– Так-так-так! – защелкал он. – Моя малышка Жюли выросла и отрастила под юбкой пару мужских яичек. Ох уж мне эта смена гендерных парадигм! С женщинами было проще управляться, когда они стояли у плиты и открывали тебе холодное пиво после тяжелого рабочего дня. Вульф и Орье бросились бежать, но цепкие когтистые лапы ловко подхватили их и подняли в воздух. Они безвольно повисли напротив мужчины, вросшего в тело огромного мерзкого паука. – Можешь обманываться сколько хочешь, малышка Жюли, но истина такова, что ты давно запуталась в моих тенетах. Вся твоя жизнь принадлежит мне одному! – Нет! Моя жизнь посвящена благому делу, а что до тебя… Тебя я вылечу, чтобы посмотреть в глаза на равных и спросить, какая херня творилась в твоей бедовой голове, что ты, первоклассный специалист, не замечал очевидных вещей, происходивших под носом. Паук недовольно зашипел: – Ври себе сколько хочешь, паршивка! Сублимируй внутреннюю боль в дело чужой жизни. Пейтон не пророк и не самоотверженный лекарь, а талантливый делец. Он пойдет на все ради своего детища. Ты знаешь это. Глубоко в сердце ты догадываешься. Твои сомнения пожрут вас всех! Массивные челюсти Хайдена раскрылись четырьмя отвратительными жвалами, источавшими едкую слюну. Лапы потащили Вульфа к ненасытной пасти, но Орье сорвала с руки желтую шелковую ленту, сплела ее в клубок и швырнула в бездонную глотку. Паук содрогнулся и выпустил их из лап. – Не нравится, ублюдок?! – крикнула Орье. – Это то, чего ты никогда не испытывал. Безграничная любовь к своему чаду! Паук заверещал и вспыхнул изнутри. Он принялся беспорядочно метаться по логову, поджигая толстые слои паутины. Посреди пылающей огненной метели они отыскали Гловера, запутавшегося в липких сетях. Вульф вырвал его из кокона и помог выбраться наружу. – Мать честная, Жюли! Вот это иллюминация! – сказал он. Орье взяла их за руки и проговорила: – Что бы ни случилось – не паникуйте! Доверьтесь мне. Я вытащу нас отсюда. Закройте глаза и слушайте мой голос. Я буду медленно считать от десяти до одного, а потом мы все окажемся в безопасности. Десять… Огонь поглощал болезненные воспоминания Орье. Очищал от скверны. Поруганный отчий дом и первая работа, где она сомневалась в своих принципах – все исчезло в обжигающем пламени. Тепло обволакивало их тела. Сквозь сомкнутые веки пробивался нежный и ласковый солнечный свет. Обдававший лицо свежий бриз принес с собой соленые брызги волн. Будто из иной жизни доносились до ушей Вульфа далекие крики чаек. – Один. Вы в порядке? – Наверняка и не скажешь так сразу. Алекс раскрыл глаза и понял, что стоит на берегу океана. Ступни утопали в песке, а ноздри щекотал запах моря и гниющих водорослей, выброшенных пенистым прибоем на отмель. В лазурно-голубой марине снималась с якоря белоснежная яхта. Крепкий загорелый мужчина в белом поло умело работал с такелажем, давая короткие указания маленькой девочке, бывшей у него на подхвате. На носу яхты сидела женщина в широкополой соломенной шляпке, подставив бледное лицо лучам солнца. – Хороший был денек! – сказала Орье, провожая взглядом удаляющуюся за горизонт яхту. – Но нет времени на долгие сантименты, – она зашагала по песку в сторону изумрудных холмов, поросших дубовыми рощами, и бросила через плечо отставшим Вульфу и Гловеру. – Мы чудом выбрались из моей раковины, но рисковать больше нельзя. Пора отыскать Стейнбека. – Вот те раз! – всплеснул руками Гловер. – Как обычно, ни здрасте, ни насрать! Теперь-то я узнаю милашку Жюли… Глава 10. Ферзь День выдался на редкость славный. Погода была под стать настроениям, царившим среди студенческих научных групп. Они интенсивно готовились к выступлениям, проводя последние мозговые штурмы и отрабатывая питчи. Стайки молодых слушателей, предвкушая интересный и сверхпродуктивный день, оккупировали все лавки и лужайки парка, весело переговариваясь и попивая кофе из термосов. Мягкое тепло согревало душу, а свежий ветер не давал потокам сознания свернуться как прокисшему молоку. Плавившей мысли жары позднего июля не было и в помине. Солнце сияло в безграничной глубине неба, а университетский кампус кипел энергией и энтузиазмом неоплеванной юности. Выложенные брусчаткой дорожки, вытертые добела не одной тысячей пар ног, несли психонавтов вперед среди клумб, засаженных простенькой и непритязательной рутой. – Двадцать седьмой международный студенческий научный форум «Новая проблематика психического здоровья человека в разгар информационного века» приветствует своих гостей, – зачитал вслух Гловер электронную вывеску на главном лекционном корпусе. – Да уж! Краткость явно сводная сестра организаторов ярмарки тщеславных умишек. – Что ты понимаешь? – возразила Орье. – Этот форум в свое время был средоточием молодежной науки в области психологии, психиатрии и нейрофизиологии. Законодателем тенденций и идей. – Был? – уточнил Вульф. – Да, пока Блейк Стейнбек во главе профессионального сообщества психиатров и психотерапевтов не дискредитировал его предвзятым отношением к студенческим научным работам. И начало репутационному падению положило… – Дай догадаюсь! – остановил ее Вульф. – Выступление Джона Пейтона? Она кивнула, а Гловер тяжело вздохнул: – У профессора даже сны о работе. Скукотища, одним словом. Ладно! Пора привести нас в порядок. Он щелкнул пальцами, и их гардероб в мгновение ока превратился в соответствующие мероприятию строгие деловые костюмы. – Так-то лучше! Иначе профессор опять впадет в отрицание и замкнется в себе, как в прошлый раз, и тогда хрен мы его вытащим из собственной раковины. Я чуть не спятил, выслушивая многоступенчатые монологи на тему самобичевания. Что за человек?! – Стейнбек – продукт иной эпохи, – парировала Орье. – Разве можно обвинять динозавров в том, что они не сумели адаптироваться к условиям катаклизма? Специалист он отличный. Пожалуй, лучший в своем роде. Главное не давать ему перехватить контроль над ситуацией. Они прошли в главный корпус, минуя университетскую охрану. Загорелый короткостриженый Беккер в лице работника местной службы безопасности препроводил их в огромную лекционную аудиторию, обставленную по последнему слову техники, и указал места, предназначенные председательской коллегии. – Сегодня мы важные шишки! – похлопал по плечу Вульфа Гловер, устраиваясь в удобном кресле за длинным столом в первом ряду. Слушатели постепенно заполняли свободные места. Школьники и студенты, состоявшиеся врачи и научные деятели, бизнесмены и политики – кого только не было в разношерстной толпе, перемешавшейся в большом плавильном котле умов и мнений. Вульф подивился демократичности публики. Все переговаривались вполголоса, без утайки обмениваясь информацией и ожиданиями о заявленных докладах и их тезисах. Стейнбек появился перед самым началом. Без тени стеснения вклинился между Орье и Гловером, швырнув на стол несколько листов электронной бумаги с программой докладов и большой пластиковый стакан с соломенной трубочкой, содержимое которого пролилось на стол. До рецепторов Вульфа донесся запах хорошего крепкого кофе, щедро приправленного коньяком. Тяжело было сказать наверняка, какое процентное содержание ингредиентов в напитке. – Так, ну что тут у нас? – крякнул он, с недовольным видом усаживаясь в кресле. Просмотрев список докладов, он злобно скривился. – Опять весь день коту под хвост, а ведь мог бы сгонять партийку в гольф вместе с Бобом Андерсоном и Биллом Клаффлином. Выбил бы пару грантов для университета своей счастливой клюшкой. Есть такие, кто их не знает? Не последние люди, хочу вам сказать, сенатор и вице-президент! Не сходят с экранов, что поп-звезды и популярные ток-шоу, которые так обожает моя дура-жена. А я маленькая птичка тари на службе у престарелых крокодилов. Выуживаю гниющие куски треволнений из бездонных алчных пастей, пожирающих тучное тело нашей великой страны. Я слышал, что один из них по завершении голосования за развертывание военного корпуса в Арктике сказал невзначай: «Переживаю за наших парней. Что-то мне грустно и тревожно на сердце. Позовите-ка хорошего психолога!» На мое счастье, их секретари, похоже, не знают разницу между психотерапевтом и психиатром. Так и познакомились. – Похоже на паршивый политический анекдот, – буркнул Вульф. Гловер подлил масла в огонь: – Ваша правда, профессор! Раньше лучшими психоаналитиками политиканов были бурбон и кокаин. Теперь же весь свет медицины у них в наемных шутах. – Дело говорите, молодой человек. Не желаете ли кофе? Орье в сердцах стукнула кулаком по столу: – Профессор, вы на полном серьезе считаете, что происходящее не стоит вашего дражайшего внимания? Настолько, что нарезались как свинья еще до начала форума? Вы жалкий человек и не заслуживаете почетного звания! Возможно, для молодых ученых это самый важный момент в жизни. Шанс показать свою работу обществу. Найти первых инвесторов. Понять, что все не напрасно. А вы здесь будто бы номер отбываете. Отвратительно! Стейнбек громко рыгнул, а затем широко зевнул, похлопав себя по внушительному животу. – Милочка, любая хорошая идея как сорная трава, а сорная трава всегда пробьется к свету. В наши годы никто не нянчился с сопливыми студентами на форумах, научных кружках и прочих панибратских мероприятиях. Были заслуженные великие умы, а молодежь лизала им задницы, чтобы из переваренных остатков вчерашних мыслей почерпнуть хоть немного мудрости и опыта. Уж так устроен мир! Взгляните хотя бы на эти три юные недоразумения, – он указал на студентов, готовившихся представить первые доклады. – Что они могут дать обществу? Очередной профанский желчный пост на социальной виньетке? Новую идею для флешмоба на просторах инфосети? Не смешите меня! Весь их вклад в современную науку заключается в изобретении новых способов мастурбации. – Если не слушать, то и не услышите, – сказал Вульф, но Стейнбек отмахнулся. Он был мало похож на того человека, которого Алекс встретил в кафетерии Конторы. Слегка нервничающий докладчик в дешевом костюме-тройке вышел к трибуне, пока его пухлый кудрявый товарищ расставлял на стенде систему сообщающихся сосудов с вязкой прозрачной жидкостью, а третий – заросший редкой клочковатой бороденкой юноша со славянской внешностью – настраивал слайд-шоу на инфопаде, подключенном к голографическому проектору. – Многоуважаемый президиум, коллеги и слушатели форума, – начал докладчик. – Сегодня мы бы хотели представить вашему вниманию доклад на тему «Сомниотерапия – альтернатива классическим психотерапевтическим методикам». Общеизвестно, что роль сновидений в работе центральной нервной системы чрезвычайно многогранна. Она заключается в структурировании накопленной информации и простейшем подсознательном психоанализе. Это механизм упорядочивания больших массивов данных и сброса избытков психоэмоционального напряжения. Как и любой древний адаптационный неврологический процесс, этот несовершенен и работает крайне неэффективно, но что если попытаться создать искусственно смоделированное сновидение, максимально приближенное по характеристикам к естественному с определенными заложенными в него терапевтическими задачами? Сможем ли мы воздействовать через него на разум пациента, максимально деликатно интегрировавшись в процесс, задуманный природой, доведя до предельно возможного совершенства? По мере повествования докладчика и уменьшения уровня напитка в пластиковом стакане лицо Стейнбека медленно багровело, а в лекционную аудиторию стали просачиваться работники службы безопасности, методично распределяясь по ее площади. Наконец профессор не выдержал: – Вы что, пейота обожрались, молодой человек? – взревел он. – Что это за шаманские индейские ритуалы? Ловцы снов, энтеогены? Вы в своем уме? Хотите привлечь к нашему университету внимание бюро общественной безопасности? – Успокойтесь и дослушайте доклад до самого конца, профессор, – вмешалась Орье. – Только тогда вы сможете признать собственную ошибку, с которой начала рушиться ваша карьера педагога и ученого. Пора прекратить терзать себя и принять ситуацию такой, какой она была много лет назад… – Терзать себя?! Слушать этот психоделический бред? Да! Кажется, я начинаю понимать, в чем тут дело! Вы собираетесь подсидеть меня. Выставить идиотом на потеху всей честной толпе. Обвинить в профанации науки. Этого я вам не позволю с собой учинить! Он схватил Орье за предплечье с явным намерением выставить из аудитории, но она вспыхнула, рассыпавшись клубком сложно переплетенных желтых шелковых лент, и возникла вновь, но уже на противоположной стороне лекционного зала. – Президиум требует продолжить доклад! – приказала Жюли, и студент принялся излагать дальше. Охранники стали стрелять по Орье из табельного оружия, но она ловко ускользала от них, словно призрак из папье-маше, пропущенного через канцелярский шредер. Она схлопывалась, рассыпалась на тонкие ленты и появлялась вновь, точно китайская акробатка, выделывающая пируэты под куполом цирка. Охранники палили без разбора и, когда попадали по посетителям форума, те взмывали в воздух, потеряв весь свой вес. Под потолком аудитории уже парила целая группа слушателей, напоминая россыпь цветастых воздушных шаров, продающихся на летних ярмарках. Гловер что-то усердно нашептывал профессору на ухо, но Вульф не мог разобрать ни слова. Несмотря ни на что, Артуру почти удалось успокоить Стейнбека. Пальба стихла. Охранники застыли на своих позициях. Взгляд профессора гневно буравил Орье, но затем что-то отвлекло его. Странная парочка, затерявшаяся среди простых слушателей, в страхе жавшихся друг к другу и прикрывавших головы руками, будто это могло уберечь их от шальной пули. Невеста с лицом, укрытым белоснежной фатой, сидевшая бок о бок со статным женихом с карикатурным детским лицом Эгга Чока. Руки жениха потянулись к фате, а по щеке Стейнбека скатилась одинокая слезинка. Он оттолкнул Гловера, а охранники слетели с катушек, не дав возможности Эггу открыть лицо девушки. Стрельба возобновилась с удвоенной силой. Вульф, как и большинство людей в аудитории, инстинктивно пригнулся. Пару раз в него едва не попали. Он пополз прочь, стараясь не угодить под выстрелы. Алекс постоянно вертел головой и оглядывался по сторонам, следя за обстановкой. Часть работников службы безопасности устремилась к Стейнбеку, выстроив защитный периметр. Гловеру пришлось ретироваться. Он вскочил на стол и бросился прочь, едва уворачиваясь от пуль. Артур подпрыгнул, зацепился за висевшего в воздухе слушателя, подтянулся и взобрался на него верхом, оседлав, как доску для серфинга. Оценив ситуацию, он перескочил с парившего тела на другое, а потом еще и еще, будто бежал по ступеням лестницы. Зависнув над Стейнбеком, прикрытым охранниками, Гловер прыгнул вниз. На середине пути его прямо в полете подхватила Орье, метнувшись навстречу Артуру. Они сцепились за руки, раскрутились за счет встречной инерции, и девушка бросила Гловера прямо в гущу охранников. Артур сбил с ног нескольких работников службы безопасности и сумел прорваться к Стейнбеку, повалив того на пол. Завязалась потасовка. Вульфу было не до этого. К нему шел охранник, выцеливая его среди прочих слушателей. Алекс забился под стол. Над головой раздался выстрел. Поверженный охранник упал к его ногам. Послышались приближающиеся быстрые шаги, и в его импровизированное убежище заглянул неизвестно откуда взявшийся Беккер. Он грубо схватил Вульфа под руку и потащил к выходу, по-ковбойски отстреливаясь от бедра. – Топайте вперед, мистер серый волк! Якорю здесь не место! Беккер вытолкнул его из аудитории и захлопнул за собой дверь, внимательно огляделся в поисках малейшей угрозы, а затем наставил пистолет на Вульфа. От былой манерности и игр с переодеваниями не осталось и следа. – Кто вас направил сюда, агент? Какова цель внедрения? – Вы в своем уме? Или это тоже часть маскарада? – Отвечай! – дуло пистолета уперлось Алексу в лоб. В лекционном зале произошел мощный взрыв. От ударной волны Беккера отбросило в сторону. Пистолет выпал из рук, и Вульф пинком отправил его куда подальше. Стены аудитории пошли мелкими трещинами и стали осыпаться. Здание университетского корпуса разваливалось на части. Вульф поднялся на ноги и бросился наружу, прикрывая голову руками и стараясь не угодить под обломки. С потолка на него сыпался дождь из бетона, кирпича и кусков штукатурки. Из-за плотной стены пыли, поднявшейся в воздух, он не видел выхода и пробирался наугад. Наконец впереди забрезжил свет, и Вульф бросился к нему из последних сил. Стоило ему вывалиться из дверей, как стена корпуса за его спиной осела. Она плавилась, подобно мороженому в жаркий летний день. Когда здание растеклось по земле, глазам Вульфа предстала весьма неожиданная картина. Останки аудитории пирамидой торчали посреди разрушенного университетского корпуса. Пол устилали десятки тел работников службы безопасности. Орье висела в воздухе, стянув шелковыми лентами вокруг себя щит из посетителей форума. Видимо, одна из пуль все-таки нашла свою цель. Гловер стоял позади Стейнбека, взяв профессора в борцовский захват и не давая сомкнуть веки грубыми пальцами. Из его широко раскрытых глаз вырывались лучи света, как из допотопного проектора, выводя на экран кадры с фотографиями дождливого позднего вечера. Юный докладчик, притихший внизу, продолжил выступление куда более раскованно. В выражении его лица проскальзывала некая глубоко сокрытая удовлетворенность. Он комментировал быстро сменявшие друг друга слайды циничным рассказчиком из бульварного нуарного чтива. Полупустой бар напоминал сборище анонимных алкоголиков и импотентов, только и способных на то, чтобы, пропустив по паре пинт пива, пялиться на сиськи и задницы потертых стриптизерш, уже не ощущая никаких изменений в области паха, но делая это как-то по инерции, словно доказывая самим себе: «Мы еще мужчины, мать вашу!» Публика была разношерстной: от слегка перебравших работяг до завзятых старых выпивох, начавших алкогольное турне еще в начале века. Поздний вечер пятницы высеивал в подобных местах определенный тип людей, каких вы ни с кем никогда не спутаете. То был горький осадок из неудачников всех сортов и оттенков.