удобно, но любая дорога — все равно гораздо лучше, чем полное ее отсутствие. Через день неспешного пути я выехал на более-менее нормальный сельский проселок и, добравшись до небольшой деревушки, с опаской зашел в местную таверну. К моей тихой радости, всем было на меня наплевать. Пришел путник, хочет помыться, пожрать и переночевать? Без проблем, главное — чтобы платил. На голову, предусмотрительно замотанную еще одним куском ткани от жилета, никто внимания тоже не обращал.