Корриган пристально посмотрел на меня. — Почему ты не можешь сказать нам? Я беспомощно покачала головой. Бохан вклинился: — Ты пришла в храм, чтобы украсть ки’тейн. — Нет, — легко сказала я, потому что это было правдой. Он выглядел удивлённым, когда даннакин никак не отреагировал, после чего оскалился: — Тогда зачем ты пришла в храм? — Это я также не могу вам сказать. Он хлопнул рукой по столу, заставив меня подпрыгнуть. — Этот допрос — сплошной фарс. Этот даннакин не работает. — Мы можем проверить его на тебе, если хочешь, — сухо сказал Фаолин. Не обращая на него внимания, Бохан окинул меня расчетливым взглядом, от которого у меня по позвоночнику пробежала холодная дрожь. — Как ты пережила обращение? — Какое отношение это имеет к делу? — спросил Фаолин. — Это имеет к делу самое непосредственное отношение, — сказал Бохан, не отводя своих глаз от меня. — Ни один человек её возраста никогда не пережил процесс, и я не единственный, кто задавался вопросом, что делает её уникальной. Я думаю, что то, что она использовала при обращении, помогает ей сейчас. Фаолин взглянул на меня, и я видела, как его мозг работает, собирая кусочки пазла вместе. Я открыла рот и тут же поняла, что Аедна не запретила мне говорить о моём обращении или о моём камне богини. Я ни в коем случае не расскажу главе стражи Королевы Анвин об этом. Если Королева Анвин узнает о моём камне богини, она попытается заполучить его или использовать меня, чтобы получить то, что ей нужно. Я закрыла рот и попыталась подготовить себя к боли, но ничего не могло подготовить меня к тому, что будет дальше. Мои пальцы подергивались, когда началось болезненное колющее ощущение. Оно усиливалось и становилось всё горячее, пока мне не пришлось стиснуть зубы от жгучей боли. — Ответь на вопрос, и это закончится, — сказал Корриган. Я покачала головой и попыталась встать, но я была парализована. Я ничего не могла сделать, когда жар пробежал по моим рукам и распространился по всему телу, поджигая кости. Я закричала. — Отвечай мне, — закричал Бохан. Агонии не было конца: огонь заполнил мою грудь и грозил сжечь моё сердце до черноты. Он поглощал мои лёгкие, пока я не перестала дышать, и темнота заполнила моё зрение. Пожалуйста, прекрати это, умоляла я единственную, кто мог мне сейчас помочь. Что-то легкое прижалось к моей груди, и в меня хлынул благословенный холод. Этого было недостаточно, чтобы погасить пламя, но оно ослабило его интенсивность и позволило мне снова дышать. Я вспомнила, как прикосновение Аедны делало то же самое во время моего обращения, и открыла глаза, ожидая увидеть её там. Единственным признаком её присутствия была тяжесть её прохладной руки на мне. Я позволила своей голове упасть вперёд. Спасибо. — Этого достаточно, — гневный голос Фаолина эхом отразился от стен. — Этого не будет достаточно, пока она не скажет то, что мы хотим знать, — сказал в ответ Бохан. Я смутно осознавала, что кто-то прикасается к кандалам. Раздался щелчок, а затем огонь отступил от моего тела, оставив меня в виде пустоты, обгоревшей шелухи. — Если она не заговорила сейчас, она не заговорит, — сказал Корриган. Это была нотка восхищения в его голосе? Я подняла голову, чтобы взглянуть на него, но у него было такое же серьёзное выражение лица, как и раньше. Мой взгляд переместился на Фаолина, который выглядел таким разъяренным, каким я его никогда не видела. — Ты в порядке? — спросил меня Фаолин. Я попыталась пожать плечами, но моё тело ниже шеи не хотело двигаться. — Спроси меня через час, — пробормотала я. Комната начала наклоняться, и Фаолин поймал меня, когда я упала боком со стула. Он поднял меня и отнес в камеру, где он положил меня на спальное место. Я слышала, как спорят Бохан и Корриган, но, казалось, они были очень далеко. — Ты не перестаёшь меня удивлять, — сказал Фаолин тихим голосом. Я криво улыбнулась. — Я знала, что я тебе нравлюсь. Он нервно рассмеялся. — Отдыхай. Я буду снаружи. Дверь со щелчком закрылась. Я попробовала сосредоточиться на разговоре в другой комнате, но, казалось, мою голову набили ватой. Полагаю, так бывает, когда тебя зажаривают изнутри огнём драккана. Я недолго пролежала там, как вдруг гул голосов по другую сторону двери усилился, и очень раздраженный Лукас потребовал: — Где она? Дверь в камеру распахнулась. Времени переживать о том насколько зол он был не было. Он остановился, возвышаясь надо мной, оценивая меня разъяренным взглядом. — Лукас, — прохрипела я. Он присел рядом со мной и откинул с моего лица влажные волосы. — Мне очень жаль, Джесси. То, что сделали с тобой, непростительно. — Она была поймана при совершении преступления против фейри и отказывается признаваться. Она заслуживает более худшего чем то, что получила, — откуда-то из-за его спины произнёс Бохан. — Уберите его отсюда, — рявкнул Лукас. — Я уйду, но вернусь, — равнодушно ответил Бохан. — Благие будут требовать справедливости, даже если ты этого не захочешь. Лукас повернулся ко мне. — Ты мне доверяешь, Джесси? — Всей своей жизнью, — прошептала я. Он большим пальцем провел по линии моей челюсти. — Тогда ты должна рассказать мне, что ты тут делала, чтобы я смог защитить тебя от этих ложных обвинений. — Они не все ложные, — хрипло сказала я. — Я, правда, использовала гламур, чтобы скрыть своё присутствие, но клянусь своей жизнью, что ничего плохого не сделала. Я никогда бы ничего такого не сделать, что могло бы навредить тебе или миру фейри. — Я верю тебе, но отцу и Королеве Анвин твоего слова будет недостаточно, — предупредил он. — Она уже настаивает на твоём изгнании. Я попыталась встать, но он нежно заставил меня лечь обратно. — Я не позволю этому произойти. Позади Лукаса появился Фаолин. — Отец и Бохан отправились на разговор с королём и королевой. В коридоре поставлена стража, но пока что мы тут одни. — Под одни он подразумевает всех нас, — из внешней комнаты прокомментировал Конлан. — Они скоро вернутся, — сказал Фаолин. И его намёк был предельно ясным. У нас было времени на разговор. — Я могу сесть? — спросила я Лукаса, который всё ещё прижимал руку к моей груди. Он встал и помог мне сесть. Я всё ещё была слаба после даннакина, но в вертикальном положении чувствовала себя лучше. Первое, что я увидела, были Конлан, Фарис, Керр и Иан, стоявшие у камеры с таким серьёзным видом, какого я никогда не видела. Мне не нужно было, чтобы кто-то из них говорил мне, в какую беду я попала. — Это камень богини, — сказал Фаолин, притягивая к себе все взгляды. — Ты использовала его, чтобы скрыть себя в храме. Поэтому ты отказалась отвечать на последний вопрос Бохана. Я сложила руки на коленях. — Да.