– Только между нами, – просительно сообщил он. – Дело в том… Дело в том, что это не совсем простой постоялец. – В чем его сложность? – Известный медиум. Знаменитость. Он не совсем германский подданный… Вернее, совсем не подданный, но просил записать так, чтобы не раскрывать инкогнито. Творческая натура, имеет дело с миром духов. Судя по записи, известная в мире духов личность проживала в номере восемь. – Тоже на втором этаже? – спросил Пушкин. Сандалов подтвердил. – Как его настоящее имя? Оглянувшись, портье дал знак приблизиться. Имя было названо Пушкину шепотом, самое что ни на есть отечественное, провинциальное имя. С подобным духи и общаться не пожелают. Алоизий Кульбах – это другое дело. – Ключи на месте, господа в отлучке, – сказал Пушкин, еще раз взглянув на ключницу. – Тогда займемся вами, господин портье. Сандалов сглотнул ежовый ком и улыбнулся. Кажется, начиналось самое неприятное. Но судьба или удача, кто знает, явно были на его стороне. Парадная дверь распахнулась, впуская городового. Служивый так спешил, что запыхался. С ночной темноты прищурился, но сразу заметил того, кого искал. Подбежал к Пушкину и чуть взмахнул рукой, изображая отдание чести. – Взяли! – облегченно выдохнул он. – В участке сидит. – Еще вернемся к нашей беседе, – пообещал Пушкин портье и поспешил за городовым. Пытка не отменялась, только откладывалась. Сандалов это понял. И еще понял, чутьем портье, что Пушкин оставил его не просто так. 18 Около дома виднелась одинокая фигура. Ольга Петровна отпустила извозчика, дошла по утоптанному снегу до забора. – Что ты здесь делаешь? – спросила она. Виктор Филиппович был трезв и сильно промерз. Прятал руки в пальто и топтался на месте. – Зайдем в дом, – глухо сказал он. Пройдя по саду, спавшему под снежными холмами, Ольга Петровна открыла дверь ключом и посторонилась. – Теперь это твой дом, Викоша, заходи как хозяин. – Ольга, прошу тебя, не время и не место глупостям. Тем не менее Викоша прошел первым, скинул пальто в сенях. Ольга Петровна оставила на вешалке полушубок, зажгла в гостиной подсвечники. Стало светлей. Сидя на стуле, Викоша покачивался, обхватив себя руками. – Тебе холодно? – спросила она. – Растопить печь? – Оставь… Пустяки… Сядь, – Викоша не замечал, что отдает приказания. Ольга Петровна подчинилась. – Я в твоей власти. – Не надо, прошу тебя, – он протянул ладонь, на которой виднелся мятый комок бумаги. – Прочти… – Что это? – Говорю, прочти. Она с опаской прикоснулась к бумаге и развернула кончиками пальцев. – Конверт? Без адреса? – Внутри. Из смятого конверта выудила полоску бумаги, смятую. Развернула и прочла строчку. – Почерк Гри-Гри. Откуда это у тебя? Викоша посмотрел исподлобья. – Зачем ты это прислала? Ольга Петровна отшвырнула конверт и записку. – Ты с ума сошел! Мне не хватало еще шутки шутить? С чего ты взял, что я? – Больше некому. – Викоша, ты пьян? Говоришь какую-то невероятную чушь. – Это не чушь, Оля. Это письмо мне принесли в контору сегодня утром. Понимаешь? Сегодня утром. – Ты хочешь сказать, что… – она зажала рот ладошкой и не смогла больше ничего сказать. Глаза ее расширились. Викоша нагнулся и сгреб с пола помятую записку с конвертом. – Значит, не твоя шутка, – сказал он. – Очень жаль. Была надежда… Ольга Петровна вскочила и подбежала к окну, как будто хотела открыть его и надышаться морозным воздухом. И вдруг резко обернулась. – Ответь мне: что ты должен закончить? – Налей водки, – обреченно ответил он. – Что вы натворили с Гри-Гри?! Ради чего он погиб?! С чем вы заигрались?! Вас же предупреждали, просили! Что вы наделали?! – кричала Ольга Петровна истерически. – Оля, успокойся… Сделанного не вернуть… Дай мне выпить… Сжимая ладонями виски, она уткнулась лбом в ледяное стекло. – Что вы наделали, что вы наделали, – повторяла она. Оставалось ждать, когда закончится женская истерика. И тут Ольга Петровна вздрогнула, отшатнулась от окна, развернулась и заслонила его собой. – Что там? – спросил Викоша. – Ничего. Показалось. Сейчас поставлю самовар. Или ты хотел водки… Викоша вскочил и бросился к ней. Ольга Петровна широко раскинула руки, собой закрывая окно. – Там ничего нет… Все хорошо… Не смотри… Не надо… Викоша, не надо… Он не слушал, оттолкнул слабую женщину, приник к стеклу. Поставил ладони заслонками, чтобы вглядеться в темноту. В темноте что-то белело. Или это только казалось. – Ты видела ее? – спросил он, обернувшись. – Видела? Ответь… Ольга Петровна помотала головой и выбежала, прикрывая глаза ладонями. Из дальней комнаты донесся ее стон. Виктор Филиппович машинально пригладил волосы. – Вот оно что… Теперь за мной пришла… – проговорил он. – Мой черед… Ну уж нет… Со мной у тебя ничего не выйдет… Я тебе не дамся… Не дамся… С размаху он ударил ногой по стулу. Стул взмыл и врезался прямиком в буфет, сея осколки. Разрушение было сущим пустяком. По сравнению с тем, что должно было случиться. 19 – Эдакий фунт изюма, – сказал Свешников, разглядывая арестантскую камеру.