— Тебе нравится? — спросил Конлан. — Она идеальна, — честно призналась я и стала играть до тех пор, пока боль в моей груди не угасла. * * * Я задрожала и натянула шапку ниже на уши, защищаясь от пронизывающего ледяного ветра, который гулял по кладбищу. Казалось, эта зима длилась вечно и не была готова уступать свои права. Находившаяся рядом со мной мама внешне стоически переносила мороз. Она присела, чтобы заменить старый букет у подножия белой мраморной плиты на свежий. Она перебирала цветы, тихо разговаривая с сыном, который, по её мнению, был похоронен там. Поверх её головы я встретилась взглядом с папой и увидела, как тяжело ему было. Последние двадцать лет они с мамой скорбели о своём утраченном сыне, а теперь ему приходилось наблюдать, как она продолжает терзаться. Он посоветовался с врачами, насколько возможно ей рассказывать о событиях, которые она не помнит, и врачи сказали, что маленькие дозы информации не должны навредить. Чтобы избежать ухудшения состояния, нам надо позволить ей самой в нужном темпе восстановить память. Мы с папой решили, что кто-то из нас всегда будет рядом с мамой на случай, если вдруг она вспомнит нечто травмирующее психику, и при этом окажется одна. Пока это было довольно просто провернуть, потому что с момента возвращения домой три дня назад она впервые вышла из квартиры. Мама не была глупой. Она прекрасно понимала, что мы что-то утаиваем от неё, но папа попросил её довериться ему, и она, не раздумывая, согласилась на это. Полагаю, на данный момент ей было достаточно нас двоих рядом. Я опустила взгляд на выгравированное имя на небольшом надгробии. Всю свою жизнь это было единственное место, где я хоть как-то чувствовала связь с братом. Будучи сейчас здесь, зная, что в могиле лежало не тело Калеба, я не знала, что чувствовать, кроме как закипающую ярость на личность, которая разорвала мою семью на части. Мама встала и ласково провела рукой в перчатке по маленькому ангелочку на вершине надгробия. Она распрямила плечи и улыбнулась мне, но я уловила печаль в её глазах до того, как она смогла по привычке спрятать её. — У тебя так покраснел нос, что едва не светится, — подшутила она. — Именно о таком виде я и мечтала. Рассмеявшись, она взяла меня под руку. — Давайте заскочим в тайское кафе по пути домой. Умираю, как хочу чего-нибудь пикантного, заодно согреемся. Я тут же забыла о холоде. Со времени возвращения домой она ела как птичка и впервые показала интерес к еде. Тайская кухня была её любимой, не моей, но я была готова есть её неделю напролёт, если это потребуется, чтобы она стала хорошо есть. — Я не отказалась бы от Пад-тай1, — я посмотрела на папу. — А ты можешь взять свой любимый Манго стики райс2. Он улыбнулся. — Что за обед без десерта? Я начала было спрашивать, что наш тренер Марен подумает о его любви к десертам, когда неприятное покалывание пробежало по моей коже. Всё моё тело напряглось. Я была знакома с этим ощущением. Моим первым порывом было убедиться, что я надела свой сдерживающий амулет. Затем я подняла голову и посмотрела на разноцветные огни в небе в нескольких километрах от нас. После того сильного шторма в Нью-Йорке больше не было никаких фейских неблагоприятных явлений. На этот раз на небе играло цветное сияние, и ощущался некий электрический разряд, но по сравнению с прошлым сила этого шторма была средней. Благодаря крайне уместному амулету мои ноги остались на земле. — Всё хорошо, — крикнул папа молодой паре, стоявшей у могилы в нескольких рядах от нас. — Похоже, он уже удаляется. Я беспокойно переступила с ноги на ногу. Папа был прав, что шторм начал рассеиваться, но почему я до сих пор чувствовала его магию? Мама нежно потянула меня за руку и прошептала: — Ты в порядке? — Не знаю, — я потерла спрятанные в рукава пальто руки. — Что-то не так. Едва слова успели сорваться с моего языка, как покалывание усилилось, став нестерпимым. Мама резко втянула воздух, и я проследила за её взглядом, устремлённым на сияние, которое появилось в небе над нашими головами. Неужели это был второй шторм или тот же самый? Свет померк, словно туча затмила солнце, и мою кожу стало покалывать новым чувством. Ужас. — Нам надо уходить. Я схватила папу за руку и потянула их с мамой в сторону машины. Я бы даже побежала, но мама пока была недостаточно сильна для этого. — Джесси, что случилось? — спросил папа. Громкий треск наполнил воздух, гудя статикой. У меня волосы встали дыбом. Внезапно кладбище залило пурпурным сиянием, возродив в памяти воспоминания о другом шторме. Страх угрожал задушить меня, и моей единственной мыслью было увести родителей отсюда. Кто-то позади нас закричал. Секундой позже раздался щелчок и следом за ним произошёл небольшой взрыв. Мы обернулись и увидели частички чёрного мрамора, разлетающиеся от надгробия в нескольких десятках метров от нас. — Боже мой, — вымолвила мама. Вокруг меня вновь закружила магия. Ещё до того как я смогла сдвинуться с места, вспышка пурпурной молнии уничтожила статую, послав каменные обломки во все стороны. Я в ужасе наблюдала, как иззубренная колонна электрического разряда выжгла траву и устремилась прочь от разрушенной статуи. В нашу сторону. Я резко развернулась и схватила маму. Перекинув её через плечо, я бросилась бежать. Мы едва успели пробежать десять метров, как ещё один взрыв содрогнул воздух. Я толкнула папу на землю и бросила маму рядом с ним. Упав на них сверху, я попыталась закрыть их своим телом, когда каменные обломки обрушились на меня. Только спустя минуту я поняла, что стало тихо. Скатившись с родителей, я легла на траву и уставилась в пушистые перистые облака в голубом небе. Дыхание было прерывистым скорее из-за бушующего адреналина в крови, а не из-за физической перегрузки. — Джесси! — папа подполз и сел на колени рядом со мной. — Ты ранена? — Нет. Я улыбнулась ему, пытаясь убедить его в этом. Его взгляд упал на мою голову, и он нахмурился. — У тебя кровь. Дай посмотрю. Я подняла руку и, осторожно прикоснувшись к голове, поняла, что потеряла шапку. Область ушиба была чувствительной, но всё обошлось лишь небольшим порезом. — Пустяки. Ты же знаешь, раны на голове сильно кровоточат, — я понизила голос. — И быстро исцеляются. — Мне плевать. Я всё равно хочу проверить, — он отодвинул мою руку и изучил порез. — Будешь жить. Я искоса взглянула на него. — Я же говорила. — Калеб, — задыхающимся голосом произнесла мама, и мы с папой резко повернули головы в её сторону. Она стояла на коленях, на лице маска сильнейшей душевной боли. Она смотрела на останки его могилы. Я подскочила и подбежала к краю кратера, где покоилась крошечная могилка. Меня окатило шоком, когда я увидела фрагменты белого мрамора, усыпавшие яму. Лишь крыло ангелочка указывало на то, что несколько минут назад тут было надгробие. Всё внутри меня стянуло в узел, пока я осматривала яму, молясь, что не увижу части гроба или его содержимого в обломках. Маме, в её хрупком состоянии, не хватало только увидеть останки скелета ребёнка, которого она похоронила. Я выдохнула, когда не смогла обнаружить никаких обломков гроба. Яма была примерно полтора метра в глубину. Наверное, молния вовсе не достигла гроба. Было сложно сказать из-за взрыхленной земли на дне. Что-то блеснуло на дальнем краю ямы. Оно было частично зарыто в землю под небольшим куском мрамора. Я наклонилась вперёд, желая получше рассмотреть, и нахмурилась, когда луч солнца отразился от объекта, как от призмы. Какой-то кристалл? — Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите! — раздался женский голос. Я перевела взгляд на молодую пару, с которой разговаривал папа. Мужчина лежал на земле, а женщина стояла на коленях рядом с ним. Менее чем в трёх метрах от них лежали останки разрушенной могильной доски. Оглянувшись, я увидела, что папа обнимал маму. Никто из них, похоже, не пострадал, и сейчас она нуждалась в нём гораздо больше, чем во мне. Я обошла яму и побежала к паре. Глаза мужчины были закрыты, и острый кусок камня торчал из его груди. Окровавленными пальцами женщина обхватила осколок, собираясь вытащить его. Я накрыла ладонью её руку, останавливая. — Нет. Нельзя двигать. Я стала голову ломать, вспоминая методы оказания первой помощи и оглядывая территорию в поисках того, чем остановить кровотечение. Конечно же, тут не было ничего. Мы же были посреди кладбища. Расстегнув пальто, я сдернула его с себя. К счастью, я тепло укуталась. Я стянула через голову толстовку и использовала её как впитывающую губку вокруг каменного осколка. Я проинструктировала женщину, которую звали Джулия, как прижимать толстовку к месту ранения, а сама тем временем полезла в карман за телефоном, чтобы позвонить в службу спасения. К нам быстро приближалась женщина в возрасте около сорока лет. Она упала на колени рядом со мной, и первые же слова, сорвавшиеся с её губ, принесли мне огромное облегчение. — Я доктор. Скорая уже в пути. Я встала, освобождая ей место для работы. Задрожав, я натянула пальто и застегнула его по самое горло. Я встала и оценила побоище вокруг меня. Статуя и три могилы, включая Калеба, были уничтожены. Путь разрушительной молнии был чётко вычерчен в виде зигзагообразного следа в почве и выжженной траве. Десяток или около того людей на кладбище оправились от потрясения и стали собираться вокруг нас. Нам повезло, что жертв был не так много. Доктор контролировала ситуацию, поэтому я вернулась к родителям, которые теперь стояли у края ямы, образовавшейся на месте могилы Калеба. Лицо у мамы было мертвецки-бледным, папа обнимал её за плечи, поддерживая. — Его… его больше нет.