– Я все думаю – могла ли Искра через четверть века опознать в соседе подруги бойфренда матери? – заметил Макар на пути в Сарафаново. – Мужики с возрастом порой сильно меняются. Они-то, Астаховы, за ней следили, она же нам сама про соседей сказала. – Я ей в разговоре сразу назвал фамилию соседей. Она на Астаховых никак не отреагировала, – вспомнил Клавдий Мамонтов. – Конечно, Кантемирова не стала нам с тобой заявлять – знаете, моя семидесятилетняя мама крутила роман с юным бойфрендом по фамилии Астахов. Кто в таком чужим незнакомым людям, пусть и «частным детективам», с ходу признается? Может, она и фамилию его давно забыла. Вера Павловна наша вспомнила лишь имя Денни – даже не Денис, а просто Денни. А он мог оказаться и Даниилом. И потом, Федор Матвеевич планировал показать Кантемировой фрагменты видеозаписи допроса Астахова для опознания, только не успел. – Я обязан был сам допросить Кантемирову, – полковник Гущин слушал их сосредоточенно. – Вы послали нас, – ответил Мамонтов. – Мы допустили просчет? – Вы сделали по максимуму. И добыли информацию, которую, возможно, в официальном допросе мне Кантемирова никогда бы не озвучила, – полковник Гущин покачал головой. – То, что некоторые вещи запаздывают в нашем деле… ну, никто в этом не виноват. Так складываются обстоятельства, мы пашем всего несколько дней и значительно продвинулись. Сейчас поставим жирную точку. Клавдий Мамонтов молчал, не подхватывал с воодушевлением гущинские посылы – они уже въезжали в дачный поселок под звуки полицейских сирен. – Есть одна нестыковка, – сообщил Макар задумчиво. – Именно Анна Астахова сказала нам, что к Гулькиной в день убийства приезжала женщина на машине, мол, она и прежде ее видела у соседки. Она нам первой сообщила про Искру. Неужели так в лоб сразу делала нам наводку на Кантемирову и ее семейство? – А с чего ты взял, что нестыковка? Наоборот! – удивился полковник Гущин. – Астаховы же видели Искру у Гулькиной. Может, весь их план сложился окончательно, когда они поняли, что Кантемирова знает их соседку. – План насчет Натальи Гулькиной? Включить ее в список жертв? – уточнил Макар. – Конечно, – ответил полковник Гущин. – Слишком уж все как по нотам расписано, а так обычно в жизни не происходит, – Макар сбавил скорость. – Вроде мы по полочкам все с Астаховыми разложили. Но кое-что важное выпадает. И запутывает нашу безупречную логику. Вопрос – тянет ли наша логика на безупречность? – Ты сам и разложил. А теперь вроде на попятный? Ничего, сейчас все для себя проясним, – полковник Гущин кивнул на забор астаховской дачи, возле него остановились полицейские машины. Клавдий Мамонтов увидел у забора высокие стебли с белыми зонтиками. Борщевик Сосновского рос в сточной канаве. – Астахова дома, окно наверху у них открыто, – объявил полковник Гущин, оглядывая дом. Полицейские без труда вскрыли хлипкую калитку. В доме зашлись лаем маленькие собачки – сторожа. – Полиция! Откройте! – патрульные стучали в дверь и… Дверь распахнулась. На пороге стоял полуобнаженный мужчина в шортах. Клавдий Мамонтов и Макар узнали Дениса Астахова. – Что вам нужно? – Он сделал шаг назад и вроде бы попытался захлопнуть дверь, но полицейские ворвались в дом и заломили ему руки. С лестницы, ведущей на второй этаж, горохом сыпались под ноги оперативникам маленькие собачки – лаяли неистово и зло, однако не кусались. Полицейские ринулись наверх. – Обыщите все здесь, – приказал полковник Гущин. Он шагнул в кухню, где была выгорожена ванная с душевой кабиной, открыл створку. Указал Макару и Клавдию на прозрачный гель для душа на полке. – Не это ли средство использовали для разбавления сока борщевика, растущего у них под забором? И ходить далеко не надо, собирать гербарии на просушку. Клавдий Мамонтов понял, Командор тоже обратил внимание на борщевик Сосновского у забора Астаховых. – Он здесь. А где его сестра? – громко спросил полковник Гущин. – Женщина наверху! – сообщили поднявшиеся на второй этаж полицейские. – Айда, глянем, – скомандовал Гущин. – Но разговаривать будем сначала с ним. А затем с ней, в зависимости от того, как он себя поведет. Дениса Астахова оперативники увели на террасу. Собачек загнали в чулан, заперли там. – Это произвол! Как вы смеете к нам врываться? – выходил из себя Астахов. – Совсем за людей нас считать перестали, что ли? Вы, полиция?! Гущин, Мамонтов и Макар поднялись по лестнице. Наверху – спальня. На постели, закутавшись в простыню, сидела полная темноволосая женщина. Дама с собачками. Анна Астахова. Она смотрела на наводнивших ее спальню полицейских испуганно, с великой тревогой и страхом. Вдруг она встрепенулась при виде Макара и Клавдия Мамонтова – на ее лице промелькнуло удивление и… презрение. – Вы тоже, оказывается, из них? – спросила она. Ее голос звучал хрипло и низко. В спальне витал запах сигарет с ментолом. – У нас частное расследование, – ответил ей Клавдий Мамонтов. – Но с полицией мы пришли к общему выводу. – Как вы смеете врываться к нам в дом? – Анна Астахова повысила голос. – Вмешиваться в нашу жизнь?! Мы что – воры, преступники?! – Хуже, – заявил полковник Гущин. – Вы хладнокровные, расчетливые убийцы. На вашей совести три жертвы. Анна Астахова поднесла руку к горлу. – Вы с ума сошли? – сипло спросила она. – Что вы несете? Какие убийства?! – Подумайте, пораскиньте мозгами, – ответил ей полковник Гущин. – Посидите здесь, на койке. Все взвесьте. Может, и осознаете – лучше вам самой во всем признаться. Чистосердечно. – Да в чем я должна признаться?! – закричала Анна Астахова. Но Гущин уже повернул к выходу из спальни. Они спустились по лестнице. Запертые в чулане псинки жалобно выли, скулили. Под сообачий аккомпанемент они и начали допрашивать своего главного подозреваемого, по следу которого шли так долго и упорно. Денни… Астахов сидел между двух полицейских на дачном диване. На его запястьях уже красовались наручники. Он сцепил пальцы в замок. Взгляд его темных глаз тревожно перебегал с полицейских на полковника Гущина, задержался на Макаре, скользнул по Клавдию Мамонтову и… Денни Астахов вновь вперил тяжелый взгляд в полковника Гущина. – Вы задержаны мной по подозрению в том, что совместно с вашей сестрой Анной совершили убийство трех человек – Ирины Мухиной, Натальи Гулькиной и Искры Кантемировой – дочери Нины Кантемировой. В ее квартире на Ленинском проспекте вы в молодости проживали в качестве любовника, – объявил Гущин. – Ложь! Вы все сумасшедшие, больные! Кого мы с Аней убили?! За что?! Я вообще впервые слышу… – Ложь! – жестко отрезал полковник Гущин. – Не впервые. Всех своих жертв вы отлично знали. – Я знал нашу дачную соседку! – Астахов сильно волновался, как и его сестра. – На ее труп мы наткнулись вот с ними вместе! – он ткнул скованными руками в сторону Мамонтова и Макара. – И кто они вообще такие? Что они здесь делают сейчас? – Мы проводим частное расследование параллельно с полицией, – ответил ему Мамонтов и по взгляду Астахова понял – тот ему не поверил. Он весь на взводе, ждет подвоха. – Мухина вам тоже прекрасно известна, – объявил полковник Гущин. – Какая еще Мухина?! – Астахов обернулся к нему. – Та, кто звала вашу сестру Анетой. И сняла в отделении банка, где служит ваша сестра, три миллиона рублей, которые вы мошенническим образом у нее забрали! – А, эта… Ира, Анина приятельница, торговавшая разной ерундой по интернету, – Астахов словно «вспомнил». – Но я даже фамилии ее не слыхал! Она общалась только с Аней. Я с ней никогда не встречался лично. – Неужели? А в Чистом Ключе? Когда вы ее задушили веревкой, как потом задушили и Гулькину? – полковник Гущин не отступал. – Вы сумасшедший! – выкрикнул Денис Астахов. – В чем вы меня обвиняете? На каких основаниях? Я никого не убивал. Я даже не понимаю, о чем идет речь! – Об убийствах из корыстных побуждений, инсценированных под серию деяний психа-маньяка, использовавшего растение борщевик Сосновского, – отрезал полковник Гущин. – Он растет у вашего участка. – Какой еще борщевик? Что за чушь?! – Проведем экспертизу геля из вашего душа, – многозначительно пообещал полковник Гущин. – Да проводите, я не понимаю, о чем речь! – Вы все отлично понимаете, вы лицезрели труп Натальи Гулькиной – цветы борщевика на ее теле и лице, пятно, нарисованное на ее груди. Вы сами все это нам оставили, подкинули в качестве улик против другого фигуранта. – Какого еще другого фигуранта?! – заорал Денис Астахов. – Вы читали Кафку? У нас сейчас ситуация абсурда. Словно я попал в его роман! – Кафка меня не впечатлил, – холодно отрезал полковник Гущин. Клавдий Мамонтов внимал их разговору… нет, перепалке. И делал вывод – допрос сразу не задался. То, что выглядело на словах логичным и ясным, на практике оказалось зыбким и неоднозначным. – Вы забрали у Ирины Мухиной мошенническим способом три миллиона рублей, присвоили себе, и, чтобы не отдавать деньги, боясь ее заявления в полицию, вы с сестрой решили ее убить, – нарочито спокойно объявил полковник Гущин. – Сестру не вмешивайте! Анька ни при чем! – крикнул Астахов.