Куда вообще смотрела стража? За что они получают жалованье? За то, что клюют на смазливенькие мордашки и потворствуют чужим дерзким выходкам? Рассарх нахмурился. Неали Омон слишком многое себе позволяет, а оправдываясь, ещё и умудряется нападать. И ведь права же, краковка: он сам разрешил использовать на балу магию. И тем не менее девчонку следовало наказать. — Оставьте нас, — приказал Рассарх. В идеале — не наказать, а выгнать. Возможно, тогда бы это безумное наваждение отступило. Наваждение, сейчас смущённо потупившееся. Такое очаровательное и милое, что все планы его величества относительно наказать, допросить, приструнить отправились в бездну к кракам. А он направился к прекрасной неали, думая лишь об одном: о том, как она соблазнительно кусает губы, и как он будет их кусать, жадно целуя. Яна Громова Наверное, всё дело в игристом вине, бокальчик которого я втихую в себя опрокинула. Неожиданно хмель ударил в голову, и я, вместо того чтобы отскочить от подкрадывающегося хищника в лице его величества, позволила ему к себе приблизиться. — Вы меня накажете? — поинтересовалась робко, хоть робость обычно была мне не свойственна. — Накажу, — хриплый шёпот короля скользнул по губам, заставив задрожать. — Накажу прямо сейчас. Плохое вино, Яна, и ты плохая, но… это было самое сладкое и желанное наказание. Первый поцелуй — осторожный, даже немного несмелый — отозвался внутри меня маленьким фейерверком. От второго — обжигающего и настойчивого — подкосились ноги. Ну а от всех остальных я окончательно опьянела. Захмелела от чувств, непонятных и от этого ещё более будоражащих, что вызывал во мне этот мужчина из другого мира. От прикосновений сильных рук, от ласки алчных губ и жара, что бил из него в меня, — от всего этого кружилась голова. Желание Рассарха отдавалось в каждой моей клетке бешеной пульсацией, дрожью прокатывалось от макушки до кончиков пальцев, сладкой истомой оседало внизу живота. Как же хорошо, что мы не в его спальне, ведь иначе… Ещё никто и никогда так меня не целовал. До забытья, до умопомрачения, до звёздочек перед глазами. Сама не заметила, как осталась без чепца, и теперь Рассарх мягко перебирал мои пряди. Зарывался в волосы пальцами, лаская шею, плечи, и снова возвращался ко вторым девяносто Машки, чтобы прижать меня к своим королевским чреслам и поцеловать так глубоко и страстно, что, честное слово, в одежде стало жарко. Без неё бы, несомненно, было намного приятней. — Мари… Меня не смутило чужое имя, я даже внимания на него не обратила, а может, просто успела к нему привыкнуть. Но следующие слова правителя — хмельной шёпот, который ловила вместе с его дыханием, вместо того чтобы ещё больше меня зажечь, заставили заледенеть: — Моя морская девочка… Сладкая, пьянящая… Моя… Морская?! А-а-а-а-а!!! Меня буквально отшвырнуло от короля. Вернее, я сама от него отпрыгнула, едва не спихнув на пол чей-то горделиво возвышавшийся бюст. В последний момент за него ухватилась и выдохнула: — Ваше величество! — Извини, Мари, увлёкся, — извинился Рассарх, тяжело дыша, словно участвовал в десятикилометровом забеге. — И часто вы так увлекаетесь со служанками? — нервно оправила юбку, пригладила волосы. Ещё бы к щекам приложить холодные компрессы или всю себя поместить в холод, потому что температура тела зашкаливала, и воздух в кабинете чуть ли не электризовался. — Вообще-то никогда, — глядя мне в глаза, сказал Рассарх. А я отвела взгляд. Что тоже было мне не свойственно… Но рядом с этим мужчиной я переставала быть Яной Громовой. Нервничала, терялась, смущалась, как какая-нибудь шестнадцатилетняя дебютантка. После его ответа повисло молчание. Было бы проще, если бы он меня отпустил. А может, самой следовало уйти. Я не знала, как быть и что думать: я ведь пожелала, чтобы он обо мне забыл. Вот буквально сегодня утром. И где мы оказались… Едва не поддались искушению, почти потеряли голову, хоть не должны были. Ни я, ни он. — Расскажешь, что это была за магия и откуда тебе о ней известно? — неожиданно спросил король. Я даже не сразу поняла, о чём это он, а когда поняла, нервно огрызнулась: — Теперь вы решили перейти к допросу? — Просто хочу узнать тебя получше, Мари Омон, — улыбнулся Рассарх, вот только улыбка эта вышла какой-то хищной. — Ты очень неординарная девушка. Яркая, находчивая, запоминающаяся. Внутри стало горько от обиды. Для этого мужчины я всего лишь временное развлечение. Загадка, которую не терпится разгадать. Маленький беззащитный зверёк, за которым так приятно охотиться. Пусть он и не виноват, всё из-за русалочьих чар, но мне-то от этого не легче. Я ведь прислуживаю его невестам! — А как насчёт ваших невест? Их не хотите узнать получше? Рассарх помрачнел: — При чём здесь мои… гостьи? — При том, что ваши гостьи, как вы выразились, жаждут вашего внимания. А я не жажду становиться постельным развлечением, пусть даже и для монарха. У меня есть жених, между прочим, — вспомнила про Ирнаса. — Жених, за которого очень скоро я выйду замуж! Вот так-то. — Пять минут назад ты о нём даже не вспоминала, — усмехнулся Рассарх, и эта его самоуверенная усмешка неприятно царапнула сердце. — Пять минут назад я растерялась. Но больше не буду. Ни теряться, ни растекаться перед вами лужицей. Всего хорошего! — Рванулась к двери, но потом обернулась. — Совсем забыла! — Опустилась в нарочито небрежном реверансе и, стрельнув в его застывшее величество злым взглядом, выскочила из кабинета, не отказав себе в удовольствии напоследок громко хлопнуть дверью. — Плохо вы желали мне удачи, мальчики, — попеняла вылупившимся на меня солдатам и отправилась обратно на праздник. — Это ж надо было так выйти из себя, — ворчала я, идя по полутёмной анфиладе. И чем ты, Яна, только думала! Дерзить монарху! Что за это полагается? Увольнение, гильотина, каторга? Ни один из вариантов меня не устраивал. Может, вернуться и извиниться? Нет, через себя переступить не смогу. К тому же для его рыжего бесстыжества это станет сигналом к старту: можно снова идти в атаку. А у меня от прошлой его «атаки» губы до сих пор пылают и мозги всмятку. Не самые приятные ощущения (это я про мозги — губы не жаловались). Надо будет снова пытать Марэю — пусть рассказывает, как одолеть это наваждение. Чтобы он в мою сторону больше даже не смотрел! И я на него смотреть зарекаюсь. Сделав себе внушение, постаралась успокоиться, запретила себе думать о возможных последствиях. Что сделано, то сделано. Если прилетит отдача от Рассарха, значит, судьба у меня такая. Сейчас возвращаюсь на праздник, получаю нагоняй от Белонезсской, жду, когда закончится этот адский вечер, а потом пытаю Марэю: должна же она была выяснить хоть что-то. Чем скорее заполучу перстень, тем скорее уберусь из этого дурдома. У лестницы я притормозила, уловив какой-то подозрительный звук. Замерла, прислушалась. Нет, не померещилось. Из углубления в стене доносился тихий женский плач. Приглядевшись повнимательней, заметила молодую неали. Она сидела на банкетке в нарядном светлом платье, спрятав лицо в руках. Может, одна из невест? — Могу я вам чем-нибудь помочь? — включив режим «помощницы», подошла к девушке. Всхлипнув, она подняла на меня заплаканные глаза: — А кто вы такая? «Нет, эта не из невест», — облегчённо выдохнула я. Признаться, от роли няньки я сегодня уже подустала. На меня смотрела удивительной красоты незнакомая молодая женщина: черноволосая и черноглазая, с такими нежными чертами, что мары по сравнению с ней казались морскими жабами. Не знаю, существуют ли такие в природе. — Помощница герцогини Белонезсской, — представилась я. — Вот, возьмите, — вспомнила, что у меня в кармане юбки припрятан казённый платок, и протянула его незнакомке. — Спасибо, — слабо улыбнулась она, после чего грациозным движением руки коснулась уголков своих прекрасных глаз. — Может, принести вам воды? — Как идёт отбор? — вместо ответа спросила девушка. — Ну это с какой стороны посмотреть… — Уже наметились фаворитки? — прозвучало ревнивое, после чего незнакомка горестно вздохнула: — Его величеству всегда нравились чёрненькие. Тогда с какого перепугу он весь день лезет целоваться к беленькой? Девушка пододвинулась к краю ниши, облицованной мелкой мозаикой (что-то цветочно-радужное), похлопала ладошкой по банкетке, предлагая мне составить ей компанию. — Фавориток пока вроде бы нет, — нейтрально ответила я. — А раньше была! — обиженно воскликнула красавица. Громко шмыгнув носом, добавила: — Я! Но он поспешил от меня избавиться. — Я вас не понимаю, — внутренне напряглась я. Хотя с чего бы мне напрягаться? Мне вообще должно быть без разницы. — Я — графиня де Бальмен. Можно просто Кларисса, — манерно представилась девушка. — Извините, но мне ваше имя ни о чём не говорит. Я ведь совсем недавно здесь. Срок мотаю.