Красный Рыцарь встал впереди всей своей многочисленной кавалерии, он не видел, но чувствовал, как в страхе дрожит сердце его брата. Он знал, что сегодня Высокие Предки озарят улыбкой именно его, ведь только истинный король должен править Ларингией. - Во славу Ларингии! В атаку! Я стоял в доме, поправляя надетое на себя снаряжение, надеясь, что несколько дополнительных листов стали защитят моё уже побитое жизнью тело. Тактика была глупой, но самоотверженной до степени дибилизма. Я руководствовался тем, что если нельзя зайти к врагу, то необходимо сделать так, чтобы враг вышел к нам. Для этого Фабрис подготовил для меня несколько небольших пропитанных какой-то жидкостью мешочков, которые должны будут нещадно чадить и уничтожать лёгкие наших упёртых противников. Эти самые мешочки нужно будет каким-то образом закинуть к врагам. Вот для того, чтобы подойти поближе, я и накинул на себя дополнительного металла. Схватив большой прямоугольный металлический щит, я взглянул на Фабриса. Старый лекарь смотрел на меня с вопросом в глазах. По нему было понятно, что он сильно сомневается в моих шансах на выживание в этом глупом предприятии. Его можно было понять, ведь попади случайный неудачный болт мне в голову, прямо так в щель шлема, то не спасёт меня никто. - Может как-то по-другому поступим? – спросил наконец Фабрис, - У нас же ещё есть время. - Не знаю. У нас нет информации о том, что сейчас делает Кловис. Вдруг уже сейчас он прётся к нам со своими полками, а мы тут телимся, как крестьянка в первый раз на сеновале. - Надежды были слабыми. Руку береги главное. Совет был очень важным. Единственным местом, которое сейчас не было прикрыто железом, так это моя права рука. С дополнительным весом на ней кидать снаряды было очень неудобно, а потому её решено было заблаговременно освободить от брони. Подняв тяжёлый прямоугольный щит, обитый стальными листамм, я кивнул Фабрису и вышел из-за поворота. Идти было проблематично: на мне всё же было добрых полцентнера стали, никак не добавлявшей мне мобильности. Метр за метром я переставлял ноги, не решаясь подняв головы от кромки щита, мысленно отсчитывая метры до каменной стены башни. На моём поясе слегка тлело несколько мешочков размером с крупный кулак, дымок от которых заставлял меня постоянно моргать. Останавливаться было нельзя, ведь даже двумя руками было нести прижатый к телу щит, который весом был не меньше пуда, а потому приходилось страдать. Сердце бешено стучало, гулко отзываясь в голове и постоянно заставляя желтеть о том, что вовремя не начал заниматься силовыми тренировками. Конечно, это бы не спасло меня от постоянно вонзающихся в щит тяжёлых бронебойных болт, но нести весь вес было бы легче. Наконец, остановившись в полутора десятках метров от стен башни и, закрывшись щитом, стал ждать и наедятся на то, что канониры не подведут меня. Прикрыв глаза, я начал считать бьющиеся в щит снаряды. Ударилось их не меньше двадцати, прежде чем рядом со мной пролетело ядро. Чугунный шар, разогнанный таящейся в порохе силой, врезался в каменную стену башни на высоте шести метров. Этот единственный выстрел был необходим, чтобы удачно забросить успевшие мне надоесть подарочки. Пока защитники башни были ошеломлены, я сильнее подпалил мешочки о намотанный вокруг торса зажжённый фитиль и стал один за одним их забрасывать в появившуюся дыру. Мешки летели, оставляя за собой в воздухе дымные дуги, а рука нещадно умоляла прекратить издевательство. Наконец из дыры повалил тяжёлый, стелящийся дым, внутри которого вряд ли можно рассмотреть что-то на расстоянии вытянутой руки. Можно было отступать. Как ни странно, но задом двигался я куда как быстрее, видя, как из башни выбегают её защитники, тут же расстреливаемые притаившимися внутри зданий стрелками. Меня одолевала гордость за Фабриса и счастье за то, что он находится о моём отряде, ведь иначе пришлось бы положить не один десяток человек на штурме одной только башни. Обливаясь потом, я стал сдёргивать с себя элементы защиты, дожидаясь пока дым перестанет валить оттуда, а ждать пришлось долго. Бойцы перестали вываливаться из строения через пять минут, а дым валил ещё с полчаса и только после этого удалось направить внутрь латный отряд. В саму башню мне удалось войти одним из последних и там сразу же появилось подтверждение моим догадкам – внутри был лаз, скрытый обычным ковром. На удивление он был заперт навесным замком с нашей стороны, а значит, что с большой вероятностью никто через него не ушёл. - Штурмуем? – кивнул на люк в полу один из моих офицеров. - Да. – твёрдо и чётко ответил я, не смотря на неизвестность нашей дальнейшей судьбы. Ключ от замка искать не стали и просто сбили его двумя мощными ударами моего тяжёлого штурмового щита. Во внутрь мы входили двойками – впереди щит, а позади аркебузир. Коридор был достаточно широким и здесь хоть и с трудом, но могли разместиться двое мужчин в полный рост. На такой дистанции аркебузы будут пробивать людей насквозь, а потому лишними не будут. Коридор оказался длинным – примерно с четверть километра, которые мы прошли быстро. С той стороны нас также ожидал запертый люк, который пришлось вышибать двумя одновременно хлопнувшими мешочками с порохом. Сверху мы также оказались в каком-то тёмном каменном помещении. Охранников было двое, но одному голову прорезала большая щепа, отлетевшая от люка и вонзившаяся ему в мозг через глазницу, а второго, оглушённого взрывом, припечатала пуля от вылезшего аркебузира, размозжившая мозг об стену. Выбравшись из туннеля, я активно завертел головой, осматриваясь и пытаясь придумать хоть что-то отдалённо похожее на план. Честно говоря, я хоть и надеялся, что слухи о подземных туннелях правдивы, но был к этому совершенно не готов. Хотя, какой можно составить алан, если ты не знаешь, что может ждать тебя впереди? Вот сейчас и придётся выдумывать. Помещение, в котором мы оказались, было квадратным и тёмным, а, судя по мелким прямоугольникам окон, вылезли мы в полуподвальное помещение, используемое под склад. Такой вывод я сделал из-за тюков и ящиков, составленных вдоль стен помещения в несколько этажей. Здесь были ящики с набитым внутри вяленным мясом, мешки с лепёшками были сотни, если не тысячи стрел и болтов, которые были заранее распиханы по плотно набитым колчанам, были и разномастные сосуды с различными жидкостями, да даже целые пирамиды заранее подготовленного оружия и доспехов. По всему выходило, что именно отсюда должно было подходить подкрепление в башни. Вход и выход также был всего один, представляющий тяжёлую окованную дверь, за которой нас точно ждут враги. Дверь выбилась простым толчком плеча. Правда, тут же мне в грудь прилетел не самый приятный подарочек, весом так грамм восемьдесят, направленная подкреплённым напротив двери арбалетом. Не будь на мне уже привычной крепкой кирасы, то этот арбалетный болт наверняка пустил мне кровь, а может и того хуже, отправив в увлекательное плавание по местному аналогу реки Стикс. Всё же обошлось, но впредь придётся быть куда как аккуратнее, а не ломиться вперёд как лось. Коридоры подземелья были выстроены из камня и даже два человека в них расходились с некоторыми трудностями, но нам приходилось двигаться вперёд, слушая топтание множества ног, эхом раздающееся от стен. Чувствовалось, что вскоре мы точно встретимся лицом к лицу с противником. Я не ошибся. Встреча произошла меньше, чем через пятьдесят метров от двери. Из-за поворота на нас вывернула такая же толпа мужчин, направившаяся на ликвидацию неожиданного прорыва. Они, похоже, думали, что за двери мы не прорвались, а из-за эха не слышали нашего передвижения. Сражаться в узких коридорах было тем ещё развлечением, но парни сработали правильно. Спереди мы упали на колено, а бегущие позади нас стрелки сразу же вскинули аркебузы, тут же пальнув внутрь туннеля. От выстрела всего двух аркебуз в закрытом помещении мне уже захотелось заиметь себе новые уши, но о мечтах необходимо думать уже потом. Началась резня, больше напоминающая свалку. Я сразу понял, что даже не самые длинные мечи будут бесполезны, а потому мгновенно схватился за четырёхгранный кинжал, удобно устроившийся в ладони. В это схватке кололи, резали, давили, стараясь полностью использовать все преимущества доспехов. Во многом именно латные доспехи моих наёмников спасали сейчас их жизни, ведь единственными местами, где можно было добраться до плоти, так это через забрало или подмышки, укрытые только кольчужным полотном. Не знаю сколько длилась эта свалка, но вытаскивали меня из-под груды тел всего покрытого кровью, чьими-то кишками и их содержимым. Под телами меня погребло чуть ли не в самом начале боя и наверняка бы оставили здесь, продолжая штурм коридора, если бы я активно не барахтался под многокилограммовой кучей мертвецов. Дальнейшая схватка была ещё больше похожа на хаос, чем прошедший бой. Мы шли по тёмным коридорам, сражались, теряли людей, уничтожали врага, зачищали помещения, убивали всё что могло попасть под наши клинки. С каждым боем мы поднимались всё выше и выше, пробивая свою дорогу латными телами наёмников. По итогу вышло, что через горы трупов мы оказались на какой-то площадке внутри двора, где супротив нас выступил отряд в тридцать голов, выстроившийся в боевой порядок. Мои бойцы, уставшие после многочисленных стычек в коридорах крепости, были уже не столь боеспособными, но действовать по всем правилам боя я не собирался, а потому приказал бойцам ближнего боя, припасть на одно колено, позволяя сделать хоть и жидкий, но залп оставшимся аркебузирам. Стрельба дала свой результат, и наёмники бросились в бой. Они кололи, рубили, рвали на кровавы лоскуты защитников крепости. Они пользовались любой удобной возможностью, чтобы добить оставшихся врагов, однако чувствовалось, что мои бойцы держаться из последних сил и если к врагу подойдёт подкрепление, то нам можно прощаться с жизнями. Но всё же и из этой схватки мы вышли победителями. Загнав врага к стене, мы добивали их из последних сил, не желая брать пленных. Весь небольшой дворик был завален кровью и телами, а мои бойцы просто попадали без сил. Вражеского подкрепления не было и нам удалось заполучить пусть и временную, но передышку. Старые раны болели до невозможности, но было необходимо забраться на стену этой небольшой крепости, чтобы дать своим команду о том, что точку мы забрали. По ступеням наверх подниматься было адски тяжело. Ноги гудели как маневровый паровоз, а выходящий из крови адреналин заставлял трястись и без того уставшие мышцы. Мне хотелось просто лечь на ступенях и скинуть с себя уже осточертевший доспех, но нельзя. Так у меня есть хоть какая-то возможность остаться в живых, а без доспеха мне стопроцентно кранты. Вскоре жизнь дала мне в этом убедиться. Прямо наверху крепости притаился её одинокий и может даже последний ей защитник. Он дождался того, что я поднимусь наверх и только после этого выстрелил. Арбалетная тетива тренькнула неожиданно, и я не успел закрыться щитом, как в бок мне врезался арбалетный болт, взрезав ремни и застряв в поддоспешнике, лишь слегка войдя в плоть. От удара я пошатнулся, постаравшись удержаться на ногах, а защитник, похоже, растерялся, трясущимися руками пытаясь перезарядить свой арбалет. Времени для атаки было прилично, но я понимал, что сейчас я не в лучшем состоянии и забороть даже слабого противника составит трудности, а потому пистоль из кобуры перекочевал в ладонь и, направив его на дерзкого стрелка, просто нажал на спуск. Одного единственного выстрела хватило, чтобы насквозь пробить незащищённое тело стрелка, раздробив на вылете хребет. Не вынимая болта, я подошёл к краю стены и опёрся не него, рассматривая место, где мы очутились. Оказалось, что манёвром мы добрались за край второй стены в отдельный бастион, высотой сравнимый с крепостной стеной. Прямо сейчас к этому краю сбегались защитники стены, а значит скоро мы будем в меньшинстве. Вытащив из поясной сумки мешок с пахучей травой, стал быстро бить креслом по куску кремния, с каждым ударом высекая объёмные снопы искр. Огонь занялся быстро, а в небо потянулся тонкий, но отлично заметный столб дыма. Сев спиной за зубец бастионной стены, я устало выдохнул, надеясь, что подкрепление прибудет скоро. Рюглендцы своей чести не посрамили. Зайдя в тыл второй городской стены, они бились львами, уничтожая остатки сопротивления ларингийских защитников. Правда, зачистка длилась порядка недели, ведь выдавливать защитников из городской застройки и оставшихся башен было трудно. Тем не менее, практически три четверти земель Орлаёна были под нашим контролем, хоть и пришлось утопить жемчужные улицы города в алой крови, которую оттирали горожане по ночам. Проблемой было то, что горожане опасались захватчиков. Это было естественно для любых завоёванных, однако же рюглендские полки совсем не отказывали себе в удовольствии пограбить на занятых ими землях, из-за чего общее благосостояние поселения ухудшалось на глазах. Единственным местом в городе, где отсутствовали грабежи и побои, был занятый моими наёмниками квартал. Мои бойцы крепко накрепко запомнили, что наказание последует незамедлительно. Однако же, случались и проблемные ситуации, возникающие из-за новичков, командиры которых не успели вдолбить им понятие дисциплины. Один из таких случаев произошёл в лавке пекаря. Отряд новичков, умыкнув из-под надзора своего командира, ворвались в лавку, приказав торговцу отдать все имеющиеся у него деньги, но когда тот отказался, то просто зарубили алебардами. Это было неприемлемо и проходящий мимо другой отряд, оперативно организовал задержание с применением грубой силы и крепкого словца. Мне, как их непосредственному командиру, необходимо было решить их судьбу и сделать это было необходимо показательно. Собрав командирский состав и отряды новичков на торговой площади, я вышел к ним. Бузотёры уже стояли на коленях со связанными за спиной руками и с ужасом представляли своё незавидное будущее. Остальные бойцы и немногочисленные граждане горожане, собравшиеся на столь «прекрасное» развлечение, активно перешёптывались, но при моём появлении практически сразу замолчали, отчего тишина резанула по ушам. Подойдя к дебоширам, я посмотрел в их глаза. Сейчас в них не читалось ничего кроме страха и мольбы о пощаде, но хоть что-то просить у меня они, похоже, опасались. Да и был ли в этом смысл? Сильно сомневаюсь. - Сегодня, дорогие горожане Орлаёна и воины Кабаньей Армии, случилось страшное! – громко, чтобы большинство услышали, начал я, - Эти пять мужчин, вступившие в мою армию и желавшие разделить с нами воинскую славу, нарушили мой приказ! Я обещал вам, горожане, что от моих людей не будет вам несчастья, доколи вы не попадаетесь под мечи моего войска и не помогаете врагу, а я всегда исполняю данные обещания. Они заставили усомниться вас в моей честности и убили человека. Честного пекаря, что своим трудом обеспечивал вас свежим хлебом. Кому-то он был другом, братом, отцом или мужем, но он погиб во время затишья из-за их глупости! – я ткнул остриём меча в сторону стоящих на коленях, - Они ответят за это и плата за их преступления может быть только одна – их жизни. На последней фразе голос сел, а потому слова почти-что не было слышно. Однако, собравшиеся вокруг люди прекрасно поняли к чему я вообще клоню и заликовали, сразу же надвигаясь на преступников, но мои бойцы остановили их остриями алебард, заставив оставаться на месте. Тут же один из моих солдат поднёс плаху и схватил первого из пленных, попытавшегося было молить о пощаде, но получившего удар под дых и моментально замолчавшего. Голова нарушителя спокойствия удобно расположилась на плоском бревне, а я замахнулся для удара. Сабля была неожиданно тяжёлой, да и их головы было положено рубить топором, ведь эти новички были из простых семейств, а не голубой крови, но эти глупые традиции я решил отбросить. - Пусть тебя примут твои Предки! – прошептал я губами, опуская меч для удара. Клинок легко разрубил шею бойца, и его голова со стуком упала на брусчатку площади. Кровь потекла из раны, побежав между желобов уложенных камней. Так повторилось ещё четыре раза и пять голов теперь лежали одна у другой, а пять обезглавленных тел сложены пирамидой под ликования горожан. Сам я теперь еле держался на ногах и просто ушёл в своё расположение предварительно вернув саблю обратно в ножны. Состояние было паршивое. Сейчас мне хотелось посидеть одному с бутылкой крепкого алкоголя. Можно ли было избежать наказания? Сильно сомневаюсь. Раз они ослушались приказа всего один раз, то никто в будущем не сможет гарантировать, что они не подведут меня в самый важный момент, так что пришлось действовать решительно. Легче ли мне от этого? Вообще нет. Одно дело рубиться с вооружённым врагом, который в следующее мгновение может лишить тебя жизни, а другое рубить головы безоружным, ощущая власть над их существованием. Надо было воспользоваться огнестрелом – он как-то морально проще, чем вот так вот рубить головы. В следующий раз так и поступлю, хотя надеюсь, что он не наступит. Глава 20. Павший город - Нам стоит заключить перемирие с Рюглендом, Элиос. После этой бойни мы не в силах оказывать им достойное сопротивление и пока они не взяли ещё больше земель, нам точно стоит подписать перемирие. Нас со всех сторон окружают враги и нам необходимо время для восстановления, а наши войска истощены до предела. По северу слоняются повстанцы и толпы фанатиков, подрывая из без того сложную ситуацию на севере королевства. Моя казна скоро опустеет и пока есть время я должен подавить восстания, пока не стало слишком поздно! - Сейчас ваши воины готовы сражаться и пока есть такая возможность необходимо снять осаду с Орлаёна, мой король! Мои агенты сообщают, что повстанцы в сговоре с рюглендцами, а те сейчас в шаге от взятия города. Мы можем одной битвой взять и решить одну проблему! Дома Рюгленда до сих пор не столь дружны меж собой и одно поражение разметает всю Лигу. Пойдём на переговоры – проиграем! Единственный настоящий король Ларингии и его маршал стояли и смотрели на большой погребальный костёр, в котором сейчас догорало тело старшего сына Людовика, а по совместительству последнего узурпатора престола. Эта битва близь столицы оказалась кровавой и останется в памяти потомков как Акреонское Побоище – битва, в которой наконец восторжествовала справедливость. Справедливость, оплаченная кровью и принесённая на остриях мечей. Однако же, потери и в армии Кловиса была значительными – едва ли половина приведённого с ним войска сейчас осталось в живых и без ранений, а это значит, что Ларингия в этой битве потеряла почти весь свой цвет рыцарства. - Я понимаю, что ты хочешь отомстить. Я желаю этого не меньше, чем того хочешь ты, но пойми, что в нас могут вторгнуться гранисийцы, ватанийцы, тартосцы, бароны Горида, и одни только Предки знают кто ещё. Не забывай, что твой сынок так и не справился с восстанием черни, которое сейчас для меня даже большая головная боль, чем все рюглендцы вместе взятые. Подпиши мы мир с Рюглендом, то вмиг раздавим разбушевавшихся крестьян, а мир среди Домов никогда не был долгим, так что нам стоит ждать и когда будет удобный момент, то мы нанесём удар. Помнишь, как раньше говорили в Империи? «Разделяй и властвуй», друг мой, «Разделяй и властвуй»! - Я понял вас, мой господин… *** - Фабрис, насколько сильно меня проклянут Предки, если я выдавлю оставшихся ларингийцев из центрального бастиона при помощи болезни? – спросил я у старого лекаря, рассматривая подробнейшую карту города, доставшуюся мне трофеем из здания городской администрации. - Ты не отсюда, Вадим, так что какое тебе дело до моих богов? – нахмурился старый лекарь, набивающий свою трубку сухими, но до сих пор подвижными пальцами. - Какая-то сила же сюда меня отправила. – отмахнулся я, - Но на вопрос ты не ответил. - Убивать болезнями – это дело сектантов. – покачал седой головой Фабрис, - Что ты задумал? - В моей реальности были такие кочевники, которые при помощи катапульт забрасывали трупы животных и людей за стены особенно упёртых крепостей. - Кочевники с катапультами? Невиданное зрелище. – улыбнулся кончиками губ целитель, - Я понял к чему ты клонишь. С точки зрения полководца, шаг твой будет неожиданным, но очень эффективным, но ты уверен, что я с учениками смогу победить болезнь, если она перекинется на весь город? Как бы так не случилось, что мы потеряем больше людей, чем при штурме. - Предположительно чёрный мор. - Высоко берёшь, Вадим. Её только сжиганием всех трупов и полным, просто тотальным карантином одолеть можно. Может быть нам просто сделать вид, что среди нас царит мор? - А ведь это идея… Фабрис, ты голова! На следующие сутки у нас уже был готов человек, внешность которого была максимально приближена к человеку, который давненько болеет чумой. Конечно, мы были серьёзно ограничены средствами макияжа нашего времени, но ставка делалась ещё и на значительную дальность от стен, с которых рассмотреть подробности будет ой как не просто. Вот с этим-то псевдобольным мы и направились к стене бастиона. Причём, выбрали мы не абы кого, а человека, который некогда играл в бродячей труппе артистов, а потому, благодаря своим навыкам, и походкой, и общим поведением был не отличим от больного. - Эй, защитники! – крикнул я в металлический мегафон, тыкая тупым концом копья в спину «больного», подведя того к стенам последнего бастиона, - Это ваш дружок. Как видите, заразился он какой-то невообразимой дурью и от того страдают такие же, как и он. У меня их сейчас на целую роту хватает, так что я сейчас вам даю выбор: либо вы скидываете оружие и с поднятыми лапками выходите из бастиона, либо я всех заражённых вам через стену по кусочкам закидаю! Думаю, что вы понимаете последствия этого. На размышление даю вам время до заката, а потом начинаю операцию «Заражённый ларингиец». Если вы выйдите сами, то обещаю вам сохранение чести, флагов, жизни и достоинства, а если выкуривать вас придётся, то не серчайте – всё будет по законам военного времени. Всё ещё неуверенный в своих словах, я развернулся и тычками копьём дальше погнал псевдозаражённого впереди себя, отчаянно надеясь, что моя короткая речь звучало убедительно. В противном случае реально придётся слать вперёд своих бойцов, либо же закидывать бастион трупами, чего мне очень не хотелось. Всё-таки, город мало взять, ведь его важно удержать для будущих переговоров. Конечно, можно было долго и методично расстреливать стены врага из пушек в надежде разрушить основание их стен, но для этого необходимо не только куча пороха, но и приличное время, которое в свою очередь в полной мере использует Кловис с войском. Я ещё не знаю, одержал ли он победу над братом, но в любом случае без поддержки повстанцев вступать в бой не горю желанием. Ближе к вечеру, когда мои бойцы уже стояли наготове с штурмовыми лестницами, а пушки направили свои кровожадные чугунные стволы прямиком на ворота бастиона, из-за его стен показались дымные столбы. Стали доносится крики раненных, умирающих и звон стали, причём интенсивность звуков боя со временем только усиливалась, оставляя меня в мягком отделении. Сначала мне показалось, будто окружённые готовятся к сдаче позиций и уничтожают все свои богатства, чтобы те не достались мне, но продолжающаяся песнь стали навивала совсем другие мысли. Очень даже похоже, что внутри стен начались не самые приятные события после моей речи, из-за чего возникло восстание, которое сейчас либо активно давилось, либо же оно само захватывало власть. Конечно, лучше бы был второй вариантам, но я приказал своим пушкарям продолжать целиться в ворота и быть готовыми стереть их в труху. Но нет, примерно часа через три, когда темнота отвоевала значительную часть своих владений у солнца, ворота стали медленно открываться. Оттуда вышла пешая группа с абсолютно белоснежным стягом. Взяв с собой нескольких пехотинцев, я направился им на встречу, приказав стрелкам рассматривать стену. - Чего вы хотите? – оказавшись всего в пяти метрах от группы из-за стены, спросил я, удерживая ладонь на рукояти пистоля. - По вашему приказу центральный гарнизон Орлаёна сдаёт вам бастион и желает перейти под ваше руководство. Наш король предал нас и не пришёл на помощь в трудный час, а потому мы желаем перейти под вашу руку. – поклонившись, заговорил чисто выбритый солдат, на сюрко которого расплывались яркие красные пятна, успевшие уже начать засыхать, - Мы пленили или убили всех тех, которые были против этого решения. - Может ты представишься наконец? - Десятник стражи бастиона, Ивон. Я местный. - Какой-то ты странный, Ивон. Говоришь, что ты местный, но при этом не боишься кары своего господина. Разве у тебя нет семьи? Если он узнает, то всех на лоскуты порежет. Я заранее знал о том, что бастионная стража происходит не из простых горожан или отпрысков дворянских семей, а из иноземных детей-сирот, набираемых в ходе войн и воспитываемых лично ближайшими сподвижниками монарха. Традицию таких «янычар» начал ещё дед Кловиса, а потому воспитано уже было далеко не одно поколение, лично преданной тому монарху, который их и воспитывал. Семей у таких воинов не было, а обязательно для них участью было отслужить четверть века с наступлениями им десяти лет. - Разве ты не должен быть преданным своему королю? - Меня воспитывал Людовик, а не его воинственный сынок. К тому же, срок моей службы подходит к концу и под вашим крылом у меня сейчас больше шансов на хоть какое-то будущее. - Ты настолько не веришь в Кловиса?