– А чему время? – воскликнул Колесников. – Я что, пришел сюда, чтобы выведать какие-то твои тайны? Это сказка для дураков и особистов. Я просто хотел увидеть тебя. – Прямо шекспировские страсти, – сказала Мэй с невозмутимостью в голосе. – А я ведь действительно агент Гоминьдана. Правда, тебя не задействовала в своих комбинациях, можешь так и передать своим чекистам. – А зачем тебе это? Павел реально не понимал, зачем красивой, умной, устроенной в жизни девушке влезать в какие-то политические интриги. – Так жизнь разметила. – Мэй легким движением поправила косынку на голове. – Я расскажу, в этом нет никакого секрета. Мой родной брат боролся против коммунистов еще при власти Чан Кайши. Уж не знаю, кто его так настроил, но он вступил в террористическую ячейку и участвовал в антиправительственных акциях. Ячейку разгромили, брата приговорили к расстрелу. Я носила ему передачи в тюрьму, и мной заинтересовался один с виду неприметный мужчина. Позднее оказалось, что он занимался вербовкой агентуры. Он меня пригласил поужинать вместе, пообещав посодействовать в участи брата. Мы сидели в ресторане и сначала говорили ни о чем. Я в первую очередь думала, что он хочет воспользоваться мной как любовницей, но все оказалось не так, он даже об этом не заикнулся. Он предложил мне стать секретным агентом, зная о том, что я свободно владею русским языком. Я согласилась, я очень любила своего брата. И вербовщик выполнил свое обещание – расстрел брату заменили на пять лет отсидки. Но это его не спасло. Когда к власти пришел Мао Цзэдун, брата освободили по амнистии. Он опять ввязался в политическую борьбу, снова приобщился к какой-то подпольной ячейке, он был идейным антикоммунистом. Его вычислили и расстреляли. А я оказалась в положении той собаки, которая попала лапой в колесо – беги или тебя разнесут по ухабам. Меня через какие-то невидимые связи пристроили переводчицей в вашу часть, и я добросовестно отрабатывала, собирала нужную информацию. А теперь я вот здесь. – Мэй окинула взглядом камеру и погладила Павла по щеке. – Но мне повезло, потому что я встретила тебя. Пусть ненадолго, но я получила свой кусочек счастья. Девушка замолчала. – А ты тоже ненавидишь коммунистов? – спросил Павел. – Мне они безразличны – что Чан Кайши, что Мао, что красные, что бордовые. Я хочу замуж выйти за любимого человека, родить детей и жить спокойно и благополучно. Но судьба завернула не в ту сторону. – Что с тобой теперь будет? Колесников напрягся. – Передадут китайским властям, а там, скорее всего, расстреляют. – Но этого не должно случиться! – воскликнул Павел. – Так и будет. Восприми это как фатум. Дверь камеры приоткрылась: – Время свидания закончилось. Мэй горячо обняла Павла и зашептала прямо ему в ухо: – Лю Чан. Запомни это имя. Он такой же агент, как и я. Работает у технарей. Сволочь конченая. Сдай его своим – это может облегчить твою судьбу. Прощай, любимый. Иди. Она резко отстранилась от Колесникова. Тот встал, с минуту смотрел на съежившуюся в углу Мэй, потом резко развернулся и вышел прочь. Когда его завели в камеру, он увидел сидящего на шконке майора Хамовникова. Тот жестом пригласил Павла присесть рядом. – Не ожидал? – сказал Хамовников вместо приветствия. – Ну, давай рассказывай, что сумел выяснить. Что она тебе интересного рассказала. Сотрудничество со следствием предполагает уменьшение наказания. – Она назвала имя еще одного агента – Лю Чан. Работает с технарями, – после небольшой паузы выдавил из себя Колесников. – Еще что? – Рассказала, как стала агентом. Печальная история, вряд ли она вас, товарищ майор, заинтересует. – Меня интересует все, что касается наших общих врагов, товарищ капитан. – Хамовников расплылся в обаятельной улыбке. – Давай, выкладывай. – Хорошо, расскажу, – согласился Павел. – Но есть одно обстоятельство. Мне нужно обязательно встретиться со старшим лейтенантом Лопатниковым или Иноземцевым и передать им дела по командованию эскадрильей. – Хорошо, – немного подумав, согласился Хамовников. – Встретитесь. А сейчас вернемся к нашей теме. Лю Чан был арестован в тот же день, а вечером в камере Павла появился Иноземцев. Колесников понимал, что в покое его не оставят, что Хамовников действует не по своей воле, а с подачи следственной части. Он уже сталкивался с этой публикой по прошлому делу и хорошо изучил их методы и повадки. «Два раза в одну и ту же кучу дерьма вляпаться – это ж надо умудриться! Нет уж, надо как-то выкручиваться…» Именно для этого он и попросил свидания с одним из своих офицеров, а вовсе не для обсуждения рабочих моментов. – О, женщины, вам имя вероломство! – продекламировал Иноземцев прямо с порога. – Здравия желаю, командир. Надеюсь, что это не всерьез, нервы помотают и отпустят? На его асимметричном лице светилась лукавая улыбка. Он умел поднять настроение. «Ему бы конферансье на эстраде работать», – с усмешкой подумал Колесников. – Нет, Коля, здесь все всерьез. – О да! Прекрасная дама завербовала тебя во время соития, – не унимался Иноземцев. – Перестань кривляться и слушай. – Колесников достал из кармана клочок бумаги. – Вот это записка от Ивана Никитовича Кожедуба, знаешь, кто такой. Здесь он просит в случае необходимости срочно связаться с ним. Кто обратится с этой запиской, не указано. Все знают про обширные связи Кожедуба в руководстве, поэтому без веских причин не откажут. А какие могут быть веские причины по поводу тебя? Никаких. Сходи на ЦУС, свяжись с Кожедубом, объясни ему суть моего дела. И скажи, что я согласен на его предложение. – Понял. – Улыбка сползла с лица Иноземцева. – Сделаем. Что еще? – А еще вот что… Готовьтесь, что нас, возможно, всей эскадрильей переведут в состав 324-й авиадивизии. Кто-нибудь будет против? – Да вряд ли, если всем составом. – В голосе Иноземцева не чувствовалось ни капли сомнения. – Вот и ладушки. Только держите язык за зубами. Свободен. – Слушаюсь. Иноземцев развернулся через левое плечо и направился к двери. Колесников знал, что, несмотря на все свое природное фиглярство, старший лейтенант, командир второго звена, сделает все возможное, чтобы выполнить его поручение. Когда Иноземцев вошел в кабинет начальника центрального узла связи, капитан кого-то рьяно отчитывал по телефону: – Нас не интересуют попытки, нас интересует результат. И кто же оборвал этот провод – кабан, ежик? Идите и восстанавливайте. Не отрываясь от телефона, он указал вошедшему на стул. Иноземцев сел и, когда, наконец, капитан бросил в ярости трубку на рычаг телефона, протянул ему записку Кожедуба. Тот, слегка успокоившись, прочитал бумагу и задумался, озадаченно почесывая затылок. – А как ты познакомился с полковником Кожедубом? – спросил капитан, недоверчиво глядя на Иноземцева. – Пересекались по службе. Я ему помог в одном важном деле. Иноземцев вдохновенно лгал, понимая, что никто ничего проверять не будет. Капитан еще раз пристально посмотрел на неожиданного просителя и, сняв телефонную трубку, набрал три цифры. – Ефрейтор Ездовой на связи. – К тебе сейчас подойдет старший лейтенант Иноземцев. Сделай, что он попросит. – Слушает Кожедуб. Кто на связи? – Это старший лейтенант Иноземцев, звоню по просьбе капитана Колесникова. – Ну и как он там? Не надумал ко мне перейти? – Надумал, но у него проблемы. – Какие еще проблемы? – Его подозревают в шпионаже. – Опять двадцать пять! Подробности? – У него любовь с местной девушкой, а она оказалась агентом Гоминьдана. – Не продолжай, все понятно. Помогу, чем смогу. Распознав самолет, дежурный диспетчер дал разрешение на посадку. Транспортник «Ли-2», освободив взлетную полосу, аккуратно вырулил на стояночное место. С трапа спустились три офицера – майор и два капитана в летной форме – и, узнав, где находится штабной корпус, прямиком направились туда. Командир дивизии находился на месте и сразу же принял визитеров. Ему тут же показали приказ командира корпуса, согласованный с генерал-полковником Жигаревым. В приказе говорилось, что с целью укрепления летных кадров во вновь созданных летных частях личный состав первой эскадрильи под командованием капитана Колесникова переводится в распоряжение 324-й истребительной авиадивизии полковника Кожедуба. К выполнению приказа приступить немедленно, обеспечить… и так далее. Подпись. Печать. Комдив странно посмотрел на стоявших перед ним офицеров и, несколько замявшись, сказал: – Капитан Колесников арестован и находится на гауптвахте. – У нас досидит, у нас есть своя гауптвахта, – последовал немедленный ответ. – Он арестован по подозрению в шпионаже и находится в ведении особого отдела.