В нашем замечательном парламенте находятся персонажи, которые недовольны отставкой генерала Макартура. Их меньшинство, но в излишней крикливости им не откажешь. Но весь наш политический истеблишмент, да и все население Франции вздохнуло с облегчением, радуясь, что Белый дом наконец-то убрал этого генерала, это жалкое подобие Зевса, размахивающего ядерной дубинкой. Из материалов газеты «Монд». Наш доблестный президент вместе со своим сомнительным окружением додумался до того, что отстранил генерала Макартура, национального героя, американского Наполеона и главного воителя коммунистов. Сэру Трумэну этот непродуманный шаг еще аукнется на следующих выборах, где его популярность сузится до размеров ослиного хвоста. Из материалов газеты «Нью-Йорк таймс». Колесников уже один раз побывал в Порт-Артуре, когда хоронили Мишина. Но та поездка получилась скомканной: офицерам эскадрильи выделили транспортный самолет. Прилетели, похоронили, помянули и вернулись обратно. Павел имел весьма поверхностное представление об этом городе, на уровне средней школы и по роману Степанова о защите крепости во время Русско-японской войны. А ему хотелось познакомиться с ним подробней, побродить по улицам, посетить крепостные бастионы, впитать в себя дух героев и героических событий того времени. Эта двухдневная командировка предоставляла ему такие возможности. Из одной части ПВО советского контингента в Порт-Артуре пришел запрос на боевого летчика с большим опытом. Требовались консультации по тактике американских авиагрупп и по поведению отдельных самолетов конкретных марок. Именно с точки зрения пилота противоборствующей стороны. Выйдя на военном аэродроме, Павел тут же увидел капитана, который сделал ему приглашающий жест в сторону черного «Доджа». По прибытии в полк противовоздушной обороны Колесникова сразу же привели в ленинскую комнату, где его уже ждала заинтересованная группа офицеров. Прочитав короткую лекцию и ответив на вопросы, он взглянул на часы. Еще не было и полудня, и у Колесникова образовалась куча свободного времени, которое он мог потратить по своему усмотрению. От предложения «пообедать» он отказался, прекрасно понимая, что означают подобные мероприятия и чем они обычно заканчиваются: долгое застолье с пустыми разговорами, обильная выпивка с головной болью наутро. И ведь не откажешься опрокидывать стопку за стопкой по каждому тосту, а тосты будут произноситься непрерывно. Павел что-то соврал про девушку, с которой он должен непременно встретиться, что сразу же было принято. Никаких претензий. Женщины – это святое, особенно когда они в большом дефиците. Сославшись на незнание города, он попросил приставить к нему переводчика, лучше всего русскоязычного китайца. Им оказался худенький парень примерно возраста Павла, в гражданской одежде, нелепой кепке и в круглых очках, постоянно съезжавших на кончик носа. Китайца звали Джу, он на удивление бегло говорил по-русски. – Куда вы хотите попасть, товарищ Павел? – поинтересовался Джу, поправляя сползающие очки. – Сначала на кладбище в Люйшуне, мне там надо навестить одну могилу, а потом хотел бы посмотреть крепость. – Как вам будет угодно, товарищ Павел. Колесникова несколько рассмешила старомодная речь переводчика, он улыбнулся и сказал, неопределенно махнув рукой: – Ну так пошли. – Почему пошли?! – удивился китаец. – Нам машину дадут. Машину действительно вскоре подогнали. Тот же «Додж», с водителем в звании сержанта. По дороге на кладбище Колесников спросил Джу, где можно купить бутылку водки. – Непременно и без особых трудностей, – ответил тот с улыбкой. Вообще, Джу непрерывно улыбался, что несколько смущало Колесникова. У китайцев, с которыми он имел дело до сих пор, подобного не наблюдалось. «Специально дрессировали что ли…» – На вот. – Колесников протянул переводчику китайскую купюру. – Здесь на три бутылки хватит, – сказал Джу, приняв деньги. – Три не надо, – запротестовал Павел. – И сдачи не надо – купи что-нибудь своим детишкам. Джу попросил остановить машину возле неприметной лавки и вскоре вернулся с бутылкой байцзю непривычной формы и двумя чашками. Видимо, знал, для чего понадобилась выпивка. – Вашей водки нет, – пояснил он. – Не имеет значения, – отмахнулся Павел. Они остановились возле каменных кладбищенских ворот с аркой. Сквозь арку виднелись унылые строения и ряды надгробных памятников. Они вышли из машины и, миновав арку, устремились вдоль асфальтированной дорожки внутрь кладбища. Водитель с ними идти отказался, мол, не положено, надо стеречь машину. – Мне нужно найти могилу лейтенанта Мишина. Когда хоронили, я дорогу не запомнил, не до этого было, – сказал Колесников, жестом остановив своего спутника. – Это на советской части кладбища, а где именно… сейчас я уточню в дирекции. – Джу указал на одноэтажное строение с большими зарешеченными окнами, оформленными в виде арок. – Посидите пока вот на этой скамейке. – Он быстрыми шагами направился в административное здание. Колесников уселся на каменную скамью и начал вспоминать, как они не сумели вовремя отстранить Мишина от полетов. «Суета, суматоха… А ведь все симптомы были налицо. Нельзя было ему лететь, не стоил его жизни этот несчастный «Боинг». Наша вина, вернее, моя». Вернулся Джу с бумажкой, на которой от руки был нарисован маршрут и написан номер могилы. Они прошли по главной аллее, свернули налево, прошли еще пару сотен метров. – Где-то вот здесь, – сказал Джу, глядя в бумажку. – Вон четвертая с краю. Здесь русских уважают. Планируют поставить большой памятник с табличкой «Вечная память бесстрашным сталинским соколам». На могиле Мишина уже установили памятник с выбитой на нем надписью и каменным лотком, в котором пробивалась весенняя зелень. На приступке возле памятника стоял граненый стаканчик, накрытый куском черного хлеба. Стаканчик был пуст – водка со временем испарилась. Колесников достал из планшета бутылку и чашки. Одну из них он передал Джу. – Давай помянем товарища. Ярко жил, ярко умер. Он откупорил бутылку, наполнил стаканчик возле памятника, а потом и чашки. – Спи спокойно, дорогой товарищ. Пусть земля тебе будет пухом. Они обнажили головы, выпили без закуски, не морщась и, постояв пару минут, двинулись в обратный путь. Полупустую бутылку Колесников вручил сержанту, водителю «Доджа». – Выпьешь за нашего товарища, когда вернемся. – Теперь в крепость? – спросил китаец. – В крепость, – согласился Павел. – Только сначала перекусить где-нибудь надо. По-быстрому, без официантов, оркестра и меню. – Здесь рядом есть столовая, там самообслуживание. Езжай прямо по улице, первый поворот налево, – обратился Джу к водителю. – Понял. Взглянув на силуэт крепости, вычерченный на фоне безоблачного неба, Павел подумал, что для понятия «руины» крепость неплохо сохранилась. Не особо разбираясь в фортификации, он интуитивно почувствовал всю мощь старых укреплений. «Были бы командиры порасторопней и посмелее, не сдали бы крепость, да и на сегодняшний день она была бы помехой врагам». Они прошлись вдоль щербатых, но уцелевших каменных стен, увитых плющом, прогулялись по территории крепости, разглядывая полузасыпанные окопы, укрепленные по краям камнями, осмотрели входы в казематы с выщербленными краями – результат интенсивных обстрелов, посетили сами казематы. Колесников посмотрел на трещины в потолке и решил, что для использования в настоящее время укрепления вполне пригодны. Поднялись на гору Высокая, где напротив крепостных зубцов стояли орудия калибром сто пятьдесят миллиметров. Павел подошел к одной из пушек и погладил ствол. – Это не настоящие пушки, это имитация, – пояснил Джу. – Настоящие не сохранились. Но это не важно. Важно, что память сохранилась. – Ты прямо как экскурсовод, – усмехнулся Колесников. – Так я и есть экскурсовод, – не моргнув глазом, ответил Джу. – В советской воинской части подрабатываю, когда там принимают важных гостей. «Я – важный гость». – Павел про себя усмехнулся. На обратном пути Колесников заметил странную группу людей, шедшую по улице в колонну по два. Одеты они были кто во что горазд, но Павел сразу понял, что это военные – они шли в ногу, такое в армиях любых стран доводится до автоматизма. – Кто это? – спросил он Джу. – Пленные американцы из корейских лагерей, – объяснил тот. – Они просто рвутся на стройки коммунизма – в лагерях им несладко приходится. А у нас спокойная работа, добротная пища и культурные мероприятия по основам марксизма-ленинизма. Некоторые проникаются и остаются в Китае. В его интонации Колесников почувствовал налет брезгливости. Вернувшись из Порт-Артура, пару дней спустя, прогуливаясь по территории части, Павел заметил, как лейтенант по фамилии Гузеев, отвечающий за подсобное хозяйство, гоняет двух солдат с лопатами, копающих канаву. Колесников подошел поближе и спросил с легкой усмешкой: – Они что, тут окопы роют? – Да нет! Это котлован для свинарника, – пояснил лейтенант, никак не реагируя на подначку Колесникова. – Но дело идет туго, людей не дают – все при деле. Только нарядчики и губари. – И повернулся к землекопам: – Шевелись, служивые! Что замерли, как сонные мухи? Колесников вспомнил про пленных из Порт-Артура. – Хочешь ценный совет, и у тебя будет целая бригада здоровых мужиков. За бутылку водки. – Да я хоть ящик поставлю, если дело предложишь, – встрепенулся Гузеев. Чувствовалось, что лейтенанта сильно напрягает начальство по поводу строительства свинарника – все тушенка да тушенка, а тут свежее мясо. Он был готов уцепиться за малейшую возможность, чтобы ускорить работы.