— Нет, — твердо сказала я. — Ты сделала достаточно. — Но... — Ты не можешь… Несмотря на их протесты, через несколько минут я выгнала своих друзей за дверь. Я ценила их заботу, но мне хотелось побыть одной. Я проделала все необходимые действия, выбросив мусор и убрав остатки еды в холодильник. Это было похоже на то, как будто я смотрела, как кто-то косплеит меня; она выглядела как я и двигалась так же, как я, но чувствовала себя не так, как я. Она была незнакомкой, которая косплеила жизнь моей мечты. Я остановилась перед коллажем, на создание которого потратила несколько недель. Оно занимало всю правую стену. Яркие, насыщенные лепестки постепенно исчезли до приглушенных коричневых оттенков, которые доминировали в центре произведения, прежде чем намек на цвет вернулся на холст. Жизнь, смерть, возрождение. Это не было тонким, но я и не хотела, чтобы это было так. Я хотела, чтобы это напоминало о том, что я оставила и во что никогда больше не хотела возвращаться. — А́ле. Моя спина напряглась от голоса позади меня. Мне следовало запереть дверь, но меня слишком отвлекло присутствие Доминика. Мои инстинкты самосохранения улетучились, как только он появился на сцене. — Ты опоздал, — я не повернулась, боясь, что если я это сделаю, то заплачу и никогда не остановлюсь. — Дорогая... — Нет, подождите. Это неверно, — разочарование нарушило ритм моих слов. — Ты не опоздал; ты просто не пришел. Вечеринка окончена, Доминик. Тебе не нужно быть здесь. — Нет, должен, — его присутствие коснулось моей спины, отяжелевшей от сожаления, и я закрыла глаза, сдерживая слезы, когда его рука нежно коснулась моей руки. — Потому что ты здесь. — Тогда где ты был раньше? Ты был на работе? Тишина. — Да или нет, Доминик. Еще одно, более глубокое молчание раздробило мое сердце. Затем так тихо, что я почти не услышала его: — Да. Слеза скатилась с моего подбородка, и коричневые цвета в центре слились в одного аморфного монстра, раскрасившего все оттенки моего мира. Когда я научусь? — Но это не то, что ты думаешь. — Его руки схватили меня за плечи, и он развернул меня, встретив мои мучительные глаза своими. Отчаяние отразилось на его лице. — Я хотел быть здесь, amor. Я клянусь. Я уже был в пути, когда... Боже, ты бы не поверила, если бы я тебе рассказал. — Испытай меня, — я не должна ему потакать. За эти годы я слышала все мыслимые оправдания — это была чрезвычайная ситуация, на кону стояло пятьсот миллионов, премьер-министр пригласил меня на ужин, и я не мог отказать — и мне не нужно было еще одно. Но мне действительно нужно было завершение, и если бы я не спрашивала, мне всегда было бы интересно. — Это был Роман. Меня охватило удивление. Этого я не ожидала. — Признаюсь, я задержался дольше, чем следовало, работая над контрактом, — сказал Доминик. — Я торопился попасть на твою вечеринку вовремя, когда… столкнулся со своим братом. Я слушала, разрываясь между опасной надеждой и скептическим неверием, пока он объяснял, что произошло: от лифта до пистолета и до ультиматума его брата. — Я знаю, это звучит совершенно невероятно, но это то, что произошло, — сказал он, когда закончил. — Я клянусь. Я не знала, что и думать. С одной стороны, то, что он сказал, было настолько нелепо, что я почти оскорбилась: он думал, что я куплюсь на это. С другой стороны, именно поэтому это было правдоподобно. Доминик не был склонен к преувеличениям. Его оправдания всегда основывались на реальности, а не на историях, которые могли бы стать сюжетом фильма Нейта Рейнольдса. — Если ты мне не веришь, посмотри в Интернете. Я опубликовал заявление для прессы о сделке, которое должно было быть опубликовано… — он взглянул на часы,— …десять минут назад. Роман не отпустил бы меня, если бы я не подтвердил это прессе. Ощутимые волны напряжения исходили от него, когда я вытащила телефон, мое сердце подпрыгнуло к горлу Я не смела надеяться, но когда увидела заголовок, что-то внутри меня обрушилось. В шокирующем заявлении, сделанном поздно вечером, Davenport Capital объявила, что больше не приобретает DBG Bank. Банк, находящийся в боевой готовности, находится под огромным давлением с четверга… — Очевидно, я не рассказал им о Романе, но это доказывает, что то, что я сказал о расторжении сделки, правда, — сказал Доминик. Его горло тряслось, выражение лица было нервным. — Я бы не сделал этого, если бы меня не заставили. Ты знаешь, я… черт, — нервы уступили место тревоге, когда из моего горла вырвался крошечный всхлип. — Пожалуйста, не плачь, amor. Я не могу этого вынести, — он вытер слезу большим пальцем, его голос слегка надломился. Я попыталась остановить их, но мои слезы лились быстрее, чем я могла справиться. Они хлынули откуда-то глубоко внутри меня, из секретного пруда, в котором скрывался монстр, созданный из моих самых темных страхов и неуверенности. Это держало Доминика на расстоянии вытянутой руки на случай, если он откажется от старых привычек, а меня швыряло к худшему сценарию развития событий при первых признаках неприятностей. Я уткнулась лицом в грудь Доминика, мои плечи вздымались от рыданий. — Я думала, ты забыл, — я икнула, униженная своими криками, но слишком потрясенная, чтобы обращать на это внимание. — Я знаю, — он прижал меня ближе к своему телу и прижался губами к моей макушке. — Мне очень жаль, что я не ставил тебя на первое место раньше. За то, что я обращался с тобой так, что ты думала, что я тебя забуду. Это было непростительно, но я больше никогда этого не сделаю, — искренность смягчила болезненное сожаление. — Я обещаю. Прогремел гром, когда он обнял меня, не дрогнув под силой моих рыданий. Буря утихла, и свирепые удары дождя по окнам служили странно успокаивающим саундтреком, в то время как природа и я оба выплескивали свои эмоции в проливных дождях. Доминик ушел с работы посреди исторической многомиллиардной сделки. У него было меньше семидесяти двух часов на заключение сделки, и он взял отгул ради меня. Для кого-то это был самый минимум, но для него – для нас – это было все. Не имело значения, что сделка не состоялась или что он пропустил настоящую вечеринку; что имело значение, так это усилия и забота. Я не знала, как долго мы оставались там, мое лицо прижималось к его груди, а его руки обнимали меня за талию, но к тому времени, как мои слезы утихли, дождь сменился слабым моросящим дождем. Я подняла голову и вытерла лицо. — Для протокола, — сказала я. — Твое единственное приемлемое оправдание пропуска важных событий в будущем — это то, что тебя держат под прицелом. Плечи Доминика расслабились, и сквозь хриплый смешок хлынуло облегчение. — Принято к сведению, — сказал он, нежно поцеловав меня. — Хотя я надеюсь свести подобные инциденты к минимуму. — Я тоже, — я ответила на поцелуй, тепло распространилось из моей груди осторожными, извилистыми щупальцами. Я сомневаюсь, что мы в последний раз видели его брата и того, кто нанял его, чтобы уничтожить выкуп DBG, но мы разберемся с этим позже. А пока я решила насладиться нашим триумфом над первым реальным, конкретным препятствием в наших новых отношениях. Что бы ни случилось, мы справимся. Вместе. ГЛАВА 43 Если в пятницу был бардак, то в понедельник было хаос. Без федеральной помощи или капитала от моей отмененной сделки, DBG рухнул, вызвав шоковую волну в финансовом мире. Рыночные потрясения достигли головокружительных высот, и FDIC (Федеральная корпорация страхования депозитов) взялась разобраться с последствиями. Настроение в офисе было мрачное. Если оставить в стороне далеко идущие последствия банкротства крупного банка, моя команда усердно работала над выкупом, и я свернул его без каких-либо объяснений или предупреждений. Я не мог рассказать им правду о своем решении, поэтому придумал оправдание по поводу управления рисками, на которую купилась только половина из них. Это не сделало меня самым популярным человеком в офисе в тот день, но меня это не волновало. Я был не против быть злодеем, если это означало защиту людей, которых я любил. — Это все, сэр? – спросила Кэролайн после нашего ежедневного брифинга. Она была достаточно профессиональна, чтобы не показывать свою злобу, но ее струйка просачивалась сквозь ее прямую, как шомпол, осанку и сжатый рот. Я кивнул, отвлеченный входящим звонком от Кая. Я подождал, пока она уйдет, прежде чем ответить. — Не говори мне, что на горизонте еще один крах банка. — Не совсем, — сказал он. Его голос звучал так ошеломленно, что я инстинктивно выпрямился. — Проверь Твиттер. Это... черт, я никогда не видел ничего подобного. Это делает крах DBG похожим на детскую игру. От нехарактерного для Кая сброса атомной бомбы у меня на затылке встали дыбом все волосы. Даже если бы Роман не убил меня, я мог бы умереть от передозировки адреналина еще до конца недели. Мне не пришлось усердно искать, чтобы найти то, о чем говорил Кай. Это было по всему Твиттеру — и в Facebook, и в Reddit, и в Instagram, и в TikTok, и на всех других платформах для обмена информацией, о которых я только мог подумать. Это был не официальный документ. Это был подписанный между двумя сторонами контракт на оказание услуг, в котором в мельчайших подробностях описывалось, как новый генеральный директор Sunfolk Bank нанял частную наемную компанию, чтобы уничтожить их конкурентов любыми необходимыми средствами. Мартин Вэллгрю, Орион Банк. Официальный документ, DBG. Черт возьми. И вот так самый безумный понедельник за последние десятилетия стал еще более безумным. Экспертам понадобилось всего несколько дней, чтобы проверить подлинность контракта. Название и данные компании наёмников были отредактированы, но это не имело значения. Потяните за одну свободную нить, и вся схема распутается. Джек Беккер, генеральный директор Sunfolk Bank, недавно занял его место после смерти своего отца. Банк уже находился в тяжелом положении по сравнению со своими конкурентами, а безрассудный, импульсивный стиль управления Джека вырыл ему могилу еще глубже. Столкнувшись с огромным давлением со стороны совета директоров, требующего либо уйти в отставку, либо реорганизовать компанию, он выбрал третий вариант — уничтожать своих конкурентов до тех пор, пока Sunfolk не останется последним, кто останется в живых. Это был невероятный, ошеломляющий план, взятый прямо из кино. Трудно было поверить, что кто-то в реальной жизни окажется настолько смелым или или глупым, чтобы попытаться провернуть что-то подобное, но идиоты рождаются каждый день.